История Хэйкэ
Шрифт:
– Красный Нос, какой прекрасный вид! Эта клумба из роз мне особенно нравится.
– Я на это рассчитывал. Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь сад на берегу этой реки может сравниться с вашим.
– И ты чрезвычайно горд, а, Бамбоку? – подтрунивал Киёмори.
– Только потому, что планировка и разбивка сада производились мною.
Киёмори рассмеялся:
– Ладно, Нос, теперь настал твой день просить вознаграждение.
– Если бы сад вам не понравился, то каким черным мог бы стать для меня этот день!
– Ох, Нос, твое хвастовство помогает мне забыть свои неприятности.
Киёмори
Бамбоку обладает сверхъестественным чутьем в предупреждении желаний сановников, думал Киёмори. Предприимчивый парень. Сначала он утомлял Киёмори, но Токико была очень высокого мнения о его способностях и убедила своего мужа не пренебрегать им. В конце концов Киёмори стал ценить Бамбоку выше, чем сама Токико. Красный Нос все больше забавлял хозяина Рокухары своим шутовством, характером, замешанном на хитрости и проницательности, которых недоставало самому Киёмори. Эти свойства характера Бамбоку продемонстрировал в избытке во время деликатных переговоров между главой дома Хэйкэ и частью заговорщиков во дворце.
Бамбоку – занятный парень, решил Киёмори и стал вызывать его под разными предлогами к себе. Когда военачальник находился в дурном настроении или нуждался в компании, чтобы избавиться от скуки, он посылал гонцов за Носом, как большинство людей посылает за душистыми букетами цветов, повышающих тонус. Это был как раз такой случай. Бамбоку явился навеселе, и краснота его носа распространилась на все лицо.
– У вас неприятности? В самом деле? И вы хотите их забыть?
– Что ты там лопочешь?
– Господин, мне трудно поверить, что у вас бывают неприятности.
– Болван! Разве я не человек?
– Позвольте, разве не вы говорили мне, что являетесь дитем Неба и Земли?
– Это всего лишь образное выражение.
– Я действительно был глуп, полагая, что у вас нет неприятностей. Теперь я понимаю, что вас беспокоит.
– Ты понимаешь?
– Все очень естественно. Ведь сейчас весна. Разве это не достаточная причина для беспокойства, господин?
– В чем-то ты прав, – ответил Киёмори, криво улыбаясь.
– По правде говоря, господин, я в вас разочарован. Я ошибался в отношении вас.
– В отношении чего?
– Вам недостает смелости, – шутливо продолжал Нос. – Что за спектакль, в самом деле! Откуда такая меланхолия? Не могу поверить, что это вы – герой из героев! Не могу поверить, что этот герой – мужчина! Считаете ли вы себя мужчиной, вы – бесхребетное создание?
Под влиянием сакэ Бамбоку нередко позволял себе такие вольности. Только Нос мог говорить с Киёмори в подобном тоне. Его насмешки забавляли военачальника, который все больше и больше доверял купцу.
Нос первым догадался о причине частых визитов Киёмори к Токиве, ставшей теперь известной всем, и вскоре стал сопровождать в таких визитах военачальника, когда тот этого желал. Мимо Носа не проходили и досужие разговоры, которые он старательно передавал господину. «Бедная Токива! Она отдалась хозяину Рокухары ради своих детей! Он безумно влюблен в нее. Как она, должно быть, мучается в объятиях этого
– Эти сплетни несносны и назойливы, а вы так деликатны к ней!
– Перестань издеваться надо мной, Красный Нос. Сам понимаешь, мое положение не из легких.
– Все еще колеблетесь? Разве вы не решились прошлой ночью?
– Решился? На что?
– Вы начинаете петлять, как только мы доходим до существа дела. Что мешает вам прямо сказать, стала она или нет вашей возлюбленной?
Глава 30.
Цветение сакуры
Токива неподвижно сидела у окна, глядя на подернутую дымкой в весенней ночи луну. Она гадала о том, что стало с Имавакой. Привык ли теперь к чужим людям Отовака? Хорошо ли Усиваке, вырванному из ее рук и переданному в храм у горы Курама? Ей говорили, что ребенок без матери растет и развивается лучше.
Если бы это оказалось правдой, молилась она. Но ей были ненавистны подобные заверения. Они предназначались для того, чтобы утешить ее. Однако для чего ей жить, когда у нее отняли детей? Более всего невыносимо то, что после того, как ее разлучили с Усивакой, груди вновь наполнились молоком и стали ныть. От них по всему телу распространялась лихорадка, заставляя Токиву чувствовать себя больной уже много дней. Тюремщик вызвал врача, чтобы Киёмори не подумал, что об узнице не заботятся. Вокруг Токивы вертелись служанки, но она отказывалась от их услуг, испытывая стыд и страх. Ясно, что было у них на уме. Ведь одна из пожилых женщин, присматривавших за Токивой, как-то шепнула ей на ухо:
– Госпожа, люди уважают вас за такое поведение. Добродетель состоит не только в том, чтобы беречь свое целомудрие. Люди ценят в вас благородную мать, которая пожертвовала собой ради детей.
Вскоре после этого в спальню Токивы пришла жена тюремщика, чтобы поделиться секретом:
– В столице полно женщин, которые добиваются внимания Киёмори. Кажется, вы не представляете, как вам повезло. Вы родились под счастливой звездой. Кончайте грустить и позаботьтесь о своей красоте. Ведь вы еще молоды. Перед вами, как женщиной, открывается блестящее будущее. Если вы понравитесь господину, то будете иметь все, что пожелаете.
Покрывшись краской стыда, Токива безмолвно слушала незваную гостью, зарыв лицо в складки своего кимоно.
Токива чувствовала, что кто-то стоит за ее спиной, но страх не позволял ей повернуться и взглянуть на посетителя.
– Токива, чем ты занята?
Говорил Киёмори. Токива дала понять, что узнала его, но не шелохнулась, а только ответила:
– Я смотрю, как цветет сакура.
Комната, где они находились, была освещена мерцающим лунным светом. Киёмори наконец сел, но не проронил больше ни слова. Токива продолжала сидеть у окна. К счастью для нее, фитиль светильника выгорел, и не было необходимости прятать заплаканное лицо.