История лингвистических учений. Учебное пособие
Шрифт:
В книге «Члены предложения и части речи» И. И. Мещанинов продолжил изучение проблемы слова и предложения в разных языках, почти совсем отказавшись от стадиальных схем. В центре его внимания здесь — соотношение лексики и синтаксиса в смысле, указанном выше, прежде всего соотношение синтаксических классов — членов предложения с лексическими классами — частями речи. Эти два понятия тесно связаны: «Лексический состав языка различается по своему смысловому значению и семантика слова влияет на его использование в качестве того или иного члена предложения. Использование же слова в роли определенного члена предложения оказывает, в свою очередь, влияние на закрепление за словом особых формальных различий, выделяющих слова в самом лексическом составе в особые группы. Такие лексические группировки, характеризуемые и по семантике, и по формальной стороне, именуются
На основе данной концепции И. И. Мещанинов предложил классификацию способов выражения синтаксических отношений, встречающихсй в языках мира. Помимо традиционно выделяемых согласования, управления и примыкания рассматриваются и способы, ранее не включавшиеся в классификацию. В качестве одного из способов рассматривается и инкорпорация. В книге также сделана попытка рассмотрения систем частей речи в разноструктурных языках. Согласно И. И. Мещанинову, «основные принципы деления по частям речи» универсальны, но конкретные системы могут быть очень различны в разных языках или в том же самом языке на разных этапах исторического развития. «Даже выделение глагола не везде ясно в одинаковой степени. В одних языках глагол выделяется среди остального состава слов, в других — для такого выделения нет еще достаточных данных». Сравнение систем частей речи, как и сравнение типичных для тех или иных языков способов выражения синтаксических отношений, дает основание для классификации языков, которую строил И. И. Мещанинов.
Важное значение для своего времени имела выдвинутая в книге концепция понятийных категорий, в которой были развиты идеи датского лингвиста О. Есперсена. Это некоторые смысловые компоненты общего характера, которые, согласно И. И. Мещанинову, «не описываются при помощи языка, а выявляются в нем самом, в его лексике и грамматическом строе»; этими категориями «передаются в самом языке понятия, существующие в данной общественной среде». С одной стороны, понятийные категории не существуют вне языка и обязаны иметь какое-то языковое выражение. С другой стороны, это выражение может быть самым разнообразным и не только грамматическим, но и лексическим. К числу понятийных категорий относятся субъект и предикат, выявляемые в синтаксической структуре предложения, деление на мужчин и женщин, отражаемое в грамматической категории рода, и т. д.
Вопрос о понятийных категориях после книги И. И. Мещанинова вызвал дискуссии в отечественном языкознании. Противники этой концепции вполне справедливо отмечали нечеткость данного понятия, возможность понимания понятийных категорий просто как перенесенных в сферу семантики формальных категорий (например, субъекта как «семантического дублета» подлежащего). И все-таки для своего времени концепция понятийных категорий имела положительное значение. Многим направлениям лингвистики первой половины XX в. было свойственно сосредоточение внимания на языковой форме в ущерб семантике. А данная концепция была одной из первых, пусть еще несовершенных, попыток показать автономность семантики, наличия у нее своих закономерностей, отличных от формальных; важно было и акцентирование внимания на синонимии ряда лексических явлений с грамматическими, на выполнении лексикой и грамматикой в ряде случаев тех же или сходных функций.
В книге «Глагол» И. И. Мещанинов специально остановился на типологии признаков, выделяющих в языках мира эту важнейшую часть речи. Одна из основных тем книги — вопрос о выражении в языках мира традиционно выделявшихся в лингвистике глагольных категорий: лица, числа, времени, вида, наклонения, залога. Рассматривая материал разнообразных языков, ученый пришел к выводу о том, что эти категории, кроме залога, не универсальны. Им была опровергнута привычная для европейской лингвистики точка зрения, нашедшая выражение, например, в восходящем к Аристотелю
В 30—40-е гг. идеи И. И. Мещанинова были очень влиятельны в советском языкознании, вокруг него сложилась научная школа. Среди ученых этой школы следует отметить Соломона Давидовича Кацнельсона (1907–1985), автора значительных работ по типологии и теории грамматики. После 1950 г. ученые мещаниновского направления вместе с Н. Я. Марром подверглись ожесточенной критике. Однако если марровские идеи после этого были окончательно оставлены, то данное направление со второй половины 50-х гг. продолжало развиваться. Помимо более поздних работ И. И. Мещанинова и С. Д. Кацнельсона оно выразилось в исследованиях лингвистов нового поколения, прежде всего Георгия Андреевича Климова (1928–1997). В его публикациях 60— 80-х гг. были развиты идеи о построении синтаксической типологии на семантической основе, в частности, в связи с фундаментальными различиями номинативного и эргативного строя.
Бернштейн С. И. Основные понятия грамматики в освещении А. М. Пешковского // Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1938.
Хухуни Г. Т. Принципы описательного анализа в трудах А. М. Пешковского. Тбилиси, 1979.
Бархударов С. Г. Вступительная статья // Винокур Г. О. Избранные работы по русскому языку. М., 1959.
Зиндер Л. Р., Маслов Ю. С. Л. В. Щерба — лингвист-теоретик и педагог. Л., 1982.
Иванов В. В. Лингвистические взгляды Е. Д. Поливанова // Вопросы языкознания, 1957, № 3.
Ларцев В. Г. Евгений Дмитриевич Поливанов. Страницы жизни и деятельности. М., 1988.
Н. Ф. Яковлев и советское языкознание. М., 1988.
Ашнин Ф. Д., Алпатов В. М. Николай Феофанович Яковлев, его жизнь и
• труды // Известия РАН, серия литературы и языка, 1994, № 4, № 5.
Реформатский А. А. Из истории отечественной фонологии. М., 1970.
Критика лингвистического структурализма
После Первой мировой войны структурализм занял господствующее положение в теоретической лингвистике большинства стран Европы и Северной Америки. В его рамках работали и многие из ученых, прямо не заявлявших о своей принадлежности к структурализму, но тяготевших к выявлению системных отношений в синхронии (показательный пример — Московская фонологическая школа). Такая роль структурализма сохранялась до 50-х гг. XX в. включительно.
Это безусловно не значит, что все языковеды соглашались с основными постулатами структурного подхода. Речь сейчас не идет о концептуальных спорах между разными направлениями внутри структурализма (например, между пражцами и глоссематиками, пражцами и дескриптивистами), о которых говорилось выше. Немалое число ученых вообще считало структурный подход к языку неприемлемым.
Критику структурализма в дохомскианский период, в 20—50-е гг., можно подразделить на три направления. Самую многочисленную группу критиков составляли языковеды, стоявшие на старых, прежде всего младограмматических позициях и упрекавшие структуралистов в «антиисторизме» и «схематизации». Таких ученых было немало среди историков языков и компаративистов, хотя структурный подход постепенно проникал и в эти области. Иногда эти ученые справедливо отмечали неучет структуралистами тех или иных фактов, излишнюю схематизацию материала, игнорирование исключений из правил и пр., но в методологическом плане этими языковедами не было внесено ничего существенно нового по сравнению с младограмматиками. Особенно активно критика структурализма с позиций науки прошлого века велась в СССР после выступления И. В. Сталина по вопросам языкознания в 1950 г. (книги и статьи Ф. П. Филина и др.).