История, которая меняет

Гальчинский Илья Валерьевич

Никакие слова не в силах описать то, что на протяжении этих лет преследует меня. Одинокий отрывок моей фантазии, словно крылья пестрой самоотверженной бабочки, созданной для того, чтобы украшать каждый день собственным присутствием в этом Мире. Ты - это мои крылья. Мысли о тебе - это моя сила. Возможность все изменить - это мой смысл. С самой первой нашей встречи я жил в пламени страсти, любви, радости и одновременно прятался во льдах одиночества.

Я отвергал и одновременно горел, отгораживаясь высокими стенами страха и разочарования в самом себе. Я понял, что по-настоящему холодно там, где нет счастья, а рядом с тобой мне было всегда тепло и уютно. Всю свою жизнь я был трусом. Мне понадобились

года, которые я наполнил ничего не значащими событиями, которые казались мне важными и обязательными. Я думал, что если я отдамся своей любви к тебе, то я что-то не успею, что-то пропущу, что-то не сделаю, что-то не закончу. Но только теперь, когда я стою на краю времени, между жизнью и смертью, мой страх другой: я боюсь не успеть сказать тебе, что все эти годы я любил только тебя. Это я, твой глупый Стефан, сидящий на парапете постоянной и такой невероятной Вселенной. Как же я заблуждался, думая, что не нуждаюсь в твоем согласии, чтобы любить тебя. Теперь я готов отдать все, только чтобы на каждой из моих фотографий была запечатлена твоя улыбка. Ты - мое счастье, которое я не заслуживаю, но на которое не перестаю надеяться. И если мне будет суждено выжить - я не хочу быть собой в Мире, лишенном смысла без тебя. Мне надоело искать оправдания. Позволь мне сегодня сделать этот первый шаг, в котором столько лет заключалась та самая истина, ради которой стоило жить. Я тебя люблю.

P.S : Струящееся огненное платье, прекрасный вечер и нежный поцелуй — там конверт.»

Мари аккуратно сложила лист. Посидев в задумчивости, она вызвала такси. Машина медленно влилась в очередной поток, созданный из вечной городской суеты. Мари еще раз бережно открыла конверт. Глаза водителя на несколько секунд поднялись и он посмотрел в зеркало заднего вида. В нем была женщина, на которой возраст еще не оставил своих следов, но уже нанес несколько едва заметных опытных штрихов. Прошло столько лет. Юные года ускользнули с той же плавностью, с которой ночь приходит на смену дню. Вместе с ними пришли более взрослые заботы, суета и пустые переживания. Затем были года повседневности. Казалось не стоит жаловаться на то, что она сама могла бы предотвратить, не допустить, в только ее и ни чью более жизнь, опасный путь обыденности. Не из-за собственной ли неуверенности она сейчас кружит, словно упомянутая в письме бабочка, и читает такое красивое, но опоздавшее на целую жизнь письмо?

39

Вооружившись спиннингами и парой бутылочек пива, напарники расположились на одном из тех самых озер, которые активно рекламируются в туристических брошюрах для пенсионеров, и обещают, что безмолвная водная гладь позволит насладиться свежим воздухом, великолепной рыбалкой и, по желанию, душевной компанией. И действительно, как бы в подтверждение рекламному проспекту, невдалеке от них устроился пожилой мужчина, неодобрительно поглядывающий в их сторону, когда напарники слишком громко смеялись. Было видно, что этот пожилой джентльмен искал уединение. Сайлен поприветствовал соседа по рыбалке и очень тихо произнес:

– Интересно, он получает от жизни удовольствие или просто проживает свой остаток дней.

– Друг, давай по тише, а то я чувствую, что он сейчас подойдет и наваляет нам по полной программе.

Сайлен сделал большой глоток и задумчиво произнес:

– Рич, как думаешь, что будет дальше? Насколько я понял, Аруто мы не прикрутим, этот засранец чувствует себя абсолютно уверенно и безнаказанно. Мне вот интересно есть у таких людей как Аруто предел их подлости?

