История крестовых походов в документах и материалах
Шрифт:
...Уезжая в сопровождении немногих в палатки варваров, Алексей пьянствовал вместе с латинянами и целыми днями играл с ними в кости. Товарищи его забав, снимая у него с головы венец, сделанный из золота и усыпанный драгоценными камнями, водружали его на себя, а Алексею набрасывали на плечи грубый шерстяной плащ латинской пряжи...
...Взыскивающие же деньги латиняне, насмехаясь над простодушием ромеев и издеваясь над глупостью императоров, хотели, чтобы, в то время как одни выгружают у них драгоценности, другие уже стояли бы подле тяжело нагруженными, третьи были бы на походе с новым золотом, а четвертые готовились бы к отправлению, и чтобы все это происходило беспрерывно. Поэтому один за другим появлялись в богатых предместьях столицы, святых храмах Пропонтиды [622] , блестящих дворцах императоров латинские полководцы, вооружаемые друг
622
Мраморное море.
Это придало мужества горожанам, и они обратились к императору с просьбой помочь им, верным соотечественникам, вместе с войском в противоборстве с противником, если, конечно, император не на словах только привержен ромеям, а сердцем склоняется к латинянам. Просьбы, однако, не увенчались успехом: Алексей, вообще не приспособленный для борьбы с латинянами, считал это бесполезным, да и отец его Исаак убеждал Алексея позволить простонародью болтать впустую, а тех, кто вернул его на родину, удостаивать наивысших почестей. К этому мнению склонялись и остальные члены царского рода — мальчишки, по-мальчишески ублажавшие Алексея. Некоторые же, завязав дружбу с латинянами, относились к просьбам сограждан, как к пустому вздору, так избегая столкновений с латинянами, как стадо оленей избегает рычащего льва...
Nicetae Choniatae. Op. cit., p. 541—542, 551, 553, 555—557, 560—561.
Из мемуаров Жоффруа Виллардуэна «Завоевание Константинополя»
194. Новый император часто ходил навещать баронов в лагерь и оказывал им многие почести, наилучшие, которые он мог [оказывать]: он и должен был так поступать, ибо они весьма хорошо послужили ему. Однажды он явился в лагерь, чтобы особо повидать баронов, и вошел в дом Бодуэна, графа Фландрии и Эно. Туда были позваны дож Венеции с особенно высокими баронами; и он обратился к ним с речью и сказал: «Сеньоры, я — император божьей и вашей милостью; и вы оказали мне такую большую услугу, какой никто и никогда еще не оказывал христианину. Да будет вам ведомо, что мне выказывают внешнее расположение многие, кто меня не любит; и греки весьма раздражены, в особенности тем, что я возвратил свое наследие с вашей помощью.
195. Близок срок, когда вы должны удалиться, а ваш договор с венецианцами продолжится только до праздника св. Михаила [623] . Я не могу в столь короткое время произвести уплату [того, что должен вам]. Знайте, что греки ненавидят меня из-за вас, и если вы меня оставите, я потеряю свою землю и они убьют меня. Но сделайте-ка то, что я вам скажу: вы бы остались здесь до марта, а я бы сохранил вам ваш флот в течение года от Михайлова дня, и оплатил бы расходы венецианцам, и доставлял бы вам все необходимое до пасхи. За это время я успел бы так упрочить свое положение в стране, что мне нечего было бы опасаться потерять ее; да и ваши условия были бы таким образом исполнены; ибо при помощи доходов со всех своих земель я заплатил бы вам должное; и я бы снарядил корабли, чтобы плыть с вами или послать [других], как я это вам обещал [624] . У вас же осталось бы свободным целое лето для похода».
623
29 сентября 1203 г. В соответствии с договором 1201 г. о перевозе, венецианский флот должен был оставаться в распоряжении крестоносцев в течение одного года со дня отплытия из Венеции, следовательно, с 1 октября 1202 г. до 30 сентября 1203 г.
624
Согласно договору, заключенному в Задаре.
