История абдеритов
Шрифт:
– Милостивые государи! – вскричал герольд голосом гомеровского Стентора. [197] – Двенадцатый час минул.
– Тише! Городской сторож…
– Что прокричал он?
– Минул двенадцатый час, господа.
– Уже двенадцатый? Уже?… Так пора расходиться!
Большинство милостивых господ было приглашено в гости. Счастливое слово «двенадцать» вызвало в них целый ряд приятных ощущений, не имевших ни малейшего отношения к предмету их ссоры. Быстрей, чем сменяются фигуры в райке, [198] их взорам предстал вдруг огромный стол, уставленный множеством красивых мисок, они уже чуяли ароматы лучших яств, они слышали звон тарелок, и уже наслаждались лакомыми соусами, в изобретении которых соревновались абдерские повара. Короче, воображаемый обед заполнил все их душевные силы. И сразу восстановилось спокойствие абдерского государства.
197
Стентор (греч. миф.) – упоминаемый в «Илиаде» глашатай ахейцев; нарицательное имя громогласного человека.
198
Раек (или панорама, нем. Guckkaslen) – популярное народное развлечение XVIII–XIX вв., ящик с окошком, через которое можно было рассматривать меняющиеся внутри изображения.
– Где вы сегодня обедаете?
– У Полифонта.
– И я к нему приглашен.
– Рад буду вашему обществу!
– Сочту за честь!
– Что за пьесу дают сегодня вечером?
– «Андромеду» [199] Еврипида.
– Итак, трагедию?
– О, это моя любимая драма!
– А музыка! Между нами, некоторые хоры к ней сочинил номофилакс. Вы услышите чудо!
Ведя такие приятные разговоры, отцы города Абдеры оживленной, но мирной толпой высыпали из совета к великому удивлению торговок яйцами и овощами, совсем недавно слыхавших, как стены совета сотрясались от истинно фракийских криков.
199
«Андромеда» – несохранившаяся трагедия Еврипида на сюжет мифа о Персее.
И за все это следует благодарить тебя, благодетельный городской сторож! Если бы не твое счастливое вмешательство, возможно, ссора советников и цеховых старшин (как ни смешон был повод для нее) разгорелась бы, подобно гневу Ахилла, [200] в великую распрю, которая могла бы вызвать сильное потрясение, а, быть может, даже и гибель республики Абдерской!.. И если какой-нибудь абдерит и заслуживал почетной колонны, то это был как раз городской сторож.
Правда, следует признать, что огромная услуга, оказанная им родному городу, сводится на нет тем обстоятельством, что он лишь случайно оказался полезным республике. Ибо этот честный человек, машинально оглашая в надлежащий момент двенадцать часов, менее всего думал о том, чтобы отвратить непредвиденное зло от государства. Однако следует учитывать и то, что с незапамятных времен ни один абдерит не оказал услугу государству иным образом. Если предпринимая что-либо, абдериты по счастливой случайности приносили государству пользу, то они благодарили за это богов, хорошо чувствуя, что исполняли роль просто орудий или же случайных поводов для высших сил. Тем не менее, они умели вознаграждать подобные заслуги так, словно это были их собственные заслуги. Или точней сказать: именно потому, что они не сознавали при этом своих собственных заслуг, они вознаграждали себя за все то доброе, что приносила им судьба, точно так же, как погонщик ослов берет себе дневную выручку за работу своего осла.
200
Гнев Ахилла – вошедшее в поговорку выражение, связанное с начальными строками «Илиады»: действие поэмы начинается ссорой Ахилла с Агамемноном.
Разумеется, речь здесь идет лишь об архонтах, господах советниках, цеховых старшинах. А честный городской сторож мог оказывать государству столько услуг, сколько ему вздумается. Он получал ежедневно свои шесть пфеннигов в доброй абдерской монете и… с богом!
Книга ТРЕТЬЯ. Еврипид среди абдеритов
Глава первая
Абдериты собираются в театр
У советников Абдеры существовала одна старая привычка: обсуждать за обедом (в компании знакомых или в кругу семьи) разбиравшиеся в совете дела. Они становились для них обильным источником всяких остроумных мыслей и шутливых замечаний или же патриотических сетований, желаний, мечтаний и прочее, особенно в том случае, когда специальным решением совета настоятельным образом предписывалось сохранять тайну.
Но на этот раз – хотя приключение абдеритов с величайшим из врачей и было достаточно удивительным, чтобы оставить след в анналах республики, За всеми обеденными столами, где первое место занимал какой-нибудь советник или цеховой старшина, о Гиппократе и Демокрите совершенно не вспоминали, словно таких людей и не существовало на свете. В этом отношении абдериты обладали особым Public Spirit [201] и более тонким чувством, чем можно было ожидать при их обычном самомнении. И действительно, история с Гиппократом, как бы ее ни истолковывать и ни освещать, делала им мало чести. Безопасней всего было бы помалкивать о ней.
201
Духом общественности (англ.).
