Шрифт:
Сцена №1
На берегу моря стояли скамейки, на песке горели костры, и жарилась рыба, её поливали водой, и она становилась мягче. Вода шипела на сковородках, и масло пенилось.
А потом были сумерки, и угли костров тлели, покрываясь сединой пепла.
Из леса доносились звуки охоты, лай собак, взявших след оленя.
Утром поднялся ветер, и море сделалось серым.
На берегу стояли пустые скамейки.
– Почему
Он по привычке сохранял спокойствие, но всё очевиднее для него становилось, что его обманули, и он не знал, кто посмел так поступить с ним.
На одной из скамеек сидел человек в малиновом камзоле, на голове его был белый парик с косичкой, а на ногах красивые туфли с серебряными пряжками. Человек этот чертил на мокром песке шпагой, слегка притоптывая правой ногой в такт неслышимой музыке, игравшей в его душе.
– Зима?– переспросил он.– Вот как.
Он улыбнулся.
Ох уж эта его манера говорить, не поворачивая головы!
– Вы так долго восходили к вершине… Вокруг вас ледник, чему же вы удивляетесь, о, совершенный?
Он поднялся, надел треуголку и пошёл прочь.
– Куда вы?– встревожился Совершенный.
– На бал,– ответил незнакомец в треуголке.– На бал,– и зашагал быстрее.
– Я с вами!– крикнул Совершенный.
Незнакомец пожал плечами, не оборачиваясь.
– Посмотрите!– завопил Совершенный, указывая на серую точку почти у самого горизонта моря.– Ведь это корабль!
– Что же,– ответил его спутник.– Море не замерзает.
Он сказал: "Море не замерзает, но иногда бывает весьма холодным. В следующий раз, прежде чем плыть, попробуйте воду ногой, не слишком ли холодна".
. . .
Шёл он, шёл, да видно, не туда. А когда пришёл, увидел только кости от рыбы, которую съели другие, а он даже не знал, кто именно, чтобы догнать, разобраться, вызвать на дуэль, если нужно, или просто отхлестать по щекам, по толстым да по красным. Вот и вышло, что вроде бы и обманут, а кем, неизвестно. Ищи теперь ветра в поле!
А ветер всё дует.
Значит, надо двигаться, или хотя бы сохранять спокойствие, раз уж дошёл.
Сиди, заплетай косички, а хочешь, оденься в красное, можешь хоть голым сидеть, всё теперь едино. Будешь собирать камни, их не станет меньше. Будешь пить воду, её не убавится. И жажда твоя не станет меньше.
Зима уже, а ты не знаешь, как костёр разжечь. Шёл ты, шёл, да всё не туда.
Обидно.
Сцена №11
Я открыл дверь и вошёл, и увидел, что дом пуст, и не знал, кто я здесь, гость или хозяин. Пыльный снег лежал на паркете полов.
И я увидел женщину в белых
Она стояла, почти касаясь стены, и казалось, она заполняет собой весь странный мир этого дома, пространство комнат, отчуждённых стенами.
– Кто ты?– спросил я её.
– Тишина,– сказала она.
– Тут какое-то противоречие,– возразил я.– Раз ты говоришь мне, то как же ты можешь быть тишиной?
– Раз ты слышишь меня, значит, я говорю,– сказала она, и я молчал, поражённый необычностью её вида и испуганный её красотой.
– Ещё меня зовут Одиночество,– произнесла она.
Я хотел вскрикнуть, но мой голос был слаб.
– Оглянись вокруг,– сказала она.
И я увидел, что дом пуст.
– Ничего,– сказал я, попытавшись улыбнуться.– Скоро взойдёт солнце, и настанет утро.
– Не думаю,– сказала она.
И я услышал выстрелы.
– Ведь это люди!– воскликнул я.– Значит, есть ещё кто-то, и я не один.
– Послушай,– сказала она, и выстрелы смолкли.– Их больше нет. Они убили друг друга.
Но вот же, воет сирена, сигналят машины, и повсюду шаги, это люди!
– Это улица,– возразила она.
– А эти комнаты, неужели все они пусты!
– В них спят, и ты не должен делать музыку громкой. Им завтра рано вставать, чтобы не опоздать на работу.
– Это всё не то,– пробормотал я.
– Конечно,– сказала она, и мне показалось, что она улыбнулась.
– Что же мне делать?– сказал я.
И она протянула мне что-то, и я спросил: "Что это?"
– Спички,– сказала она и указала мне на тёмный предмет на полу.
Я присмотрелся.
Это была длинная палка с намотанной на неё обгорелой промасленной тряпкой.
Я пнул её ногой.
– Я не питаюсь объедками.
– За это я тебя и люблю,– сказала она.
– Значит, тебя зовут Любовь?
– Это не имеет значения. Я прихожу не на зов. Я не питаюсь объедками.
– Ты знаешь, кажется, я люблю тебя.
– Конечно,– сказала она, и мне снова показалось, что она улыбнулась.
Сценарий №2
Тигр опять сожрал дрессировщика. Когда же эти тигры оставят людей в покое!
Обнажённая женщина расхаживает по манежу, помахивая окровавленным куском мяса. Из мяса торчит кость. Женщина ухмыляется и покачивает бёдрами. Монеты падают, зарываясь в пахнущие зверем опилки.
– Так значит, уходите,– ему жарко, он страдальчески обмахивается программкой.– Уезжаете.
– Да, уезжаю.
– Покидаете свою страну в столь решающий момент. По мне, так это предательство. Судить бы за такие вещи,– он добродушно смеётся.
– Судить? За что же?
– За вред, наносимый металлу борьбы.