История Авиации 2004 01
Шрифт:
И-15бис Ульяновской ВАШП, на котором летал инструктор старшина Михалев. Зимой 1941–1942 гг. разбит другим летчиком.
Однажды, в ноябре 1942 г., Василий, проходя мимо штабной канцелярии, случайно услышал телефонный разговор — от школы требовали отправить четверых инструкторов в действующую армию. «Торг» шел за инструктора Демидова, которого не хотели отпускать. Василий зашел в канцелярию и… вместо Демидова в списке теперь значился Михалев. Кроме того, Ульяновская летная школа переходила на обучение штурмовиков — их процент в ВВС КА все увеличивался. Василий, однажды посидев
Из Москвы старшина Михалев был распределен под Саратов, в запасной авиационный полк, занимавшийся переучиванием летчиков на Як-1 и дислоцировавшийся на аэродроме Разбойщина. Параллельно с освоением «Яка» приходилось заниматься облетом новых машин, приходивших с завода. Эта работа летчикам нравилась — Василий Павлович вспоминает: «ЗАПовские машины уже все старенькие, фонари аж покраснели, пожелтели, а эти такие чистенькие, блестящие, краской пахнут… Затягивали обороты, чтобы не перегревались… перед полетом пристегнешься потуже, раз его — вверх колесами, по зонам — туда, сюда… Насладишься, как следует.». Следует пояснить, что никаких полетных заданий не выдавалось, поэтому летали действительно в свое удовольствие. Кроме того, занимались буксировкой конуса на УТИ-4 для воздушных стрельб в Разбойщине и близлежащем Балашове, где также доукомплектовывались и перевооружались фронтовые полки. Время шло, и здесь который раз повторилась прежняя история с рапортами: «…Вызвал майор, начальник штаба, двоих нас… и говорит — останешься инструктором. Я отвечаю — не могу… здоровье не позволяет! “Ты против партии и правительства!" Я в ответ — “Вы еще не партия и не правительство”… “Идите!" — я вышел… Второй выходит, смотрю — тихо выходит, значит, тоже оставили…»
Товарищи улетали на фронт, а Василий опять оставался в тылу. Появились даже мысли о побеге на фронт, тем более что пример был: «Я даже собирался удирать оттуда. Один летчик, он волонтером в Китае был, Сергей Серегин… Прилетели ребята с его прежнего полка, и он с ними — пришел, сказал всем “до свидания", и улетел. Дня через три, что ли, спохватились…» Однажды, находясь в Балашове и возвратившись из полета на буксировку конуса, во время ужина в столовой Василий услышал знакомый голос за соседним столиком. Обернувшись, он увидел Ивана Вихляева, своего курсанта по Черемховскому аэроклубу. Тот уже повоевал, был заместителем командира эскадрильи истребительного полка, отведенного с фронта на пополнение. В беседе с Вихляевым и комэском Василия быстро «сосватали» в полк. Старшина Михалев, считая вопрос о переводе решенным, остался в Балашове.
Прилетевшего за ним из Разбойщины на У-2 летчика попросту прогнали. Однако на следующий день тот появился вновь, но уже с приказом о назначении в 508-й истребительный авиационный полк 205-й истребительной авиационной дивизии, пополнявшийся летным составом, а также истребителями Як-7Б в 13-м ЗАП в городе Кузнецке Пензенской области. День 7 мая 1943 г., когда Василия на УТ-2 доставили в 508-й ИАП, оказался весьма насыщенным событиями. Во- первых, выяснилось, что еще восемь месяцев назад ему было присвоено первое офицерское звание «младший лейтенант», однако по каким-то причинам приказ не дошел до командования части. Во-вторых, в полку не хватало опытных летчиков, и только этим можно объяснить то, что «не нюхавший пороха» новоиспеченный младший лейтенант был назначен заместителем командира 3-й эскадрильи старшего лейтенанта Андрея Гращенко взамен ранее назначенного, остававшегося в ЗАПе по болезни. В-третьих, оказалось, что полк утром следующего дня должен был убыть на фронт — на освоение новой машины Василию отводился день. К вечеру он совершил на Як-7Б три полета. Самолет после Як-1 Василию не глянулся — был более тяжеловат и инертен.
