История христианской Церкви. Том II. Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. ?.)
Шрифт:
Глава IX. Аскетические тенденции
§104. Аскетическая добродетель и благочестие
Ad. M"ohler (католик): Geschichte des M"onchthums in der Zeit seiner ersten Entstehung u. ersten Ausbildung,1836 («Vermischte Schriften», ed. D"ollinger. Regensb. 1839, II, p. 165 sqq.).
Is. Taylor (индепендент): Ancient Christianity,4 thed. London 1844, 1. 133–299 (против Пьюзи и католиков).
Н. Ruffner (пресвитерианин): The Fathers of the Desert; or an Account of the Origin and Practice of Monkery among heathen nations; its passage into the church; and some wonderful Stories of the Fathers concerning the primitive Monks and Hermits.N. York 1850. 2 vols.
Otto Z"ockler (лютеранин): Kritische Geschichte der Askese.Frkf. and Erlangen 1863 (434 pages).
P. . Lucius: Die Therapeuten und ihre Stellung in der Geschichte der Askese.Strasburg 1879.
H. Weingarten: Ueber den Ursprung des M"onchthums im nach–Konstantinischen Zeitalter.Gotha 1877. См. также его статью в Herzog, «Encykl.» new ed., vol. (1882), p. 758 sqq. (сокращенный вариант в Schaffs Herzog,vol. II. 1551 sqq. N. Y. 1883).
Ad. Harnack: Das M"onchthum, seine Ideale und seine Geschichte.Glessen 1882.
Общих
Здесь мы вступаем в ту область, в которой ранняя церковь, по–видимому, была наиболее далека от свободного духа евангельского протестантизма и современной этики и ближе всего к легалистической и монастырской этике греческого и римского католицизма. Христианский образ жизни рассматривался как заключающийся в основном в выполнении неких внешних упражнений, а не во внутреннем состоянии — во многих действиях, а не в жизни веры. Великим идеалом добродетели было, по преобладавшему среди отцов церкви и на соборах представлению, не столько преображение мира и освящение природных вещей и отношений, сотворенных Богом, сколько бегство от мира к монашескому аскетизму, добровольный отказ от собственности и брака. Учение Павла о вере и оправдании одной лишь благодатью неуклонно отступало на задний план или, скорее, так и не приобрело должного места в мысли и жизни церкви в целом. Качественное представление о морали все больше и больше вытеснялось количественными подсчетами внешних заслуг и даже излишних дел, молитв, постов, милостыни, добровольной бедности и безбрачия. Это смещение акцентов неизбежно привело к иудействованию в виде слишком высокой оценки собственной праведности и аскетизма, а затем, в никейскую эпоху, после толчка, которому невозможно было сопротивляться, обрело формы отшельничества и монашества. Все начатки этого аскетизма появляются уже во второй половине III века и даже раньше.
Аскетизм в целом — это строгая внешняя самодисциплина, посредством которой дух борется за полную власть над плотью и высшую степень добродетели [738] .
Он предполагает не просто истинную умеренность или умение сдержать животные аппетиты, которые являются общей обязанностью всех христиан, но и полное воздержание от наслаждений, которые сами по себе не противоречат закону, — от вина, употребления мяса, от приобретения собственности и от брака, наряду с разнообразными видами покаяния и умерщвления плоти. Католический аскетизм, как сочетание покаяния, самоотречения, наказания себя и ухода от мира, предстает перед нами весь в свете и тени; с одной стороны, он являет нам чудесные примеры героического отказа от себя и мира, но с другой — очень часто вырождается в полное непонимание и извращение христианской морали: самоотречение доходило до более или менее гностического презрения к дарам и установлениям сотворившего этот мир Бога, а покаяние или желание покарать себя превращались в практическое отрицание вседостаточности заслуг Христа. Аскетическая и монашеская тенденция в первую очередь основана на остро ощущаемом, однако нездоровом восприятии греховности плоти и бренности мира, а кроме того, на желании уединиться и посвятить себя только божественным занятиям, и наконец, на амбициозном стремлении приобрести чрезвычайную святость и заслугу. Аскеты хотели здесь, на земле, предвосхитить жизнь ангелов на небесах [739] . Они заменяют предписанные Творцом естественные формы добродетели и благочестия на ненормальные, изобретенными человеком, и нередко смотрят на учрежденные Богом стандарты сверху вниз, с духовной гордостью. Это признак одновременно моральной силы и моральной слабости. Такое отношение предполагает определенный уровень культуры, достигнув которого человек освобождает себя от сил природы и поднимается до осознания своего морального призвания; он считает, что может обезопасить себя от искушения, просто удалившись от мира, вместо того чтобы оставаться в мире, преодолевать его и преображать его в царство Божье.
