История частной жизни. Том 5. От I Мировой войны до конца XX века
Шрифт:
* Эжен Варлен (1839-1871) —французский коммунист, участник Парижской коммуны.
назначали бы своих заместителей, прорабов, мастеров, что привело бы к созданию такой вертикали власти на производстве, что рабочий человек будет в ней лишь винтиком, которому будет заказана всякая свобода и инициатива». Мы не будем здесь приводить полемику Маркса с Бакуниным на I Интернационале и вспоминать продолжившие ее острые дебаты Ленина и Розы Люксембург, которая не переставала утверждать, будто тезисы статьи «Что делать?» предвещали приход тоталитарного бюрократического царства. В работе «Русская революция», которую она пишет, сидя в берлинской тюрьме в 1918 году, можно прочитать следующие пророческие фразы: «Свобода—это всегда свобода для того, кто думает иначе <...>. Диктатура пролетариата должна быть делом всего класса, а не горстки людей, действующих от имени класса <...>. Без всеобщих выборов, без неограниченной свободы прессы, собраний и дискуссий <...> всем управляют и руководят несколько дюжин руководителей Партии <...>. Власть в действительности находится в руках дюжины людей, а элита рабочего класса время от времени призывается, чтобы аплодировать речам руководителей и единогласно голосовать за решения, которые им предлагаются». Отмечая синхронность ликвидации фашистами в Италии и большевиками в Советском Союзе последних следов
Класс против класса, антифашистское воссоединение?
После раскола на конгрессе в Туре большинство активистов-социалистов предпочитают Французской секции рабочего интернационала компартию. Это был социал-демократический период во Франции, и сторонники левых сил увидели в «большевистской прививке» возможность противостоять интеграции в «буржуазное» общество, что произошло с немецкой социал-демократией. Однако в этом сообществе, где практически не существует границы между частной жизнью и жизнью партийной, француз-социалист чувствует себя неуютно. Он дистанцируется. И сообщество становится микросообществом, сектой, личный состав которой сокращается со 120 ооо человек в 1920 году до 28 ооо в 1934-м. ФКП отмежевывается от других левых Партий, и активисты должны защищать стратегию классовой борьбы, тогда как воцарение фашизма в Италии и подъем нацизма доказывают неэффективность ультраболыпевистской практики и целесообразность сплочения антифашистских сил. С августа 1932 года Барбюс и Роллан собирают в Амстердаме первый всемирный конгресс против империалистической войны, а в июне 1933 года в концертном зале «Плейель» проходит первый Европейский антифашистский конгресс. Самоизо-лировавшаяся ФКП муссирует один и тот же вопрос: «Когда мы возьмем власть?» Морис Торез, генеральный секретарь (с 1930 года) потерявшей независимость ФКП, в феврале 1934-го нашел возможность заменить «унитарную» антикапиталистическую платформу (которая никого ни с кем не объединяла) антифашистской платформой, «защищающей республиканские свободы»: эта платформа, как ожидалось, должна была вдохновить и морально поддержать людей. Пришлось ждать еще пятнадцать месяцев (до августа 1935 года), чтобы VII конгресс III Интернационала утвердил смену курса, отказавшись от стратегии классовой борьбы и объединившись с социал-демократами и мелкобуржуазными партиями в борьбе с фашизмом. На выборах 1936 года ФКП пожинает плоды корректировки курса: за нее было отдано 1468 ооо голосов, и было избрано 72 человека (для сравнения: в 1932 году было 783 ооо голосов и ю избранных); в ноябре 1936 года количество партийных активистов доходит до 300 ооо, однако партия еще не отреклась от того, что Анни Кригель назвала «радикальной странностью».