Немного помолчав, Ричард ответил:

– А почему подлость? Это всего лишь жажда обогащения. Просто мы с Аруто по-разному читаем один и тот же закон. Наше дело хватать бегущих от закона, все просто и понятно. Закон же играет на совершенно другом уровне. Не каждый бегущий является виновным, как и не каждый убитый по своей сути жертва несправедливости. Но нас с тобой это волновать не должно. Мы просто делаем то, что делаем, и ничего более.

– А Аруто?

– А что Аруто? Он со всей своей прагматичностью не более чем прослойка между Законом и беззаконием. Просто, он обладает более расширенными правами, чем мы с тобой.

– Расширенные права?

– Да именно так. Его благословили как ангелы, так и демоны. Но и спрос с него больший, чем с нас. В конечном итоге каждому из нас придется платить по счетам или штрафам, выписанным самой жизнью. Вот взгляни.
– Теперь уже Ричард кивнул головой в сторону старика сидящего неподалеку.
– И этот вопрос в самую точку. Ведь есть огромная разница доживать или проживать. Возможно, он всю свою жизнь мечтал вот так сидеть и иметь неограниченное время подумать. Возможно, он коротает время. А может он просто любит ловить рыбу.

Сайлен отложил в сторону пустую бутылку и потянулся за следующей.

– Ты так рассуждаешь, словно тебя устраивает сложившаяся ситуация.

Ричард печально улыбнулся.

– Устраивает? Нет. Но выбор я сделал уже давно. Никто нам с тобой не обещал, что все будет гладко. Ведь когда мы выбираем сторону, наш выбор не основывается на системе в целом. Собственные убеждения заставляют нас сделать первый шаг. Вспомни себя, когда ты поступал в академию.

Сайлен задумался. Ричард продолжил:

– А я помню как я молодой, полный сил и энергии, а самое главное несогласный, стоял перед этим монументальным зданием, и во мне горела жажда правды, свободы и справедливости. Но со временем огонь стал не столь обжигающим, а жажда стала не так терзать. Каждое новое дело подчеркивало то, что мы просто часть системы и наша борьба это не что иное, как проекция этой самой системы. Разве ты никогда не задумывался что наша работа она бесконечная. Мы боремся с последствиями, но никогда не нападаем на причину. Мы просто «армия несогласных», которых сама структура вынудила согласиться. Вся проблема в двойных стандартах. С одной стороны, мы служители закона. Закона, который был выдуман только для того, чтобы показать всю суть Власти. А суть эта в большей степени выражается в силе. В силе, но не в правде.

Сайлен молча слушал, превратившуюся в гневную, тираду своего товарища.

– Люди намного сильнее, чем закон хочет им показать. Они сами в состоянии разобраться с несправедливостью, могут сами вершить правосудие. И оно будет истинным, так как большинство - это не тогда, когда сотня или две миллионеров решают что и как должно быть на подконтрольной им территории.

– Но ведь люди же ходят на выборы, они сами решают, кого выбрать и что он им даст в итоге.

Ричард усмехнулся.

– Сама суть голосования - это не что иное, как ярко выраженное доказательство рабовладельческого строя. Так как иметь право голоса и говорить - это разные вещи. Что происходит на выборах?

– Что?

– А то, что нас заставляют тащиться на окруженный законом участок нашей собственной земли и отдавать свой голос. Отдавать! Именно в этом кроется вся суть происходящего. Мы с чувством выполненного долга, заново обретенной свободы, опускаем в пластиковый, прозрачный ящик, можно сказать «гроб свободы», свой собственный голос. Мы, сами того не подозревая, выбираем себе нового хозяина. Вот и все. Партия - как часть целого, но их целое - это совершенно не часть общего.

– Рич, а ты заметил, что как только мы начинаем говорить о делах, удовольствие от рыбалки куда-то улетучивается. Хочется все бросить и помчаться в отдел. Кажется что именно сейчас, когда мы тратим время в пустую, там решаются все дела.