История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц
Шрифт:
Этой ситуации есть очень близкие аналогии в былине «Про богатыря Сохматия Сохматовича»:
За твои ли все подвиги славны богатырские,Во-первых, зову я тебя на почесен пир,Во-вторых, сажу я тебя во веселый пир,Для тебя-то я теперь сберу же пир;Не посажу во пир теперь детей боярских все,Не посажу во пир детей же я дворянских все,Посажу с тобой на пир всех богатырей,Рассажу же я на пир всех чудных рыцарей,Я при них же все тебя буду ударивать [одаривать]. [427]427
Пропп В. Я., Путилов Б. Н. Былины. — Т. 1. 1958. — С. 415.
Если бы можно было с достаточной достоверностью сравнить «Жизнеописание» и «Поучение» Владимира Мономаха с былиной, [428] точнее, с хвастовством, принципами его, то оказалось бы, что князь ни на йоту не отступил от продекларированных в эпосе правил. [429]
Первое, чем он хвалится в «Поучении» детям, это родом своим. Сравните: «Дедом своим Ярославом нареченный в крещении Василием, отцом возлюбленным, и матерью своею из рода Мономахов…». За этим хвастовством идет следующее, обобщить которое по правилам былин можно термином «Святая вера», которой могут хвастать «хрестьяне прожиточны». «Святая вера» для князя — оправдание поступков, которые в былине «честными» не назовут (например, отказ в помощи братьям под предлогом крестоцелования).
428
Одним из первых в советское время это попытался сделать Рыбаков Б. А. См. также: «Древняя Русь. Сказания, былины, летописи». — М.: 1963. — С. 130–131 и др.
429
Это только мнение. Насколько сложным является этот источник, можно понять из опыта реконструкции социальной практики, в контексте которой появилось данное произведение. См. подробнее: Пузанов В. В. Гадание Владимира Мономаха: опыт реконструкции. // Исследования по русской истории и культуре. Сборник статей к 70-летию профессора И. Я. Фроянова. — М.: Издательский дом «Парад», 2006. — 574 с.; С. 186–225.
В «Жизнеописании», помимо уже упомянутого хвастовства золотом, он испытывает гордость за свой «труд» — службу князя в руководстве походами, охоту, сопряженную с опасностью и трудностями, что также находит отражение в былинах, где герои часто отправляются в поле — «поляковать», за птицами и т. д.
Интересно и то, что Владимир ездил через Вятичей, ездил из Чернигова в Киев около ста раз до вечерни за один день. Это можно сравнить хотя бы с былиной об Иване-Гостином сыне, где герой так или почти так похваляется съездить всего один раз.
Даже мотивы своих поражений и уступок Владимир Мономах обосновывает типично эпическими фразами: [430]
«Жалеючи христианских душ и сел пылающих и монастырей, я сказал: «не быть тому, чтобы половцам похваляться». И отдал брату (Олегу) отца его стол, а сам пошел на стол отца своего в Переяславль». [431]
Но в его «трудах» есть и нечто новое: «Что надлежало делать отроку моему, то сам делал»; в этом явно сказывается христианская идеология. Необходимо заметить, что он не хвастает женой, что и в былинах считается «безумным».
430
Пропп В. Я., Путилов Б. Н. Былины. Т. 1. — М.: 1958. — С. 148:
Говорит тут Илья-де Муромец:А й же ты, честная княгиня вдовица Апраксия!Я иду служить за веру христианскую,И за землю российскую,Да и за стольные Киев-град,За вдов, за сирот, за бедных людейИ за тебя, молодую княгиню вдовицу Апраксию,А для собаки-то князя ВладимираДа не вышел бы вон из погреба.431
Повесть временных лет под ред. В. П. Адриановой-Перетц. — М.; Л.: 1950. — С. 362.
Крайне редко в былинах среди пирующих упоминаются ещё одна категория «гостей» — рыцари. Их похвальба в русском эпосе обычно не рассматривается. Несмотря на это, исключить «хвастовство» данной социальной группы, если ее представители присутствовали на пиру, не представляется возможным. Социальная практика дружины в целом была близка к общеевропейской. В отношении викингов и рыцарей можно упомянуть аналогичные русской похвальбе действия описанные во французском эпосе [432] («Габ» в значении «пари») и сагах [433] («обет» в значении «клятва»).
432
См. также: Паломничество Карла Великого в Иерусалим.