Когда ситуация становится «революционной»? Коммунистическая партия—это «странная» партия, члены которой не похожи на членов других партий. Во-первых, коммунист действует на предприятии, где постоянно рискует быть уволенным. Во-вторых, его политическая активность протекает во внерабочее время: собрания партячейки, расклеивание плакатов, обходы домов и квартир и т.д. Наконец, он агитирует и у себя в семье, что не всегда проходит без конфликтов и разрывов. В особенности изматывающее занятие — «объяснять» директивы, данные сверху, которые ему диктуются без какой-либо предварительной информации. Ему запрещен какой бы то ни было социальный рост в этом «буржуазном» обществе, могильщиком которого он себя считает. Ему ставят в упрек попытки обратить других в тоталитаризм, а его повседневная жизнь—это тотальная политическая ангажированность. Кто может долго выдержать такую аскезу? Новый человек? Но может ли он взрасти на «капиталистическом навозе», который постепенно предлагает пролетариату довольно значительную часть радостей общества потребления? Понятно, что история ФКП характеризуется текучестью кадров. Каждый год, особенно при «кризисах», одни уходят в отставку, другие вступают в партию. Несмотря на наличие постоянных работников, не следует забывать, что помимо них и небольшого ядра партийных активистов, сегодняшние рядовые коммунисты отличаются от вчерашних, и завтрашние не будут похожи на сегодняшних. Выйти из рядов партии — это разрыв (при этом человек теряет друзей, но сможет ли он найти новых?) и риск (сирены антикоммунизма всегда готовы принять отступников в обмен на рассказ о страданиях). Конечно, коммунистический активист чувствует себя выше прочих, потому что его горизонт не ограничивается футболом, велогонкой «Тур де Франс» и обжорством: он участвует в спасении человечества. Но когда же случится это секулярное второе пришествие?
Когда наступит «революционная» ситуация? Она быстро сошла на нет после I Мировой войны, подавления революции в Германии и провала больших забастовок в Северной Италии. В 1936 году? Ее не случилось; с одной стороны, запрет из СССР, с другой—угроза путча франкистского типа принуждали к умеренности. Освобождение от нацистов? Присутствие союзнических войск и директивы из Москвы требовали установления трехпартийной системы. Отправка в отставку министров-коммунистов в 1947 году? Американцы всегда рядом, со всеми своими войсками, со своей помощью и грядущим планом Маршалла. В 1958 году? Политические партии рады переложить на плечи генерала де Голля решение «алжирской проблемы», а ФКП не в состоянии никого убедить отождествлением голлизма с фашизмом. В 1968-м? Это были игры избалованных детей из буржуазных семей, не имеющие ничего общего с классовой борьбой. На протяжении шестидесяти пяти лет существования ФКП ситуация никогда не была «революционной». В результате активисты устают ждать и больше не могут выносить шуточек «реалистов», желающих получать от жизни все здесь и сейчас.
Секулярное второе пришествие и «реальный социализм»
Как же оправдать то, что происходит на родине «реального социализма», и руководящие указания, которые оттуда исходят? Предвоенные большие чистки? Обвиняемые были виновны—они же признавали свою вину. Пакт Молотова — Риббентропа? Это, так сказать, издержки. Деятельность ФКП в Сопротивлении была эффективной, и это ее реабилитирует. В 1946 году был апогей: партия набрала 28,8% на ноябрьских выборах и получила 166 мест. ФКП заняла первое место по голосам и количеству депутатов. Несколько лет спустя из СССР приходит очередная новация: государственный монополистический капитализм; капитализм загнивает, потому что так решили на XIX съезде КПСС. Периодизация этого неотвратимого кризиса следующая: 1917 — первый этап, рождение социалистического государства. 1945-1949—второй этап, расширение социалистического лагеря от Одера и Нейсе на западе до Китайского моря на востоке. С 1950
* RPF, Rassemblement du peuple francais (Объединение французского народа) — правая консервативная партия, созданная Шарлем де Голлем в 1947 году. Принятая аббревиатура—РПФ.
79,25% голосов. На ноябрьских выборах в парламент ФКП набирает всего лишь 20,5% голосов, и новый закон о выборах, предложенный прагматиками-голлистами (униноминальное мажоритарное голосование в два тура), сводит количество представителей ФКП к ю, тогда как независимые кандидаты с 15.4% голосов получают 130 мест. Двумя годами позже резкий отзыв советских специалистов из Китая похоронил экуменическую мечту, знаменовавшую второй этап государственного монополистического капитализма.
