История христианской Церкви. Том II. Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. ?.)

Шафф Филип

Гностицизм — это еретическая философия религии или, если точнее, мифологическая теософия, в интеллектуальном отношении отражающая неповторимое состояние брожения, характерное для того замечательного века перехода от языческого миропорядка к христианскому. Если бы гностицизм был всего лишь невообразимым скоплением наивных глупостей и нечестивых богохульств, каким его гротескно изображали историки прошлых лет [845] , он не смог бы очаровать столько мощных умов и произвести такое длительное волнение в древней церкви.

845

И даже некоторые из современных авторов — например, епископ Кей (Eccl. History of the Second and Third Centuries)и переводчики Иринея в «Ante–Nicene Christian Library» (Edinb. 1868, vol. I, Introductory Notice) представляют гностическую систему как немыслимое скопление абсурдных представлений. Но Мэнсел, Лайтфут и Сэлмон, демонстрирующие хорошее знание предмета, соглашаются с мнением Неандера.

Гностицизм представляет собой попытку разрешить некоторые из глубочайших метафизических и богословских проблем. Он рассматривает великое противопоставление Бога и мира, духа и материи, идеи и явления, пытается открыть тайну творения, ставит вопрос о возникновении, развитии и конце мира и о происхождении зла [846] . Он пытается согласовать сотворение материального мира и существование зла с идеей абсолютного Бога, Который нематериален и совершенно благ. Эта проблема может быть разрешена только через христианское учение об искуплении, гностицизм же отталкивался от ложной идеи дуализма, мешающей найти решение.

846

, или ; unde malum?См. Тертуллиан, De Praescript.7; Adv. Marc.I. 2; Евсевий . .V. 27; Baur, Gnosis,p. 19.

В том, что касается формы и метода, это, как мы уже отмечали, скорее восточное, чем греческое явление. В отчаянной попытке открыть тайны высшего мира гностики не обращали внимания на ограниченность разума и прибегали к непосредственной духовной интуиции, поэтому их рассуждения имеют характер не логический и диалектический, а образный, полупоэтический, и идеи свои они выражают не на простом, ясном и здравом языке разума, а в красочном, фантастическом, мифологическом ключе посредством образов, символов и аллегорий. Вот почему самые нелепые представления и чудовищный абсурд смешиваются у них с глубокими мыслями и поэтическими прозрениями.

Ложная сверхъестественность, подменяющая иррациональное сверхъестественным и дар — чудом, пронизывает псевдоисторические повествования гностических евангелий и деяний. От церковного предания они отличаются красочными фантазиями и невероятными чудесами. Как говорит один из знатоков подобной литературы [847] , «одержимость бесами, воскрешения из мертвых, чудесные исцеления и кары умножаются там без числа; постоянное повторение похожих событий придает длинным .историям некое однообразие, которое иногда прерывают беседы, гимны и молитвы, обладающие настоящей поэтической ценностью. Перед нами разворачивается великолепная череда видений, явлений ангелов, голосов с неба, говорящих животных, побежденных и униженных бесов, сияет сверхъестественный свет, а чудесные знамения с небес, землетрясения, гром и молния устрашают нечестивых; огонь, земля, ветер и вода подчиняются верующим; змеи, львы, леопарды, тигры и медведи укрощаются одним словом апостолов и набрасываются на их гонителей; умирающие мученики оказываются окружены венцами, розами, лилиями, ладаном, в то время как под ногами их врагов разверзается всепоглощающая бездна».

847

Lipsius, Die Apokryphen Apostelgeschichten und Apostellegenden(1883), vol. I, p. 7.

Высшим источником знания эти еретики считали тайное предание, противопоставляемое открытому, общедоступному преданию католической церкви. В этом отношении они оказываются противоположностью протестантов, отвергающих в большинстве случаев предание вообще и обращающихся только к Библии, которую каждый человек читает сам. Гностики опирались также на апокрифические документы, которые во II веке появлялись в больших количествах под именами выдающихся апостолов или деятелей дохристианских времен. Епифаний в 26–й части своего труда о ересях исчисляет гностические апокрифы тысячами, а Ириней утверждает, что только среди валентиниан распространялось бесчисленное множество подобных произведений [848] . Наконец, когда это соответствовало целям, гностики использовали Библию, но обычно между ними не было согласия по поводу толкования одних и тех же мест. Ветхий Завет они обычно отвергали либо целиком, как маркиониты и манихеи, либо большую его часть; в Новом Завете они предпочитали определенные книги или места, такие как Евангелие от Иоанна с его глубокими духовными прозрениями, а остальные книги либо отвергали, либо приспосабливали к своим идеям. Например, Маркион исказил Евангелие от Луки и добавил к нему десять из посланий Павла, заменив этим произвольным каноном из одиннадцати книг церковный Новый Завет из двадцати семи. При истолковании гностики использовали, хотя и гораздо умереннее, чем Филон, самые произвольные и экстравагантные аллегорические принципы. Букву они презирали, как воспринимаемую чувственно, а законы языка и экзегетики — как путы ума. Например, число 30 в Новом Завете, особенно в истории Иисуса, для Валентина означало количество эонов; заблудшая овца из притчи — Ахамот. Они применяли подобный метод толкования даже к произведениям языческих авторов, к поэмам Гомера, Арата, Анакреонта, находя в этих трудах глубочайшие гностические тайны [849] . Они собирали с поля античной мифологии, астрономии, физики и магии все, что могло быть им полезно и подкрепляло их вымыслы.

848

Adv. Haer.I, c. 20. §1: , , .

849

Ипполит, Philos.IV. 46, V. 8, 13, 20.

