Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

История христианской Церкви. Том II. Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. ?.)
Шрифт:

§111. Характер и учение монтанизма

I.В вероучении монтанизм по всем основным вопросам соглашался с католической церковью и очень твердо придерживался традиционных правил веры [805] . Тертуллиан, по стандартам своего века, был полностью ортодоксом. Он выступал против крещения младенцев, так как предполагал, что смертные грехи, совершенные после крещения, не могут быть прощены, однако крещение младенцев еще не было католической догмой, оно оставлялось на усмотрение родителей. Тертуллиан внес вклад в развитие ортодоксального учения о Троице, выступая против патрипассиан и утверждая различие ипостасей Бога и значение Святого Духа. Монтанизм основывался не на иудаизме, как евионизм, и не на язычестве, как гностицизм, но на христианстве; его заблуждения заключались лишь в нездоровом преувеличении христианских идей и требований. Тертуллиан говорит, что действие Параклета заключается только в преображении дисциплины, в более глубоком понимании Писания и в устремлении к высшему совершенству, ибо у него та же вера, тот же Бог, тот же Христос и те же таинства, что и у католиков. Секта решительно боролась с гностической ересью и была противоположна этой системе. Она помещала христианскую веру в основном в контекст практической жизни, а не в область теоретических спекуляций и ждала установления царства Божьего на этой земле (хотя и при наступлении тысячелетнего царства), не перенося его в абстрактный идеальный мир. Но у этих двух систем,

как всегда случается с крайностями, были точки соприкосновения — например, общий антагонизм по отношению к текущему миропорядку и разграничение между духовной и физической церковью.

805

Это признавали его противники. Епифаний (Haer.XLVIII. 1) говорит, что катафригийцы принимают все Писание, Ветхий и Новый Завет, и соглашаются с католической церковью в своих взглядах на Отца, Сына и Святого Духа.

Тертуллиан воспринимал религию как процесс развития, который он сравнивает с органическим ростом в природе. Он делит процесс на четыре этапа: 1) природная религия, или врожденное представление о Боге; 2) религия закона в Ветхом Завете; 3) Евангелие во время земной жизни Христа и 4) откровение Параклета, то есть духовная религия монтанистов, которые, соответственно, называли себя пневматикамиили духовнойцерковью в отличие от физической(или плотской)католической церкви. Это первый случай, когда в теории развития церкви выдвигается предположение о возможности усовершенствования христианства Нового Завета и апостолов; оно возникает вследствие неверного применения притчей о горчичном зерне и закваске, а также учения Павла о росте церкви воХристе (но не превосходяХриста). Однако взгляды Тертуллиана никоим образом не были рационалистическими. Напротив, он требовал, чтобы любые новые откровения точно соответствовали правилам традиционной церковной веры, r'egula fidei,которые в своем подлинно монтанистском труде он определяет как «immobilis et irreformabilis» [806] .Тем не менее Тертуллиан придавал откровениям фригийских пророков о вопросах практики такое значение, которое противоречило теории о достаточности Писаний.

806

Нерушимые и неизменные. — Прим. изд.

II.В области практической жизни и дисциплины движение монтанистов, ожидавших скорого конца света, вступало в конфликт с господствующим католицизмом, и этот конфликт, последовательно развивавшийся, конечно же, должен был в какой–то степени проявиться и в области учения. Любая раскольническая тенденция при развитии склонна становиться более или менее еретической.

1. Монтанизм в первую очередь стремился к принудительному продолжению традиции чудесных даров апостольской церкви, которые постепенно прекращались по мере того, как христианство распространялось среди людей и его сверхъестественные основы находили естественное воплощение на земле [807] . Монтанизм прежде всего заявлял о продолжении пророчества,которое обычно определялось как nova prophetia.Он опирался на примеры из Писания — на Иоанна, Агава, Иуду и Силу, ссылался на женщин–пророчиц — Мариам и Девору, и в особенности на четырех дочерей Филиппа, которые были похоронены в Иераполе, столице Фригии. Экстатические изречения прорицателей ошибочно воспринимались как богодухновенные. Тертуллиан определяет состояние ума этих пророков как «amentia», «exidere sensu»и описывает его так, что оно неизбежно напоминает явление магнетического ясновидения. Монтан сравнивает человека в экстазе с музыкальным инструментом, на котором Святой Дух играет Свои мелодии. «Смотри, — говорит он в одном из своих прорицаний от имени Параклета, — человек подобен лире, и Я касаюсь его, как медиатор. Человек спит, Я бодрствую. Смотри, это Господь вынимает из людей их сердца и дает людям Свои сердца» [808] . Что касается содержания, то монтанистское пророчество возвещало грядущий строгий Божий суд, гонения, тысячелетнее царство, необходимость поста и другие аскетические упражнения, которые должны были стать обязательными для церкви.

807

В этом вопросе, как и в других, монтанизм поразительно похож на ирвингианство, но отличается от него демократическим, антииерархическим строением. Ирвингианство выступает за сохранение не только апостольских даров, но и апостольского сана; его сторонники считают, что апостолов должно быть двенадцать, и уделяют большое внимание обрядам.