В мае 1968 года ФКП разоблачает вероятный союз левых, ЦРУ и технократов. В сентябрьском номере журнала La Nouvelle Critique за 1968 год Пьер Жюкен пишет: «Крупная буржуазия умеет манипулировать левыми силами. Почитайте газету Le Monde. Послушайте радио „Европа-i“. Начинает проникать кое-какая информация о роли Министерства внутренних дел и ЦРУ в майских событиях <...>. Технократы очень часто действуют заодно с левыми: например, Объединенная социалистическая партия (PSU) и руководимый Аленом Гейс-маром и Бернаром Герцбергом профсоюз работников высшего образования. Демагоги-левые—злейшие враги народа». В своем выступлении по радио 30 мая в 16 часов 30 минут генерал де Голль объявляет о роспуске Национального собрания, а спустя полчаса Робер Балланже, глава фракции коммунистов, сообщил о том, что в выборах будет участвовать ФКП, о которой старый генерал только что сказал, что «в обстановке отчаяния эта партия повернет в сторону тоталитарного коммунизма». В августе 1968 года войска стран Варшавского договора вторглись в Чехословакию—таково было летнее завершение Пражской весны. Подведем итог: о чем бы речь ни шла—о подписании Совместной программы* (26 июня 1972 года), об отказе от нее (23 сентября 1977 года), о вторжении в Афганистан (1979).
* Совместная программа Коммунистической и Социалистической партий и Движения левых радикалов.
об обвинениях, выдвинутых кандидатом Марше против своего противника-социалиста в первом туре президентских выборов 1981 года, об их объединении во втором туре, об участии министров-коммунистов в правительстве Моруа, об их отказе войти в правительство Фабиуса—все эти события вынуждают рядового коммуниста приспосабливаться... или же выходить из рядов Партии.
ОТРЕЧЕНИЕ?
Были те, кто «верил», и те, кто, потеряв веру, незаметно выходил из рядов Партии. Возможно, Сталин, Мао, Кастро были для них примерами для подражания и на протяжении многих лет подтверждали их надежду на то, что в мире не будет больше трагедий, бессилия и иллюзий. Были и те, кто, пережив подростковый возраст, вступали в Партию, оставаясь в ней, пока забота о карьере не вынуждала их отказаться от утопии; и те, кто в какой-то момент находил в Партии семью, которой не хватало; были и те, кто, создав свою идентичность на иудео-христианской основе, не могли обходиться без опоры на что-то великое; некоторые же вступили в Партию после войны, чтобы нанести обиду отцу—стороннику маршала Пе-тена. Главным образом были — и остаются — рабочие и дети рабочих, очень хорошо знающие, что они слабы, что для них и их детей нет шансов выбраться из «условий жизни», в которых им выпало родиться.
Однако были также и те, кто сумел просчитать выгоду, которую можно извлечь из пребывания в партийных рядах. Неудивительно, что коммунизм советского типа очаровал французскую интеллигенцию. Тысячелетия иудео-христиан-ства заставляли ее ждать второго пришествия. Удивительно, что заблуждения превратили их в обладателей истины. Будучи коммунистами, они готовы были бросить в лагеря тех, кто сомневался в том, что на смену временным ужасам придет светлое будущее. В 1968 году их антикоммунистические настроения слились с антиамериканскими и переросли в стихийность, миссией которой было рождение нового справедливого общества. Остепенившись, они поняли чувства отцов, и журналистская помпа, с которой принимают блудных сыновей, помогла им направлять сверстников на путь «традиционных ценностей». Говоря о членах этой секты и о той любви, с которой их принимают, писатель Клод Мориак, которого нельзя заподозрить ни в тайном сочувствии коммунистам, ни в подлости, задает себе вопрос об их долгом молчании, «как если бы долгое ослепление, долгое молчание давало им, наконец освободившимся от пут и кляпов, право единолично выбирать правильный путь»32. Когда более или менее известный коммунист собирается ретироваться и из обвинителя превращается в кающегося, на ум приходят эти слова Джойса: «Разве Пирр не пал в Аргосе от руки старой ведьмы, а Юлия Цезаря не закололи кинжалом? Их уже не изгнать из памяти. Время поставило на них свою мету и заключило, сковав, в пространстве, что занимали уничтоженные ими бесчисленные возможности. Но были ль они возможны, если их так и не было? Или то лишь было возможным, что состоялось? Тките, ветра ткачи»*.
Жерар Венсан
Из <Улисса». Пер. С. Хоружего и В. Хинкиса.
БЫТЬ ЕВРЕЕМ
ВО ФРАНЦИИ — КАКОВО ЭТО?
Если еврей изучает по два отрывка из Талмуда утром и по два отрывка вечером ежедневно, а в течение дня усердно работает, то такое поведение засчитывается ему как соблюдение заповедей Торы во всей их полноте.
Танхума, Вешалах, 20