Общие характеристики почти всех гностических систем таковы: 1) дуализм, или предположение о вечном антагонизме Бога и материи; 2) понятие демиурга, или отделение творца мира, демиурга, от собственно Бога; 3) докетизм, или доведение человеческой составляющей в личности Искупителя до простой обманчивой видимости, иллюзии [850] .

Теперь мы постараемся ясно и связно изложить теоретическую и практическую систему гностицизма в целом, какой она была в своих наиболее развитых формах, особенно в школе Валентина.

850

, .

1. Гностическое богословие. Система начинается с абсолютного первичного бытия. Бог — невообразимая бездна [851] , замкнутая в себе, не имеющая начала, безымянная и непостижимая. С одной стороны, она безгранично выше всего сущего, с другой — представляет собой изначальный эон, сумму всех идей и духовных сил. Василид не признает даже существования Бога и, подобно Гегелю, начинает с абсолютного ничто, которое, однако, идентично абсолютному бытию [852] . Он начинает с того, чем заканчивается современный агностицизм.

851

.

852

Так в древней индуистской философии абсолютное бытие рассматривается как основание всяческого существования. Само оно лишено качеств, неопределимо, непостижимо, не является ни тем, ни другим, однако содержит в себе все возможности всех вещей. Из глубин его мрака, благодаря какому–то таинственному импульсу, развилась вселенная. В Ведах исходное бытие описано так: «Это не Брахма, не Вишну, не Шива, но нечто первичное по отношению к ним, бесстрастное, не большое и не малое, не мужчина и не женщина, но нечто гораздо большее».

2. Космология. Бездна разверзается. Бог включается в процесс развития и исторгает из Своего лона несколько эонов, то есть атрибутов и направленных вовне сил Своей природы, идей вечного духовного мира, таких как разум, суждение, мудрость, силу, истину, жизнь [853] . Они эманируют из абсолюта в определенном порядке, согласно Валентину, парами противоположного пола. Чем дальше они отходят от великого истока, тем беднее и слабее они становятся. Чтобы показать самопроявление абсолюта, гностики, помимо понятия эманации [854] , использовали образ эволюции чисел из первоначального единства или постепенное ослабление отраженного звука [855] . Причиной эманации эонов некоторые, например Валентин, называют любовь Бога, ведущую к Его самоограничению; другие — метафизическую необходимость. Вся совокупность эонов образует идеальный мир, или мир света, или духовную полноту, Pleroma,в отличие от Кепота,то есть материального мира пустоты. Первое — это вся полнота божественных сил и качеств, второе — область тени и тьмы. Христос принадлежит к Плероме, как главный из эонов; Демиург, или Творец, принадлежит к Кеноме. Выступая против этой зарождающейся ереси, святой Павел учил, что Иисус Христос —это вся плерома Бога (Кол. 1:19; 2:9), а церковь отражает плерому Христа (Еф. 1:22).

853

, , , , , и так далее.

854

" (от ), выдвижение вперед, простирание.

855

Василид и Сатурнин используют первый пример; Маркион — второй.

Принцип зла пребывает в материальном видимом мире. Он не может исходить от Бога, в противном случае Бог Сам был бы творцом зла. Зло должно исходить от противоположного принципа. Этот принцип — Материя , которая вечно противостоит Богу и идеальному миру. Сирийские гностики и еще больше манихеи вслед за парсами признают, что Материя изначально является злой сущностью, царством сатанинской злобы, которая ведет непримиримую войну с царством света. Александрийские гностики следовали, скорее, платоновскому представлению об и воспринимали ее как , пустоту (в противопоставление , божественной, живой полноте), или же как "ov, относящуюся к божественному как тень к свету и образующую темную завесу, сквозь которую разум не может проникнуть. Эта Материя сама по себе мертва, но ее оживил союз с Плеромой, который опять же описывается по–разному. В манихейской системе существуют силы тьмы, которые пытаются посредством борьбы захватить некоторые части царства света. Но обычно союз исходит свыше. Последнее звено в цепи божественных эонов — либо слишком слабое, чтобы удержаться в идеальном мире, либо охваченное грешным желанием проникнуть в бездонную пропасть — падает как искра света в мрачный хаос материи, наделяя его зародышем божественной жизни, но испытывая в его плену мучительную жажду искупления, которой сопереживает весь мир эонов. Валентин называет этот слабейший эон низшей Мудростью, или Ахамот [856] ; она отмечает низшую точку, где дух должен подчиниться материи, а бесконечное — войти в конечное, создав тем самым основания для существования реального мира. Миф об Ахамот основан на представлении о том, что конечное несовместимо с абсолютным, но некоторым образом нуждается в нем, чтобы существовать.

856

` , (Ириней I. 4; in Stieren, I. 44),, или , халдейская форма еврейского .

Здесь выходит на сцену третий принцип гностической теории, а именно, творец мира, обычно называемый Демиургом [857] .Василид называет его Архонтом, или правителем мира, а офиты — Иалдаваофом, или сыном хаоса. Демиург был сотворен падшим эоном из физической материи, то есть он занимает промежуточное положение между Богом и Материей. И он создает из Материи видимый и ощутимый мир и правит им. Его престол расположен на небесном своде, он управляет временем и звездными духами. Обычно ему приписывались астрологические влияния. Считалось, что он — это Бог иудаизма, Яхве, вообразивший Себя высшим и единственным Богом. Но дальнейшее развитие этой идеи в разных системах разное. Гностики антииудейской направленности, Маркион и офиты, представляют Демиурга как высокомерное существо, сопротивляющееся замыслам Бога, в то время как иудействующие гностики, Василид и Валентин, делают его ограниченным и неосознанным орудием Бога, готовящим путь для искупления.

857

, термин, в похожем значении используемый Платоном.