808

Епифаний, Haer.xlviii. 4: , , . , , , .

Католическая церковь теоретически не отрицала возможность продолжения пророчества и других чудесных даров, но была склонна объяснять монтанистские пророчества сатанинским вдохновением [809] и не доверяла им прежде всего потому, что они исходили не от рукоположенного священства, но по большей части от не обладавших авторитетом мирян и фанатичных женщин.

2. Эта особенность подводит нас еще к одному догмату монтанистского движения, утверждению всеобщего священства христиан, в том числе женщин, в отличие от профессионального священства в католической церкви. В этом плане монтанизм можно назвать демократической реакцией против клерикальной аристократии, которая со времени Игнатия все больше и больше монополизировала все привилегии и функции служителей. Монтанисты считали, что по–настоящему пригоден к служению и может быть избран учителем тот, кто непосредственно обладает Божьим Духом, в отличие от внешнего рукоположения и епископской преемственности. Они всегда противопоставляли сверхъестественный элемент и свободное движение Духа механизму фиксированного церковного порядка.

809

Тертуллиан, De Jejun.11: «Spiritus diaboli est, dicis, о psychice».Однако сам Тертуллиан всегда занимал почетное положение среди церковных авторов, хоть и не был причислен собственно к отцамцеркви.

В этом вопросе они неизбежно стали схизматиками и настроили епископскую иерархию против себя. Но на самом деле они заменяли осуждаемое ими различие между клириками и мирянами другим типом аристократии. Они претендовали для своих пророков на те же самые права, в которых отказывали католическим епископам. По их представлениям, между истинно духовными и просто физическими христианами лежала громадная пропасть; это вело к духовной гордости и ложному пиетизму. Сходство их представления о всеобщем священстве с протестантским скорее кажущееся, чем реальное; они основывались на совершенно иных принципах.

3. Еще одна важная и выдающаяся особенность монтанизма — визионерское ожидание тысячелетнего царства, действительно

основанное на Апокалипсисе и высказываниях апостолов о скором возвращении Христа, но с чрезмерным акцентом на этом моменте и с материалистической окраской. Монтанисты были самыми пылкими милленариями древней церкви, и они тем более решительно держались за веру в скорое возвращение Христа во славе, чем больше эта надежда начинала уступать мнению о том, что церкви еще долго придется существовать на земле и, соответственно, ей нужна прочная епископская организация. Молясь: «Да приидет царствие Твое», — они молились о конце света. Они жили, остро ощущая близость великой последней катастрофы, поэтому с презрением относились к текущему положению вещей, устремляя все свои желания ко второму пришествию Христа. Максимилла говорит: «После меня нет больше пророчества, но лишь конец света» [810] .

810

Bonwetsch, p. 149: «Das Wesen des Montanismus ist eine Reaktion angesichts der nahen Parusie gegen Verweltlichung der Kirche». Баур также акцентирует этот момент и считает основную разницу между монтанизмом и гностицизмом такой: если первые обращали больше внимания на начало, то последние — на конец всех вещей. «Wie die Gnosis den Anfangpunkt ins Auge fasst, von welchem alles ausgeht, die absoluten Principien, durch welche der Selbstoffenbarungsprocess Gottes und der Gang der Weltentwicklung bedingt ist, so ist im Montanismus der Hauptpunkt um welchen sich alles bewegt, das Ende der Dinge, die Katastrophe, welcher der Weltverlauf entgegengeht». (K. Gesch.I. 235).

Эти неудачные предсказания, конечно же, ослабляли влияние всех остальных претензий данной системы. С другой стороны, ослабление веры в близость пришествия Господа сопровождалось обмирщением католической церкви. Вера монтанистов в близость тысячелетнего царства с тех пор появлялась снова и снова в самых разных формах.

4. И наконец, секта монтанистов отличалась фанатической строгостью в плане аскетизма и церковной дисциплины. Она ревностно протестовала против все большего упадка католической дисциплины покаяния. Послабления, особенно в Риме при Зеферине и Каллисте, к великому огорчению искренних верующих, привели к прощению самых тяжких грехов и задолго до Константина положили начало стиранию различий между церковью и миром. Тертуллиан считает восстановление строгой дисциплины главной задачей нового пророчества [811] .

811

B De Monog.,с. 2, он называет Параклета «novae disciplinae institutor», но в с. 4 говорит, поправляя сам себя: «Paracletus restitutor potius, quam institutor disciplinae».

Но монтанизм, без сомнения, устремлялся к противоположной крайности, двигаясь от евангельской свободы к иудейскому формализму, в то время как католическая церковь, отвергая новые законы и бремена, отстаивала дело свободы. Монтанизм с ужасом отвернулся от всех удовольствий жизни и даже искусство считал несовместимым со здравой и смиренной христианской верой. Он запрещал женщинам как–либо украшать свою одежду и требовал от дев, чтобы они носили покрывало. Он стремился к кровавому крещению мученичества, осуждая тех, кто прятался или бежал, как отрекшихся от Христа. Он умножал посты и другие аскетические упражнения и доводил их до чрезвычайной строгости, считая их лучшей подготовкой к тысячелетнему царству. Он запрещал повторный брак, как прелюбодеяние, не только клирикам, но и мирянам и склонен был считать даже первый брак просто уступкой со стороны Бога, сделанной из понимания чувственной слабости человека. Он учил невозможности повторного покаяния и отказывал отступникам в возвращении в церковь. Тертуллиан считал все смертные грехи (которых он насчитывает семь), совершенные после крещения, непростительными [812] , по крайней мере в этом мире, и, по свидетельству согласного с ним Ипполита, заявлял, что церковь, которая проявляет терпимость к совершившим тяжкие грехи (как, собственно, поступала в то время Римская церковь), хуже «разбойничьего логова» и даже «spelunca moechorum et fornicatorum» [813] .

