История христианской Церкви. Том II. Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. ?.)
Шрифт:
Ортодоксальный, или католический аскетизм начинается с буквального или надуманного понимания некоторых отрывков Писания. Он признает, что вся природа является творением Бога и объектом Его любви, и провозглашает божественные происхождение и окончательную участь человеческого тела, без которых, фактически, не было бы воскресения, а значит, и допуска к вечной славе [747] . Следовательно, задача аскетизма — не умерщвление тела, но совершенный контроль над ним и его освящение. При таком понимании метафизический дуализм духа и материи подменяется этическим конфликтом духа и плоти. Однако на практике аскетизм выходит за рамки простых и здравых учений Библии, ложно истолковывает телесные желания и стремления или природу чувств как таковую, видя в них дела плоти или эгоистический принцип, пребывающий как в теле, так и в душе, и, как следствие, при всем своем отвращении к ереси, по сути, смыкается с гностиками и манихеями, ненавидевшими тело как темницу духа. Эта близость с ними находит выражение прежде всего в презрительном отношении к браку и семейной жизни — богоданным прообразам церкви и государства, и в чрезмерном самоотречении, с которым не идет в сравнение даже благочестие апостолов. Языческое по своему характеру гностическое учение о возможности и необходимости самоискупления через удаление от мира и от тела [748] , опровергнутое теоретически, проникло в церковь через заднюю дверь христианского быта, полностью игнорируя христианское учение о возвышенном назначении тела и о полноте совершенного через Христа искупления.
747
51–й апостольский канон, поощряющий аскетизм как полезное упражнение, осуждает тех, кто «считает отвратительными» вещи сами по себе невинные, такие как брак, или плоть, или вино, и «богохульно порочит Божье творение, забывая о том, что все вещи хороши весьма и что Бог сотворил человека в виде мужчины и женщины». Из этих положений канона следует, что в церкви существовали утверждающие так аскеты–еретики и за такие взгляды их отлучали.
748
Entweltlichungи Entleiblichung.
Александрийские отцы церкви создали основу для этого аскетизма, различая низшую и высшую мораль, что соответствует платоническому или пифагорейскому различию между жизнью по природе и жизнью над природой, или жизнью практической и созерцательной. Ранее, в середине II века, подобное решение предлагал Ерма [749] . Тертуллиан похожим образом разграничивает смертные и простительные грехи [750] . Тут находился источник серьезных практических заблуждений и призыв одновременно и к моральной лености, и к аскетической крайности. Аскеты, а потом монахи претендовали на роль моральной знати, духовной аристократии, стоявшей выше простых христиан (и в конечном счете сформировали ее), подобно тому как священники стали отдельной кастой, обладавшей неоспоримым достоинством и возвышавшейся над мирянами, довольствующимися более низким уровнем добродетели. Климент Александрийский, в остальном примечательный своими возвышенными этическими взглядами, требует от мудреца или гностика, чтобы он превзошел простого христианина не только знанием, но и высшей, бесстрастной добродетелью, стоическим превосходством над любыми телесными состояниями; Климент, как и Платон, склонен рассматривать тело как могилу и узы [751] души. То, как слабо он понимает учение Павла об оправдании верой, можно увидеть из отрывка Stromata,где он относит слова Христа «вера твоя спасла тебя» не просто к вере, но только к иудеям, жившим по закону, словно вера была довеском, который следовало добавить к добрым делам, а не источником и принципом святой жизни [752] . Ориген идет еще дальше. Он совершенно явно выдвигает католическое учение о двух типах морали и благочестия, низшем — для всех христиан, и высшем — для святых, или немногих избранных [753] . Он включает в высшую мораль сверхдолжные дела [754] , то есть поступки, о которых ничего не говорится в Евангелии, но которые рекомендуются для достижения совершенства [755] и предположительно приносят особую заслугу и обеспечивают более высокую степень блаженства. Тот, кто исполняет только необходимое, — нерадивый раб [756] ; тот же, кто делает больше, например, исполняет то, что Павел лишь советует в 1 Кор. 7:25 насчет безбрачия, или, подобно ему, отказывается от справедливого требования бренного вознаграждения за духовное служение, считается добрым и верным рабом [757] .
