История бастарда
Шрифт:
– Но кто? Вы знаете?
– Этого я вам, любезнейший, сказать не могу.
Я поник. Если демон не хочет открыть мне имя кайлара, можно начинать готовиться ко встрече со Слепой невестой.
– Не кисните!
– прикрикнул на меня Артфаал.
– Не все еще потеряно! Буду по мере сил помогать, как и раньше.
– Так и это тоже вы?… - я только сейчас понял, что в прошлые разы поддержка Темной магии тоже исходила от Бродяги.
– Ну, наконец-то, - пробормотал кот.
– С логикой у вас трудновато, милейший барон. Конечно, я. А на мой отказ не обижайтесь. Против вас сражаются
– Просьбу?…
– Конечно!
– хрюкнул демон.
– Неужели вы думаете, что я делаю это из добрых побуждений? Вы были несносным мальчишкой, господин барон. Дергали меня за хвост, сгоняли со стола. Хотя я честно пытался с вами подружиться, опять же, уважая мастера Генериуса, который заверял меня, что у вас большое будущее.
Интересно! Что же дядюшка мне ничего такого никогда не говорил?
Артфаал понял мое замешательство.
– Вы никогда не задумывались, барон, почему дядюшка взял из воспитательного дома именно вас? Смею предположить, там были дети более покладистые и послушные.
– И почему же?
Честно говоря, я всегда считал, что дядя Ге просто пожалел меня.
– Да потому что почувствовал магические способности! После он не раз гадал, в попытке определить ваше будущее: и на картах, и на кофейной гуще, и в Зеркале судьбы. Всегда выходило одно и то же. Вы должны стать великим магом. Только теперь, наблюдая за вашими неловкими попытками остаться в живых, я начинаю сомневаться…
– И вы пошли за мной…
– Да никуда я не пошел!
– запальчиво перебил демон.
– Что за примитивное мышление такое! Я наблюдаю за вами из Мрака, и, когда у меня есть время, свободное от исполнения обязанностей, помогаю вам.
Надо же, оказывается, у него есть обязанности! А вот новость о дяде Ге меня расстроила: что же, выходит, он никогда не испытывал ко мне теплых чувств, просто готовил преемника? Об этом я и спросил Артфаала.
– У мастера Генериуса, несмотря его чрезвычайную одаренность, есть один недостаток, - насмешливо проговорил тот.
– Он до крайности сентиментален. Конечно, он считает вас сыном.
От сердца немного отлегло.
– А какие обязанности вы исполняете во Мраке?
– осторожно поинтересовался я.
– Я же демон! Хотя и отступник… Как все, души мучаю, - просто и обыденно ответил Бродяга.
– Что такое отступник?
– Не все сразу, драгоценнейший барон!
– неожиданно развеселился демон.
– Сейчас давайте-ка спать. Враг убежден, что сразил вас порчей, значит, впереди спокойная ночь. Пользуйтесь случаем. Кстати, попытайтесь сделать вид, что чувствуете недомогание. Любопытные вещи могут выясниться, - он сладко зевнул.
– Я же, оказавшись в вашем мире, всегда пользуюсь случаем выспаться. Во Мраке, знаете ли, с этим не очень… работы много…
Как всегда устроившись на моей груди, Артфаал тут же захрапел.
Я постарался успокоиться и закрыл глаза. Вскоре усталость взяла свое, и я крепко уснул.
15
– Я наслал на него порчу, мой господин. Думаю, три - четыре дня, и с бастардом будет покончено.
– Я бы не был так уверен. Не кажется ли тебе, что ему помогают какие-то внешние силы?
– Я разглядел его амулеты, мой господин. Хорошие, конечно, но это не артефакты. В них не хватит магии, чтобы противостоять мне.
– Не хвастайся! Тем более что пока нечем. Его не сумел уничтожить даже Астральный паразит. Мальчик очень силен.
– Ошибусь ли я, если посмею утверждать, что в вашем голосе звучит нежность, мой господин?
– Не твоего ума дело! Хотя очень жаль, он мог бы стать достойным преемником… так что коготь?
– Подозреваю, бастард о чем-то догадался. На его груди нет артефакта.
– Бездна! Такая ценная вещь! Попытайся вернуть ее.
– Слушаюсь, мой господин…
– Вставайте, лейтенант! Пойдем по холодку!
– стоя надо мной, горланил мастер Триммлер.
Холодка, конечно, и в помине не было. Прохладная ночь сразу же сменилась горячим днем, оставив утренней свежести считанные мгновения. Едва рота построилась, проводник снова завопил, на этот раз:
– Карачин!
– и бросился за ближайший бархан.
На горизонте взметнулось и стало стремительно приближаться облако песка.
– Тревога!
– выкрикнул я.
Рассыпавшись цепью и по возможности скрывшись за барханами, солдаты принялись заряжать арбалеты. Вскоре в облаке стали угадываться силуэты всадников, над пустыней разносились их громкие воинственные выкрики. Ближе, ближе… десятков пять, а то и шесть, не меньше. Бородатые люди в черных одеждах, одни из них размахивали кривыми саблями, другие вскинули арбалеты.
– Щиты!
– выкрикнул Зарайя, и я едва успел загородиться, как в щит ударил арбалетный болт, едва не пробив его насквозь.
Позади меня со стоном упал солдат, обеими руками зажимая сквозную рану на бедре, из которой фонтаном била кровь.
Щелкнули арбалеты Ястребов, несколько всадников упали на песок. Молодой разбойник, из глаза которого торчал болт, раскинув руки, повис на стремени головой вниз. Испуганный конь помчался вперед, таща за собой мертвого седока. Болты поразили не только людей, но и скакунов. Один, раненый, издал вопль, полный почти человеческой муки, и понесся куда-то, не реагируя на крики хозяина. Другой, словно споткнувшись, тяжело рухнул и забился в предсмертной агонии, придавив ногу всадника. Карачин с визгом пролетели мимо нас, размахивая кривыми саблями, и я успел заметить, как отрубленная голова одного из солдат покатилась по песку, оставляя на нем кровавые брызги. Проскакав с четверть фихта, разбойники остановились, развернули коней и ринулись обратно. Солдаты перезарядили арбалеты.