Утром следующего дня, после общего построения и фотографирования, полк поэскадрильно вылетел на фронт. У каждой эскадрильи был лидер — бомбардировщик Пе-2. Однако у командира эскадрильи на взлете забарахлил двигатель, поэтому Василий был вынужден отдать свой самолет ему и остаться еще на сутки в Кузнецке. На следующий день, получив машину, в компании
Прилетев в «родной» Балашов, назначенный первым промежуточным аэродромом перелета, Михалев не нашел там своей эскадрильи. Оказалось, что штурман «пешки», который должен был привести 3-ю эскадрилью в Балашов, заблудился сам, уклонился влево, и летчикам на последних каплях горючего пришлось садиться в Аткарске. Местный аэродром был резервной тыловой площадкой, горючего на нем не было, и эскадрилья прилетела в Балашов только через два дня. Топливо для нее привезли на Ли-2, бензин в баки истребителей переливали ведрами. Незадачливому штурману Пе-2 досталось «на орехи».
После десятидневного перелета на фронт, в котором на промежуточных аэродромах летчики продолжали осваивать самолет, полк 17 мая оказался на аэродроме Грязное (ударение на второй слог), юго-западнее Воронежа, приблизительно в семи километрах от ставшей знаменитой впоследствии станции Прохоровка.
До начала Курской битвы боевые вылеты производились только при непосредственной угрозе аэродрому базирования. День 22 мая г. запомнился Василию Михалеву на всю жизнь (избитый штамп, но он, все-таки, наиболее точен), и спустя 60 лет он помнит его очень подробно. Командир эскадрильи убыл на несколько дней в дом отдыха, находившийся в ближнем тылу (оказывается, было и такое!), и Василий временно принял эскадрилью. В тот день третья эскадрилья была дежурной, пара летчиков находилась в готовности № 1 — дежурила в кабинах, остальные находились возле самолетов.
Перед обедом аэродром начали заволакивать низкие кучевые облака, которыми и воспользовались немцы. Зеленая ракета — сигнал на старт — взвилась в воздух практически одновременно с разрывами первых бомб, падающих на край летного поля. Как выяснилось, 27 Ju88 — целая группа — шли над облаками. Дежурная пара пошла на взлет. Василий выпустил в воздух остальных летчиков эскадрильи (всего взлетели десяткой) и побежал к своему «Яку»: «…Впопыхах кинулся в самолет, пристегнулся, пора запускать — забыл зажигание включить… Потом все пришло в норму, вырулил, взлетел, шасси убрал и рано нейтрально кран поставил. У меня левая нога выпала, а я этого не заметил. Ну, перезарядил оружие, сделал влево разворот, смотрю — Свистунов и Стройков зажали одного “Юнкерса” и ходят над ним. Стал искать себе цель…»
Цель вывалилась из облаков сама. Пилот «Юнкерса», увидев истребитель, стал разворачиваться, но Василий на высоте около 1000 м зашел ему в хвост. Находясь на одной с Ju88 высоте, он постарался сократить дистанцию до минимума. На это у будущего аса были свои причины: «…В ЗАПе, да и в школе, я ни одной стрельбы не имел, ни по наземным, ни по воздушным целям. Один раз полетел на полигон на И-15, и оружие отказало, так что стрельба не состоялась…»
Подойдя на дистанцию около 50 м, Михалев выпустил по бомбардировщику длинную очередь, первую в своей жизни. Горящий «Юнкере» свалился вниз, под облака, и упал в полутора километрах от аэродрома. Счет побед был открыт в первом же боевом вылете!..
Однако бой продолжался: «…Увидел еще одного, пошел к нему, и то же самое, решил пристроиться поближе. Он подпустил, а потом — в переворот через крыло…». Летчик второго «Юнкерса», по-видимому, был более опытным, и попытался уйти пикированием. «Як» Михалева с неубранной ногой шасси и открытым фонарем кабины (фонари на «Яках», по воспоминаниям Василия Павловича, никогда не закрывали) на выводе из пикирования отстал метров на 800: «…Ну, думаю — уйдет, чёрт. Я давай, короткими очередями… Мотор ему правый зажег. Он с одним, я его догоняю. Догоняю, сразу не стрелял, делаю горку, ударил по крылу, вот… Отхожу, иду на второй заход — оружие молчит. Отошел, перезарядил, попробовал — всё уже… Такое состояние — прямо своим бы самолетом его достать бы… Пока решил пристроиться. Пристроился, и завел крыло за крыло…»
По всей видимости, нижний стрелок «Юнкерса» был убит или ранен в предыдущих заходах, или, как предполагает Василий Павлович, его на самолете могло просто не быть. Возможно, «Як» был в мертвой зоне. Главное — огня по атакующему истребителю не было. Михалеву запомнилось лицо пилота, который постоянно оглядывался на него через плечо. Василий Павлович вспоминает: «Решил на таран… Снизился, подстроился чуть пониже… И вверх потихонечку — винтом по левой части стабилизатора. Он куда-то сунулся, у меня тряска, потом тяга уменьшилась, я развернулся — и домой. Ну, дотянул до дома, шасси выпустил и сел нормально».