Главным предметом беседы являлось, как обычно, сегодняшнее театральное представление. Ибо с тех пор, как абдериты, по примеру их великого образца – афинян, обзавелись собственным театром и по своему обыкновению отдались и этой своей страсти настолько рьяно, что в течение всего года у них шли театральные постановки, то в любом обществе, едва исчерпывались разговоры на общую тему – о погоде, модах и городских новостях, – непременно начинались беседы либо о сыгранной вчера пьесе, либо о предстоящем сегодня спектакле. И отцы города немало хвалились, особенно перед иностранцами, тем, что драматические зрелища доставляют их согражданам отличную возможность усовершенствовать свое остроумие и вкус, дают неистощимый материал для невинных разговоров в обществе, а прекрасному полу – столь великолепное средство против скуки, губительной для тела и души.
Мы говорим обо всем этом, вовсе не желая упрекнуть абдеритов, а, напротив, воздать им заслуженную хвалу за то, что они считали театральные представления достаточно важными и надзор за ними поручили особому комитету ратуши, председателем которого всегда являлся номофилакс, следовательно, одно из высших должностных лиц в государстве. Бесспорно, в высшей степени похвальный обычай. Единственный недостаток сего мудрого установления заключался лишь в том, что абдеритский театр от него ни на волос не стал лучше, разумеется, насколько это можно было бы ожидать вообще в Абдере. Так как выбор драматических произведений зависел от комитета, а изобретение театральных афиш принадлежит к тем бесчисленным открытиям, которые составляют безусловное преимущество Нового времени перед древним, то публика редко была осведомлена о том, что собирались представлять в театре, за исключением новых пьес в оригинальном абдеритском вкусе. Ибо, хотя господа члены комитета и не делали из этого никакой тайны, тем не менее еще до постановки сюжет пьесы искажался настолько, что возникало какое-то qui pro quo. [202] И если зрители ожидали, например, «Антигону» Софокла, то они должны были довольствоваться «Эригоной» Физигната. И такое случалось весьма часто. «Что же будут сегодня представлять в театре? – вот вопрос, который был у всех на устах в Абдере, вопрос сам по себе невинный, но благодаря одному небольшому обстоятельству – архиабдеритский, потому что ответ на него не имел никакого отношения к практической пользе. Люди шли в театр, что бы там ни ставили – старую или новую, плохую или хорошую пьесу. Ведь для абдеритов и не существовало плохих пьес, все они были для них хорошими. И естественным следствием такого безграничного добродушия было то, что хороших пьес они не знали вовсе. Все, что развлекало их, – плохое или хорошее, – вполне их устраивало, а развлекало их все, что походило на пьесу. И поэтому любая пьеса, какой бы скверной она ни была и как бы скверно ни разыгрывали ее артисты, постоянно завершалась неумолкающими аплодисментами. А затем повсюду в партере раздавался один и тот же вопрос: «Ну, как вам понравилось сегодняшнее представление?» И на него следовал один и тот же ответ: «Необыкновенно хорошее!»
202
Путаница (лат.).
Хотя наших дражайших и благосклонных читателей уже ничем и не удивишь, рассказывая об идиотизме этих фракийских Афин, мы все же опасаемся, что упомянутая сейчас характерная для них черта покажется необычайной и маловероятной, если мы не объясним, каким же образом абдериты при столь большой любви к драматическим представлениям дошли до такой безграничной драматургической апатии или даже гедипатии. [203] Всякая жалкая пьеса не только не вызывала у них отвращения, а, напротив, именно потому, что она плохая или же почти плохая, считалась у них хорошей.
203
Гедипатия (греч.). – здесь: благодушие.
Да позволено будет нам, разрешая загадку, сделать небольшое отступление по поводу абдерских театральных дел. Однако мы заранее вынуждены просить благосклонных и здравомыслящих читателей об одной небольшой милости, которая, впрочем, впоследствии понадобится им больше, чем нам. То есть, мы просили бы читателей, чтобы, вопреки всем внушениям злого духа, они не воображали, будто за чужими именами здесь идет речь об актеpax и зрителях их любезного отечества. Мы, правда, не отрицаем, что вся история абдеритов в определенном отношении обладает двойным смыслом. Но без ключа к разгадке скрытого смысла, который наши читатели получат от нас же, они подвергаются постоянной опасности делать ложные истолкования. А до той поры мы просим их
Per genium, dextramque, deosque penates [204]воздержаться от всяких посторонних и недружелюбных замечаний и все, что следует далее, читать с таким же расположением духа, с каким бы они читали старое или новое беспристрастное историческое повествование.
Глава вторая
Более подробные сведения об абдерском национальном театре. Вкус абдеритов. Характер номофилакса Грилла
204
Гением, правой рукой заклиная, пенатами всеми (лат.) Гораций, «Послания», I, 7, 94 (перевод Н. С. Гннцбурга). Гений – здесь: дух, покровитель человека; пенаты – домашние божества римлян.