749
Pastor Hermae. Simil.V. 3. «Если ты делаешь добро, кроме и помимо того, что велит Бог , ты заслуживаешь для себя более обильную славу и получишь больше почета у Бога, чем в противном случае».
750
Peccata irremissibiliaи remissibilia,или mortaliaи venialia.
751
, .
752
Strom.VI. 14: «Когда мы слышим: "Вера твоя спасла тебя" (Мк. 5:34), мы не придаем этим Его словам абсолютный смысл и не полагаем, будто те, кто уверовал в любой день, будут спасены без всяких дел. Он обращал эти слова только к иудеям, которые соблюдали закон и жили непорочно, к иудеям, которым не хватало только веры в Господа».
753
В Ep . ad Rom.,с. iii. Ed. de la Rue, iv, p. 507: «Donec quis hoc tantum facit, quod debet,i. e. quae praecepta sunt, inutilis servus. Si autem addas aliquid ad praeceptum, tunc non jam inutilis seruus eris, sed dicetur ad te: Euge serve bone et fidelis. Quid autem sit quod addatur praeceptis et supra debitum fiat Paulus . dixit: De virginibus autem praeceptum Domini non habeo, consilium autem do, tamquam misericordiam assecutus a Domino(1 Кор. 7:25). Hoc opus super praeceptum est. Et iterum praeceptum est, ut hi qui evangelium nunciant, de evangelio vivant. Paulus autem dicit, quia nullo horum usus sum: et ideo non inutilis erit servus, sed fidelis et prudens».
754
Opera supererogatoria.
755
Мф. 19:21; Лк. 14:26; 1 Кор. 7:8–25. Отсюда consilia evangelicaв отличие от praecepta.
756
Лк. 17:10.
757
Мф. 25:21.
К сверхдолжным делам причислялись мученичество, добровольная бедность и добровольное безбрачие. Все три или, по крайней мере, два последних дела в сочетании с активными христианскими добродетелями означали, что человек находится на уровне более высокого совершенства, нежели когда он просто исполняет положенные обязанности или следует обычной морали. Позже к бедности и безбрачию прибавилось абсолютное повиновение; эти три вещи были основными в consilia evangelicaи монашеском обете.
Нетрудно понять, на каком основании такими желательными казались именно эти три добродетели. Имущество, тесно связанное с эгоистическими устремлениями человека и привязывающее его к земле, а также половые отношения, от которых пробуждаются наиболее сильные душевные страсти и на которые сама природа набрасывает покров скромности, представлялись труднейшими препятствиями на пути к тому совершенству, при котором Бог — наше единственное имущество, а Христос — единственная любовь и источник наслаждения.
В этих вопросах древние еретики доходили до крайностей. Евиониты сделали бедность обязательным условием спасения. Гностики делились на впадающих в два противоположных эксцесса: абсолютное самоотречение и неуправляемое потворство своим желаниям. Маркиониты, карпократиане, продикиане, лжевасилидиане и манихеи выступали сторонниками личной бедности из ненависти к материальному миру; Епифан в своей книге «О справедливости», написанной около 125 г., определил добродетель как равенство и общность и выступил сторонником общности имущества и женщин. Самые последовательные из этих еретиков, такие как Сатурнин, Маркион и энкратиты, вообще запрещали брак и продолжение рода как дьявольское дело; другие гностические секты — карпократиане, последователи Епифана и николаиты — заменяли брак самыми бесстыдными беспорядочными связями.
Древняя церковь, напротив, придерживалась божественных институтов собственности и брака и довольствовалась тем, что лишь рекомендовала немногим избранным добровольный отказ от этих вполне законных удовольствий как средство достижения христианского совершенства. Она провозглашала брак святым, а девственность — еще более святой. Но, несомненно, даже отцы церкви так превозносили высшую святость девственности, что практически свели на нет или, по крайней мере, серьезно ослабили значение своего же утверждения о святости брака. Римская церковь, несмотря на множество библейских примеров женатых служителей Бога, от Авраама до Петра, не может представить себе, чтобы настоящая святость была возможна при отсутствии безбрачия, поэтому требует безбрачия от всех своих священников без исключения.