738
, от , упражнять, укреплять,изначально относилось к атлетическим и гимнастическим упражнениям, но использовалось также (даже язычниками и Филоном) по отношению к моральному самовоспитанию. Климент Александрийский представляет всю жизнь христианина как (Strom.IV. 22) и называет патриарха Иакова (Paedag.I. 7). Но в то же время термин в середине II века применялся Афинагором, Тертуллианом, Оригеном, Евсевием, Афанасием, Епифанием, Иеронимом и т.д. к особому классу христиан, склонных к самоотречению. Климент Александрийский называет их (Quis Dives salv.36; Strom.VIII. 15). Таким образом, слово «аскет» в средние века стало синонимом «религиозного» человека. Цоклер с пониманием относится к аскетизму и выделяет в данной практике восемь категорий: 1) аскетизм как покаяние и умерщвление плоти; 2) аскетизм в домашней жизни; 3) диета (пост, воздержание); 4) аскетизм в сексуальной жизни (безбрачие); 5) молитва; 6) созерцание; 7) аскетизм в практической жизни; 8) аскетизм в общественной жизни (одиночество, нищета, послушание).
739
Мф. 22:30. Отсюда частое определение монашеской жизни как vita angelica.
Аскетизм никоим образом не ограничен христианской церковью, но здесь он развился в своей самой возвышенной и благородной форме. Мы наблюдаем родственные явления, существовавшие задолго до Христа среди иудеев — в лице назореев, ессеев и близких к ним терапевтов [740] , и еще больше среди язычников, в древнеперсидской и индийской религиях, а особенно среди буддистов, у которых есть даже полностью разработанная система монашеской жизни, поразившая некоторых римских миссионеров как дьявольская карикатура на католическую систему. В Египте монашескую жизнь вели жрецы Сераписа [741] . В самом климате земли фараонов, в поразительном контрасте между одиночеством пустыни и плодородными отмелями Нила, находящимися близко друг от друга, в похоронной печали этого народа есть нечто, побуждающее людей удаляться от суеты и активной деятельности. Несомненно, что первые христианские отшельники и монахи были египтянами. Даже эллинистическая философия воспринималась пифагорейцами, платониками и стоиками не просто как теоретическое знание, но как практическая мудрость и часто связывалась с самым строгим воздержанием, так что слова «философ» и «аскет» были взаимозаменяемыми. Некоторые из апологетов II века пришли к христианству через эту практическую философию, особенно платонизм, поэтому они сохранили простоту в одежде и образе жизни. Тертуллиан поздравляет свой плащ философа
740
Как описывает Филон в своем трактате De vita contemplativa. Евсевий (II. 17) по ошибке принял терапевтов за христианских аскетов, более поздние историки принимали их за христианских монахов. Предполагалось, что Филон был обращен апостолом Петром. Это заблуждение развеялось только после Реформации. Луций в своем недавнем труде видит в этом трактате апологию христианского аскетизма, написанную в конце III века под именем Филона. Но Вейнгартен (в Herzog X. 761 sqq.) выступает сторонником теории об иудейском, хоть и послефилоновском происхождении этой книги.
741
О жрецах Сераписа нам известно благодаря исследованиям Летрона, Буассьера и особенно Брюне де Пресля (M'emoire sur le S'erapeum de Memphis,1852, 1865). Вейнгартен считает христианское монашество произошедшим из этого источника и прослеживает сходные черты между обоими. Сам Пахомий до обращения был монахом Сераписа. См. Revillout, Le reclus du Serapeum(Paris 1880), как цитирует Вейнгартен в Herzog . 784.