433
См. также: http://www.icelandclub.ru/edda/tichomirov:
Песнь о хельги, сыне Хьёрварда:
«Hedinn f'or einn saman heim 'or sk'ogi j'olaaptan ok fann trollkonu. S'u reid vargi ok hafdi orma at taumum ok baud fylgd s'ina Hedni. «Nei,» sagdi hann. Hon sagdi: «Thess skaltu gjalda at bragarfulli.» Um kveldit 'oru heitstrengingar. Var fram leiddr sonarg"oltr. L"ogdu menn thar 'a hendr s'inar ok strengdu menn th'a heit at bragarfulli. Hedinn strengdi heit til Sv'afu Eylima d'ottur, unnustu Helga br'odur s'ins, ok idradisk sv'a mj"ok, at hann gekk 'a braut villist'igu sudr 'a l"ond ok fann Helga br'odur sinn.» –
— «Ехал Хедин домой из леса в вечер под Йоль и встретил женщину-тролля. Она ехала на волке, и змеи были у нее удилами. Она предложила Хедину сопровождать его. «Нет!» — сказал он. Она сказала: «За это ты заплатишь, когда будешь пить обетную чашу!» Вечером стали давать обеты. Привели жертвенного вепря. Люди возлагали на него руку и давали обеты, выпивая обетную чашу. Хедин дал обет жениться на Сваве, дочери Эйлими, возлюбленной Хельги, его брата.»
Подобные значения хвастовства существуют в былинах, но при этом полного тождества похвальбы в контексте русского, французского и германского эпоса не наблюдается. В былинах преимущество имеет похвальба не будущим, а совершенным поступком, общепризнанным «трудом».
2.1.5 Похвальба вне пира
Остается последний тип хвастовства — похвальба, рассматриваемая былиной вне пира. Этот случай хвастовства интересен тем, что ставит похвальбе предел. Богатырь просто обязан хвастать чем угодно и перед кем угодно, но должен при этом помнить, что похвальба — не цель, а всего лишь средство.
Похвальба, рассматриваемая вне пира, происходит вне общества, она не легитимна потому, что не поддерживается обществом, и вследствие этого ставит хвастающего вне закона, считается направленной против сил природы, а потому является недопустимой.
Примеров тому масса — Святогор не смог поднять котомки с «тягой земной», но наиболее характерна похвальба «единого круга богатырей»: «был бы столб от земли до небушка — поворотили бы всю матушку землю сыру и выбили бы там всех до единого, и была бы на земле лествиця — и залезли бы, и выбили там всех до единого». Результат: «И говорил Илеюшка таково слово,… а с землею-то, братья, матушкой не наборешься».
В сборнике Гильфердинга есть и другая концовка: «С небеси глас им прогласило: „впредки не похваляйтесь всею землею владети, наблюдайте свое доброе, ездите по Русеи, делайте защиту, сохраняйте Русею от неприятеля, а хвастать по-пустому не знайте“». [434]
Подобной похвальбе есть целый ряд интереснейших соответствий в Повести Временных Лет: «Быша бо Объръ телом велицы и умом горды, [435] и бог потреби я, и помроша вси, и не остася ни единъ Обърин. И есть притча на Руси и до сего дне: погибоша аки Объръ, их же несть племени ни наслъдъка».
434
Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года. Т. 2. — М.: 1938. — С. 613.
435
Гордыня в данном контексте сводится к нежеланию критического осмысления собственного поведения относительно норм поведения в социуме, т. е., к осознанному нарушению установленных обществом правил. По этой причине все формы гордыни (и чванство в первую очередь), являются по сути своей преступлениями против общества.
То есть, по мнению летописца, Бог истребил их за заносчивость и «гордость ума». Сказание о гибели «Обров» парадоксально похоже на сюжет былины о гибели богатырей (о том, как перевелись богатыри на Руси) — у которых также не осталось «наследников» по причине наказания богом за их чрезмерную «гордость» ума. Впрочем, подобные сюжеты являются «типическими», и характерны для многих культур.
Точно также, в повествовании о битве на Нежатиной ниве, летописец подчеркивает, что Борис «похвалился велми», что также привело его к гибели: «… и первое убиша Бориса, сына Вячеславля, похвалившась велми». Тверская летопись под 6732 годом при упоминании битвы при Липице особо упоминает: «… убиен бысть храбрый и безумный боярин Ратибор, иже похвалися съдлы наметати супротивныхъ». Приведенные примеры показывают далеко не единичный характер негативного отношения к похвальбе.
Все это позволяет утверждать о сложившемся в древнерусском обществе отношении к хвастовству как очень опасному явлению социальной практики, которое допустимо лишь по итогам каких-либо значительных событий, но ни в коем случае не предвосхищая их.
Судя по всему, традиция подобного восприятия похвальбы имела место и в более поздний период. Так, в частности, в песне «Добрый молодец и река Смородина» герой, наказанный за похвальбу, камнем тонет в реке. В исторической песне «Кострюк» русский богатырь говорит народу следующее: