История христианской Церкви. Том II. Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. ?.)

Шафф Филип

3. Христология и сотериология. Само искупление представляет собой освобождение света–духа от уз мрачной Материи, оно осуществляется Христом,самым совершенным эоном, Который выступает посредником возвращения из воспринимаемого органами чувств мира явлений в сверхчувственный идеальный мир, как Демиург выступает посредником падения из Плеромы в Кеному. Этот эон–искупитель, называемый у Валентина или , спускается через небесные сферы и облекается в эфирное кажущееся тело; по другому мнению, объединяется с человеком Иисусом, или иудейским Мессией, в момент крещения и снова покидает его в момент страстей. В любом случае, искупитель, каким бы Он ни воспринимался в других отношениях, на самом деле не соприкасается с грешной материей. Его человеческое рождение, Его страдания и смерть объясняются гностиками на манер индийской мифологии, как обманчивая видимость, видение, призрачный облик, который Он принимает, только чтобы явить Себя чувственному восприятию человека. Сведенный к чисто философскому понятию, Христос у гностиков — не более чем идеальный дух самого человека, как в мифическо–евангельской теории Штрауса. Святой Дух обычно воспринимается как подчиненный эон. Главное дело Христа — передача узкому кругу посвященных Гнозиса, побуждающего их и позволяющего им с чистой совестью стремиться к идеальному миру и изначальному единству. Согласно Валентину, небесный Спаситель после бесчисленных страданий Ахамот возвращает ее обратно в Плерому и соединяется с ней вечным духовным браком — самый славный из эонов с самым последним из них. После этого все волнения небесных эонов успокаиваются, восстанавливаются блаженная гармония и невыразимое наслаждение, и стать их причастниками разрешается всем духовным людям, то есть истинным гностикам. Материя в конце оказывается полностью уничтожена огнем, который вырывается из ее мрачной бездны.

4. Антропология гностиков соответствует их богословию. Человек — это микрокосм, состоящий из духа, тела и души, отражающих три принципа: Бога, Материю и Демиурга, хоть и в очень разной степени. Существует три класса людей: духовные [858] ,в которых преобладает Божественный элемент, искра света из идеального мира; материальные [859] ,телесные, плотские, физические, которыми правит материальный принцип, грубые чувства; и психические [860] ,в которых преобладает квазибожественный принцип демиурга, средний между двумя упомянутыми выше.

858

.

859

, , , .

860

.

Эти три класса часто отождествляются с приверженцами трех религий соответственно: духовные — с христианами, плотские — с язычниками, психические — с иудеями. Но такое же разделение гностики делали и среди приверженцев одной и той же религии, особенно христиан: себя они считали воистину духовными людьми в полном смысле слова, а на большую часть христиан [861] они смотрели как на представителей психического класса, не способных подняться от слепой веры к истинному знанию, слишком слабых для добра и слишком нежных для зла, тоскующих о божественном, но неспособных достичь его, то есть блуждающих между Плеромой идеального мира и Кеномой мира чувственного.

861

.

Какой бы невинной ни казалась эта мысль, она была основой для нехристианского разграничения между эзотерической и экзотерической религией и возбуждала ту самую гордость знания, в которой гностицизм явно противоречит христианским добродетелям кротости и любви.

§118. Этика гностицизма

Все еретики–гностики едины в том, что расчленяют созданное Богом тело церкви и переоценивают разум. Кроме этого, мы наблюдаем среди них две противоположные тенденции: мрачный аскетизм и легкомысленное антиномианство. Обе они основаны на дуалистическом принципе, ложно объявляющем материю злом и приписывающем сотворение природы дьяволу. Эти две крайности часто сходятся — например, максима николаитов о насилии над плотью [862] сначала служила целям аскетизма, потом — целям вседозволенности.

862

, к плоти надо применить силу, чтобы подчинить ее.

Гностики–аскеты, такие как Маркион, Сатурнин, Татиан и манихеи, были пессимистами. Им было неуютно в чувственном и бренном мире, управляемом Демиургом и сатаной. Подобно ессеям и заблуждающимся, о которых Павел говорит в Колоссянам и пастырских посланиях, они ненавидели тело как состоящее из Материи, запрещали употребление определенных видов пищи и любые половые связи, как осквернение посредством соприкосновения с греховной Материей. Таким образом, они путали грех с материей и тщетно надеялись, что при отказе от материи грех, ее следствие, также оставит их. Они ненавидели не только грех, не сотворенный Богом, но и весь мир, сотворенный Им.

Гностики, выступающие в пользу вседозволенности, как николаиты, офиты, карпократиане и антитакты, в гордом заблуждении ставившие дух выше материи и даже основывавшиеся на дьявольском принципе, что чувственность следует преодолевать, уступая ей, не обращали внимания ни на какие законы морали и предавались самой постыдной распущенности. По свидетельству Климента Александрийского, они говорили, что сдерживать похоть — несложная задача и великий человек предается похоти, не подчиняясь ей. Согласно Епифанию, в Египте были гностические секты, которые, исходя из огрубленного, материалистического пантеизма и отождествления Христа с животворящими силами природы, практиковали разврат как способ поклонения. Принеся «жертву» и тем самым собрав, по их представлениям, все свои силы, они богохульно восклицали: «Я — Христос». Это болото чувственности и сатанинской гордости стало малярийным рассадником для огромного количества литературных произведений, от которых до нас, к счастью, дошло лишь несколько имен.