В древней церкви существовал особый класс христиан обоих полов, которые назывались «аскетами» [742] ; они продолжали жить среди общества, но удалялись от него, добровольно отказывались от брака и собственности, посвящали себя посту, молитве и религиозным размышлениям, тем самым стараясь достичь христианского совершенства. Иногда они создавали свои сообщества [743] для взаимного усовершенствования, нечто вроде ecclesiola in ecclesia,в которые могли принимать даже детей для воспитания в духе воздержания. Аскеты, наряду с исповедниками, пользовались величайшим уважением братьев–христиан, отдельно сидели во время публичного богослужения и считались лучшим украшением церкви. Во времена гонений они с энтузиазмом стремились к мученической смерти как к венцу совершенства.
742
, continentes;также , virgines.
743
.
Пока каждая община представляла собой одинокий оазис в пустыне языческой безнравственности и находилась в открытом противодействии окружающему языческому миру, у этих аскетов не было причины отделяться от нее и бежать в пустыню. Только при Константине и после него (отчасти по причине объединения церкви с государством и последовавших за ним проникновения мирского в церковь и прекращения мученичества) аскетизм превратился в отшельничество и монашество, стараясь тем самым спасти девственную чистоту церкви, унеся ее в пустыню. Первый христианский отшельник, Павел из Фив, жил в середине III века, но история его теряется в тумане вымысла; святой Антоний, настоящий отец монашества, жил в эпоху Константина [744] . Во времена Киприана [745] абсолютно связывающих обетов еще не существовало. Раннее происхождение и широкое распространение аскетического образа жизни объясняются глубокой моральной искренностью христианства и преобладанием греха во всех общественных отношениях сугубо языческого мира того времени. Это была крайняя степень проявления отрицающего и отвергающего мир элемента в христианстве, который предшествовал позитивному усилию преображения и освящения мира.
744
Павел из Фив на шестнадцатом году жизни, во время гонений Деция (250), удалился в пещеру в Нижней Фиваиде, где прожил сто тринадцать лет; пищу ему приносил ворон, и известно о нем было только Богу, пока святой Антоний, около 350 г., не рассказал миру о его существовании. Биография Антония — это благочестивое сочинение Иеронима, самого ревностного проповедника аскетизма и монашества на Западе. «Жизнь святого Антония» (умер около 356 г.) обычно приписывается авторству святого Афанасия, под чем, конечно же, есть серьезные исторические основания. Евсевий нигде не упоминает о нем, потому что два места его «Хроники», где встречается это имя (ed. Sch"one II. 192, 195), представляют собой пересказ Иеронима. Но уже в самом начале второй половины IV века Антоний считался патриархом монашества, и его биография оказала большое влияние на Григория Назианзина, Иеронима и Августина. См. т. III, §35. Вейнгартен отрицает, что автор биографии — Афанасий, но не отрицает историческое существование Антония (в Herzog, rev. ed. Vol. . 774).
745
Epist. LXII.
Однако принцип аскетизма оказывал влияние не только на собственно аскетов и монахов. Он в большей или меньшей степени управлял моралью и благочестием древней и средневековой церкви вообще, хотя, с другой стороны, в недрах ее никогда не прекращались протесты истинно евангельского духа против моральной узости и чрезмерного внимания к внешним делам закона. Аскеты были самым последовательным воплощением старокатолического благочестия, и их, как таковых, апологеты ставили в пример язычникам. Это была духовная знать, цвет церкви, образцы для подражания в первую очередь для священников.
§105. Еретический и католический аскетизм
Но мы должны сейчас провести разграничение между двумя разными типами аскетизма в христианской древности: еретическим и ортодоксальным, или католическим. Первый основан на языческой философии, второй — на христианских идеях.
Еретический аскетизм, сопротивление начаткам которого зафиксировано в самом Новом Завете [746] , мы встречаем в гностических и манихейских сектах. Он был основан на восточных и платонических идеях, на дуалистическом представлении о мире, на смешении греха с материей и на искаженном представлении о Боге и творении. Его представители утверждают, что Бог и мир находятся в непримиримой вражде, что в роли творца мира выступила сущность низшего порядка, что человеческое тело по сути своей зло, будучи созданием дьявола или демиурга, а потому великая моральная обязанность человека — избавить себя от него или постепенно его уничтожить посредством либо крайнего воздержания, либо предельной вседозволенности. Многие гностики считали грехопадением первое удовлетворение сексуальных желаний, которое подчинило человека власти Гилы (материи).
746
1 Тим. 4:3; Кол. 2:16 и сл. См. Рим. 14.