История Будущего. Миры Роберта Хайнлайна. Том 23
Шрифт:
Мистер Эндрюс навестил Брюса в лазарете базового лагеря.
— Как вы себя чувствуете, Брюс?
— Я в полном порядке и прошу, чтобы меня выписали.
— Вас не выписывают по моему указанию. Я хочу знать, где вы находитесь, — улыбнулся Разведмастер. Брюс покраснел.
— Как Сэм? — спросил он.
— С ним все обойдется. Только обморожение и колено: скоро он будет здоров.
— Я рад за него.
— Наш отряд уходит. Я перевожу вас в третий отряд, к мистеру Харкнессу. Сэм вернется с машиной снабжения.
— Я думаю, что смогу выступить с отрядом, сэр.
— Возможно,
— Сэр… — Брюс не знал, с чего начать. — Мистер Эндрюс…
— Да?
— Мне следовало бы вернуться. Я понял кое-что. Вы были правы. Человек не может стать старым лунным волком за три недели… Я понимаю, что был слишком самонадеян.
— Это все?
— Да, сэр.
— Хорошо, теперь послушайте меня. Я поговорил с Сэмом и с мистером Харкнессом. Мистер Харкнесс будет держать вас в ежовых рукавицах. Мы с Сэмом займемся вами, когда вы вернетесь. Через две недели, начиная с сегодняшнего понедельника, вы должны быть готовы предстать перед квалификационной комиссией. — И Разведмастер добавил: — Ну, как?
Брюс задохнулся, но быстро взял себя в руки.
— Есть, сэр!
ЕСЛИ ЭТО БУДЕТ ПРОДОЛЖАТЬСЯ…
1
На посту было холодно. Я было захлопал в ладоши, чтобы согреться, но тут же остановился, испугавшись потревожить Пророка. В ту ночь я стоял на часах как раз у его личных апартаментов — эту честь я заслужил, выделяясь аккуратностью на поверках и смотрах. Но сейчас мне совсем не хотелось привлекать его внимания.
Был я тогда молод и не очень умен — свежеиспеченный легат из Вест Пойнта, один из ангелов господа, личной охраны Воплощенного Пророка.
При рождении мать посвятила меня Церкви, а когда мне исполнилось восемнадцать, дядя Абсолом, старший мирской цензор, припал к стопам Совета старейшин, дабы они рекомендовали меня в военное училище.
Вест Пойнт меня вполне устраивал. Конечно, я, также как и мои однокурсники, ворчал на военную службу, но уж если говорить честно, мне нравилась монашеская жизнь — подъем в пять, два часа молитв и размышлений, потом лекции и занятия разнообразными военными дисциплинами: стратегией, теологией, психологией толпы, основами чудес. После обеда мы практиковались в стрельбе и укрепляли тело упражнениями.
Я не был в числе лучших кадетов и не надеялся стать ангелом господа, хотя и мечтал об этом. Но у меня всегда были отличные отметки за послушание и неплохие по практическим дисциплинам. И меня выбрали. Я был почти греховно горд. Еще бы, попасть в самый святой из всех полков Пророка, в котором даже рядовые были в ранге офицеров и которым командовал Разящий Меч Пророка, маршал войск. В день, когда я получил блестящий щит и копье, положенные ангелу, я поклялся готовиться к принятию сана, как только достигну звания капитана, которое позволяло на это надеяться.
Но в эту ночь, спустя несколько месяцев с того первого дня, несмотря на то, что щит мой блестел как прежде, в сердце моем появилось тусклое пятнышко.
1
Ничего для себя — все богу (лат.).
Я и сам был не без греха. Хоть я и не вмешивался в драку за мирские блага, я совершил нечто такое, что было греховнее: я посмотрел с вожделением на посвященную особу другого пола.
Прошу вас, поймите меня лучше, чем я сам себя тогда понимал. По возрасту я был мужчина, а по опыту — ребенок. Единственная женщина, которую я хорошо знал, была моя мать. Мальчишкой в семинарии, прежде чем попасть в Вест Пойнт, я почти боялся девочек. Мои интересы ограничивались уроками, матерью и военным отрядом нашего прихода. В военном училище я попросту не видел женщин. Мои человеческие чувства были заморожены, а случайные соблазнительные сны я расценивал как искушения дьявола.
Но Новый Иерусалим — не Вест Пойнт, и ангелам не запрещалось жениться, хотя большинство из моих товарищей не стремились к этому, ибо женитьба вела к переводу в один из обычных полков, а многие из нас лелеяли надежду стать военными священниками.
Не запрещалось выходить замуж и мирским дьяконессам, которые работали во Дворце и в Храме. Но чаще всего они были старушками, напоминавшими мне моих тетушек и вряд ли способными вызывать романтические чувства. Не увлекался и более молодыми сестрами, пока не встретил сестру Юдифь.
Я стоял на том же посту месяц назад, впервые охраняя личные апартаменты Пророка, и, разумеется, волновался, ожидая обхода дежурного офицера.
Во внутреннем коридоре напротив моего поста вспыхнул на мгновение свет, и я услышал звуки шагов. Я взглянул на хроно: конечно, это девственницы, обслуживающие Пророка. Каждую ночь, в десять часов, они сменялись. Я никогда не видел этой церемонии и не надеялся увидеть. Я знал только, что девственницы, заступающие на суточное дежурство, тянули жребий — кому выпадет честь лично прислуживать священной особе Воплощенного Пророка.
Я не стал больше прислушиваться и отвернулся. Минут через пятнадцать фигура в темном плаще проскользнула мимо меня, подошла к парапету, остановилась там и стала смотреть на звезды. Я выхватил пистолет, но тут же смущенно сунул обратно в кобуру, потому что понял, что это всего-навсего дьяконесса.
Сначала я решил, что она — мирская дьяконесса, могу поклясться, мне и в голову не пришло, что она может быть священной дьяконессой. В уставе не было пункта, запрещавшего им выходить из покоев, но я никогда не слышал, чтобы они это делали.