196. Бароны отвечали, что они поговорят об этом друг с другом, без него. Они признавали вполне, что то, что он говорил, верно и что это наилучший выход как для самого императора, так и для них. Однако они ответили, что не могут сделать так, не испросив общего мнения всего войска; и что они потолкуют об этом с войском и дадут ему ответ, какой получат. После того император Алексей расстался с ними и возвратился в Константинополь. А они остались в лагере и на следующий день устроили сходку. И были приглашены все бароны и предводители
В гл. 197—200 рассказывается, как после жарких споров, в которых те, кто жаждал «распадения войска», требовали немедленно отправиться в Сирию, крестоносцы согласились принять предложение Алексея IV и провести зиму под стенами Константинополя. В это время заболел и скончался Матье Монморанси. В гл. 201—202 повествуется о военном походе, предпринятом императором Алексеем IV, при участии отрядов крестоносцев, для умиротворения империи.
203. Пока император Алексей находился в этом походе [625] , в Константинополе случилась весьма большая беда; ибо вспыхнула ссора между греками и латинянами, которые жили в Константинополе; а их там было много [626] . И я не знаю, что за люди, по злобе, подожгли город; и пожар был столь огромен и столь ужасен, что никто не в состоянии был ни погасить его, ни утихомирить. Увидев это, бароны войска, расположившиеся по другую сторону гавани, были сильно опечалены и прониклись великой жалостью, видя эти высокие церкви и эти богатые дворцы объятыми пламенем и погибающими, и эти широкие торговые улицы горящими в огне; но они ничего не могли сделать.
625
Между 15 и 22 (или 19) августа 1203 г.
626
Речь идет о латинянах, обосновавшихся в византийской столице еще до крестового похода.
204. Огонь дошел до гавани и за нее, в самую густонаселенную часть города и, с другой стороны, до самого моря [627] [добравшись] совсем близко к храму св. Софии. Пожар продолжался два дня и две ночи, и множество людей никак не могли его потушить; и ширина пламени достигала около полулье. Никто не смог бы перечислить вам ни ущерб, [причиненный пожаром], ни имущество, ни богатство, которое там погибло и было погублено, ни сказать о тех многих мужчинах, женщинах и детях, которые [там] сгорели.
627
То есть до Пропонтиды (Мраморное море).
205. Все латиняне, которые жили в Константинополе, из каких бы стран они ни происходили, не рискнули более там оставаться; они взяли своих жен, своих детей и свое добро, которое еще могли вытащить из огня и избавить [от него]; и они сели на лодки и корабли и отъехали от гавани к пилигримам. А их было немало, едва ли не 15 тысяч, от мала до велика; и пилигримам это оказалось весьма полезно, что они приехали к ним [628] . Так разделились французы и греки, ибо они уже не были так едины, как до того; и они не знали, кого в этом винить; и это было тяжко для тех и других.
628
Мемуарист имеет в виду уже события, связанные со вторым штурмом Константинополя в апреле 1204 г.
В гл. 206—210 автор, упомянув о кончине цистерцианского аббата де Лосс, поддерживавшего политику предводителей крестового похода, рассказывает о возвращении Алексея IV из похода (11 ноября 1203 г.) и о радостной встрече, устроенной ему. Однако, как выяснилось, он вернулся, возгордившись своими успехами, и даже не удостоил крестоносцев визитом, как обычно. Алексей IV медлил с уплатой денег или отделывался мелкими выплатами и просил одну отсрочку за другой; убедившись в том, что он не желает выполнять условий соглашения, бароны и дож Дандоло направили к нему посольство.
211. Для этого посольства были избраны Конон Бетюнский, Жоффруа Виллардуэн, маршал Шампани, и Милон Брабантский из Провэна; а дож Венеции отправил трех высокопоставленных мужей из своего совета. Послы сели на своих коней, опоясались мечами и вместе подъехали к Влахернскому дворцу. И знайте, что они шли на большую опасность и на большое приключение, если иметь в виду вероломство греков.
212. Спешившись у ворот, они вошли во дворец и увидели императора Алексея и императора Исаака, его отца, сидящими на двух престолах рядом друг с другом; близ них восседала императрица, которая была женой отца и мачехой сына и сестрой короля Венгрии, прекрасная и добрая дама. Они были окружены множеством высоких людей, и все это походило на двор богатейшего князя.