§119. Поклонение и организация

В области поклонения гностический докетизм и гипердуховность неизбежно привели к голой интеллектуальной простоте. Иногда гностики отвергали таинства и внешние средства благодати вообще, иногда даже, как продикиане, доходили до богохульственного возвышения себя над всем, что называется Богом и чему поклоняются [863] .

Была и противоположная крайность, символическая и мистическая помпезность, особенно в секте маркосиан. У них практиковалось двукратное крещение, относившееся к человеку Иисусу, Мессии психических людей, и к небесному Христу, Мессии духовных людей; они украшали баптистерий как пиршественный зал; они первыми ввели обряд миропомазания. Уже во II веке василидиане отмечали богоявление. Симониане и карпократиане использовали при поклонении изображения Христа и своих религиозных героев. Валентиниане и офиты пели гимны о страстном желании Ахамот освободиться от уз Материи. Вардесан известен как первый сирийский автор гимнов. Многие гностики вслед за своим патриархом Симоном занимались магией и использовали свое искусство при поклонении; маркосиане делали это во время проведения вечери Господней.

863

См. 2 Фес. 2:4.

О внешней организации у гностиков (за исключением манихеев, о которых мы поговорим отдельно) можно сказать очень немногое. Их задачей было растворение христианства в великолепной теории. Их исключительно интеллектуальные натуры ничуть не утруждались практическими вопросами организации. Тертуллиан обвиняет их в общем недостатке порядка и дисциплины [864] . Они образовывали не столько секту или группировку, сколько множество философских школ, как современные рационалисты. Многие из них вообще не хотели уходить из католической церкви, но считали себя занимающими в ней, как теософисты, самое высокое духовное положение. Некоторые даже выполняли обязанности священников, что, без сомнения, мы видим из Апостольских канонов (51 или 50), где написано, с явным указанием на мрачный и извращенный аскетизм гностиков: «Если епископ, священник, или диакон, или кто–то из служителей церкви воздерживается от брака, от плоти или от вина не ради самоотречения, но из отвращения [865] , забывая, что Бог сотворил все благим, что Он сотворил также мужчину и женщину, или даже хуля творение [866] , его следует либо разубедить в его заблуждении, либо лишить сана и изгнать из церкви. Мирянин тоже должен подвергнуться такому обращению». Здесь мы встречаем неприятие, с которым католическая церковь вынуждена была относиться даже к лучшим из гностиков.

864

De Praescr. Haeret.,с. 41.

865

.

866

.

§120. Школы гностицизма

Вследствие произвольной и несбалансированной субъективности гностических спекуляций возникло множество гностических школ. Классифицировать их можно по–разному.

Географически их можно поделить на две большие группы, египетскую, или александрийскую, и сирийскую, которая сильно отличалась от нее. В первой школе (Василид, Валентин, офиты) преобладал платонизм и теория эманации, во второй (Сатурнин, Вардесан, Татиан) — парсизм и дуализм. Кроме того, во многих отношениях от них обеих отличалась более практическая школа Маркиона, возникшая не в Египте и не в Сирии, а в Малой Азии, где святой Павел проповедовал свободу Евангелия в противопоставление иудейскому формализму и рабству.

При более глубоком исследовании учений гностицизма в нем можно выделить три разные формы, в синкретизме которых преобладал соответственно языческий, иудейский или христианский элемент. Симониане, николаиты, офиты, карпократиане, продикиане, антитакты и манихеи относятся к языческому типу; Керинф, Василид, Валентин и Юстин (как и Гомилии Псевдо–Климента, хотя они более евионитского характера) — к иудействующему; Сатурнин, Маркион, Татиан и энкратиты — к христианскому. Но здесь следует помнить, что такое разграничение относительно. Все гностические системы были в основном языческими по своему характеру и по сути находились в оппозиции как к чистому иудаизму Ветхого Завета, так и к христианству Нового. Иудаизм так называемых иудействующих гностиков — лишь апокрифического рода, александрийского или каббалистического оттенка [867] .

867

Гиббон, который посвящает гностикам четыре страницы (Ch. XV), говорит исключительно об их антииудейских особенностях, приписывая им свое собственное неприятие Ветхого Завета. Он называет их (исходя из своих весьма поверхностных знаний, но с мастерским умением делать оскорбительные замечания) «самыми вежливыми, самыми учеными и самыми богатыми обладателями имени Христова» и утверждает, что они, в большинстве своем испытывая отвращение к чувственным удовольствиям, «сурово осуждали многоженство патриархов, прелюбодеяние Давида, гарем Соломона» и им трудно было согласовать «покорение Ханаана и уничтожение ничего не подозревавших местных жителей с общечеловеческими понятиями гуманности и справедливости».