§106. Добровольная бедность
Рекомендация добровольной бедности была основана на буквальном понимании совета, данного Господом богатому юноше, который с детских лет выполнял все заповеди: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» [758] . К этому были добавлены реальные примеры бедности Христа и Его апостолов, а также общность имущества первой христианской церкви в Иерусалиме. Многие христиане, не только аскеты, но и священники, как Киприан, соответственно отдавали при обращении все свое имущество на благо бедных. Позже монашеские общины старались воссоздать, обладая общим имуществом, изначальное равенство и совершенное братство людей.
758
Мф. 19:21.
Но, с другой стороны, мы встречаем и более умеренные взгляды. Климент Александрийский, например, в специальном трактате о праведном использовании богатства [759] замечает, что Спаситель осуждал не столько владение земной собственностью, сколько любовь к ней и желание обладать ею и что подобные чувства могут остаться в человеке и тогда, когда от самой собственности он отказался. Земное, говорит он, — это материал и средство для добрых дел, и неравное распределение собственности было угодно Богу, чтобы христиане могли проявить свою любовь к ближнему и заниматься благотворительностью. Подлинное богатство — это добродетель, которая может и должна сохраняться в любых жизненных обстоятельствах; материальное имущество — ложное богатство, которое приходит и уходит.
759
.
§107. Добровольное безбрачие
Старокатолическое превознесение безбрачия было основано на четырех отрывках Писания, а именно: Мф. 19:12; 22:30; 1 Кор. 7:7 и сл.; Отк. 14:4 — но пошло гораздо дальше и неосознанно оказалось под влиянием чуждых образов мышления. Слова Господа в Мф. 22:30 (Лк. 20:35 и сл.) цитировались особенно часто, но в них явно говорится о безбрачии ангелов, которое вовсе не ставится в пример человеку. Отк. 14:4 воспринималось некоторыми из отцов церкви более правильно — как символическое указание на свободу от скверны идолопоклонства. Пример Христа, хотя на него указывали часто, не может здесь считаться правилом, ибо Сын Бога и Спаситель мира был настолько выше всех дочерей Евы, что не мог найти среди них равную Себе пару и точно уж не мог поддерживать подобные отношения. Вся церковь искупленных — Его чистая Невеста. Из апостолов по крайней мере некоторые были женаты, и среди них Петр, старейший и наиболее выдающийся из всех. Совет Павла в 1 Кор. 7 дан так осторожно, что и здесь мы находим лишь частичную поддержку взглядам отцов церкви, особенно если рассматривать его в сочетании с пастырскими посланиями, где брак представлен как подобающее клирику состояние. Однако и ортодоксы, и еретики часто опирались на авторитет Павла как сторонника безбрачия [760] . Иудаизм — за исключением подверженных языческим влияниям ессеев, которые воздерживались от брака, — относится к семейной жизни с большим уважением; в нем брак разрешается даже священникам и первосвященникам, чьими преемниками действительно становились их физические потомки; бесплодие в иудаизме считается несчастьем или проклятием.
760
Например, это делается в не имеющем большой ценности апокрифе Acta Pauli et Theclae,который впервые упоминается Тертуллианом (De Baptismo,с. 17, о произведении некого азийского пресвитера), так что во II веке он должен был уже быть известен. В нем Павлу приписываются следующие слова: , … , … , . См. Tischendorf : Acta Apostolorum Apocrypha.Lips. 1851, p. 42 sq.
Язычники же, напротив, по причине деградации морального облика своих женщин и низменного, чувственного восприятия брака часто считали безбрачие идеалом нравственности и связывали его с поклонением. Благороднейшее проявление языческой девственности — шесть девственных весталок Рима, которые в возрасте от шести до десяти лет избирались для служения чистой богине и поддерживали священный огонь на ее жертвеннике; после тридцати лет служения им разрешалось вернуться к мирской жизни и вступить в брак. Наказанием за нарушение ими обета целомудрия было погребение заживо на «проклятом поле» (campus sceleratus).