812

Cm. De Pud.,c. 2, 19.

813

De Pudic,с. 1: «Audio etiam edictum esse propositum, et quidem peremptorium. Pontifex scilicet maximus, quod est episcopus episcoporum(так он иронически называет римского епископа; скорее всего, речь идет о Зеферине или Каллисте), edicit: Ego et moechiae et fornicationis delicta poenitentia functis dimitto… Absit, absit a sponsa Christi tale praeconium! Illa, quae vera est, quae pudica, quae sancta, carebit etiam aurium macula. Non habet quibus hoc repromittit, et si habuerit, non repromittat, quoniam et terrenum Dei templum citius spelunca latronum(Мф. 21:13) appellari potuit a Domino quam moechorum et fornicatorum».

Как мы уже видели, католическая церковь действительно допускала чрезмерную аскетическую строгость, но только как исключение из правила, в то время как монтанисты считали свои ригористические требования обязательными для всех. Такой всеобщий аскетизм был просто практически невозможен в мире того периода, и секта неизбежно пришла в упадок. Но искренность веры, воодушевлявшей монтанистов, их пророчества и видения, их ожидание тысячелетнего царства и фанатические крайности, в которые они впадали, с тех пор появлялись заново под разными названиями, в разных видах и в новых сочетаниях среди новациан, донатистов, спиритуалистов–францисканцев, анабаптистов, энтузиастов камизаров, пуритан, квакеров, квиетистов, пиетистов, адвентистов, ирвингиан и так далее как способ протеста и здоровая реакция на разнообразные недостатки церкви [814] .

814

См. об аналогичном явлении в Soyres, p. 118 sqq., 142 sqq. Он упоминает мормонизм как схожее движение, и так же делает Ренан (Marc–Aur`ele, р. 209), но это несправедливо по отношению к монтанистам, чья строгая аскетическая мораль сильно отличалась от полигамной теократии штата Юта. Монтанисты больше походили на ирвингиан, чьи вожди были исключительно добропорядочными и благочестивыми людьми (Ирвинг, Тирш, В. В. Эндрюс).

Глава XI. Ереси доникейской эпохи

§112. Иудаизм и язычество внутри церкви

В предыдущих главах мы охарактеризовали моральную и интеллектуальную победу церкви над явным и последовательным иудаизмом и язычеством, теперь же мы должны взглянуть на глубинную и яростную борьбу церкви с теми же врагами, действовавшими в более скрытой и опасной форме: иудаизмом и язычеством, которые притворялись христианством, угрожая превратить церковь в иудействующую или языческую. Невозможно понять богословие и труды отцов церкви, не зная о ересях той эпохи, которые сыграли в богословских движениях древней греческой и латинской церкви не менее важную роль, чем разные виды рационализма в современном богословии протестантских церквей Европы и Америки.

Поделиться:
Популярные книги

Идеальный мир для Лекаря 21

Сапфир Олег
21. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 21

Книга пяти колец. Том 4

Зайцев Константин
4. Книга пяти колец
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Книга пяти колец. Том 4

Не отпускаю

Шагаева Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.44
рейтинг книги
Не отпускаю

Брак по-драконьи

Ардова Алиса
Фантастика:
фэнтези
8.60
рейтинг книги
Брак по-драконьи

Князь

Мазин Александр Владимирович
3. Варяг
Фантастика:
альтернативная история
9.15
рейтинг книги
Князь

Столичный доктор

Вязовский Алексей
1. Столичный доктор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
8.00
рейтинг книги
Столичный доктор

Камень. Книга 4

Минин Станислав
4. Камень
Фантастика:
боевая фантастика
7.77
рейтинг книги
Камень. Книга 4

Темный Охотник 2

Розальев Андрей
2. Темный охотник
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Охотник 2

Измена. Не прощу

Леманн Анастасия
1. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
4.00
рейтинг книги
Измена. Не прощу

Перерождение

Жгулёв Пётр Николаевич
9. Real-Rpg
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Перерождение

Право налево

Зика Натаэль
Любовные романы:
современные любовные романы
8.38
рейтинг книги
Право налево

Истребители. Трилогия

Поселягин Владимир Геннадьевич
Фантастика:
альтернативная история
7.30
рейтинг книги
Истребители. Трилогия

Барон меняет правила

Ренгач Евгений
2. Закон сильного
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Барон меняет правила

Мастер 7

Чащин Валерий
7. Мастер
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
попаданцы
технофэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 7