История Лизи
Шрифт:
– Поехали, нечего нам делать на Главной улице. – Аманда запахнула пижаму на шее. – Я чувствую себя стриптизершей в церкви.
Лизи задним ходом осторожно выкатилась на проезжую часть (теперь, когда она больше не желала иметь ничего общего с управлением шерифа округа, на нее вдруг напал страх, что на выезде с автостоянки в «BMW» кто-нибудь врежется) и повернула на запад. А через десять минут уже сворачивала с шоссе под щитом-указателем с надписью:
Пустовала как автостоянка, так и площадка для пикника (не было даже ни одного любителя пеших походов на природу). Аманда направилась к одному из столиков. Лизи отметила, какие розовые у нее пятки, и даже в свете скрывшегося за облаками солнца не возникало сомнений, что под тонкой зеленой пижамой никакой другой одежды на ней нет.
– Аманда, ты действительно думаешь, что это…
– Если кто-то приедет, я тут же запрыгну в кабину. – Аманда обернулась, сверкнула улыбка. – Иди сюда. Это восхитительно… босиком по траве. Не идешь, а плывешь.
Лизи на пятках добралась до края асфальта, на траву шагнула уже всей стопой. Все так, не идешь, а плывешь, Аманда вытащила «рыбку» из пруда слов Скотта. И открывающийся на западе вид впечатлял что глаз, что сердце. Грозовые облака надвигались на них поверх и между иззубренных вершин Белых гор, и Лизи насчитала семь «пятачков» высоко на склонах, которые уже поливал дождь. Яркие молнии сверкали как над этими «пятачками», так и между двумя грозовыми облаками, связывая их, словно какой-то фантастический сказочный мост. А над горой Грэммор, где еще оставалась дыра в синее небо, изогнулась двойная радуга. На глазах Лизи дыра эта затянулась, зато образовалась другая, над горой, названия которой она не знала, и радуга появилась вновь. Под ними озеро Касл лежало грязно-серым лоскутом, а за ним гусиным глазом чернело Литтл-Кин. Поднявшийся ветер был невероятно теплым, и когда он отбросил волосы с висков Лизи, она вскинула руки, словно собралась взлететь не на магическом ковре-самолете, а отталкиваясь руками от предгрозового летнего воздуха.
– Анда! – вскричала она. – Я так рада, что живу!
– Я тоже, – ответила Аманда очень серьезно и протянула руки. Ветер трепал ее седеющие волосы, и теперь они торчали в разные стороны, как у ребенка. Лизи сомкнула пальцы на кистях сестры, стараясь помнить о порезах на ладонях, осторожно, при этом ощущая, как превращается в дикарку. Гром прогремел над головой, теплый ветер задул еще сильнее, облака ускорили бег между древними вершинами. Аманда начала танцевать, и Лизи танцевала с ней, переступая босыми ногами по траве; сцепленные руки сестер поднялись к небу.
– Да! – Лизи пришлось кричать, чтобы перекрыть раскат грома.
– Что «да»? – крикнула в ответ Анда. Она снова смеялась.
– Да, я собираюсь его убить!
– Именно это я и сказала! Я тебе помогу! – И тут полил дождь. Обе побежали к автомобилю, смеясь и прикрывая руками головы.
Они укрылись в кабине до того, как на землю обрушился первый из полудюжины ливней того дня, поэтому практически не промокли благодаря своей прыти. Через тридцать секунд после того, как упали первые капли дождя, Лизи и Аманда уже не могли разглядеть ближайший столик для пикника, который отделяли от «BMW» какие-то двадцать ярдов. Дождь лил холодный, в кабине было тепло, поэтому ветровое стекло сразу запотело. Лизи завела двигатель и включила обогреватель стекла. Аманда схватила мобильник Лизи.
– Пора звонить мисс Большие Буфера. – Это детское прозвище Дарлы Лизи не слышала многие годы.
Взглянула на часы. Начало четвертого. Едва ли Канти и Дарла (когда-то известная как мисс Большие Буфера, и до чего же она ненавидела это прозвище) еще в ресторане.
– Должно быть, они в дороге, между Портлендом и Обурном, – предположила Лизи.
– Да, скорее всего, – согласилась Аманда тоном, каким обычно говорят с детьми. – Вот почему я и собираюсь позвонить мисс Большие Буфера на сотовый.
«Это Скотт виноват в том, что я пасую перед техникой, – подумала Лизи. – С того самого момента, как он умер, я все сильнее отстаю от технического прогресса. Черт, я даже не купила проигрыватель DVD, а они уже есть у всех».
Сказала другое:
– Если ты назовешь Дарлу мисс Большие Буфера, она, вероятно, отключит телефон, даже поняв, что это ты.
– Не назову. – Аманда смотрела на продолжающийся ливень. Вода рекой лилась по ветровому стеклу «BMW». – Знаешь, почему мы с Канти начали так ее называть и почему она так злилась?
– Нет.
– Когда Дарле было три или четыре года, ей подарили маленькую красную резиновую куклу. Кукла эта, в силу особенностей ее строения, и была первоначальной мисс Большие Буфера. Дарла очень любила куклу. Но в одну холодную ночь оставила на радиаторе, и кукла расплавилась. Сладенький лысый Иисус, какая же стояла вонь!
Лизи попыталась сдержать смех и потерпела неудачу. Поскольку горло перехватило, а губы она сжимала, смех этот вышел через нос, вместе с изрядной порцией соплей, полетевших на руки.
– Очаровательно, – прокомментировала Аманда, – чай подан, мадам.
– Бумажные салфетки в «бардачке». – Лизи покраснела до корней волос. – Дай мне несколько, пожалуйста. – Потом подумала о мисс Большие Буфера, плавящейся на радиаторе, на мысль эту наложилось любимое ругательство Дэнди («сладенький лысый Иисус»), и она вновь захохотала, хотя и признавала наличие грусти, спрятанной в смехе, как жемчужина – в раковине, и как-то это было связано со сделай-все-как-мне-того-хочется-дорогой взрослой Дарлой и ребенком, укрывающимся внутри, измазанным джемом и зачастую злобным, которому всегда что-то требовалось.
– Заодно протри руль. – Аманда уже смеялась, прижимая руку с мобильником к животу. – Боюсь, я сейчас описаюсь.
– Если ты описаешься в этой пижаме, Аманда, она расплавится. Дай мне эту чертову коробку с бумажными салфетками.
Аманда, по-прежнему смеясь, откинула крышку «бардачка» и протянула Лизи коробку.
– Ты думаешь, что сможешь связаться с ней? – спросила Лизи. – В такой дождь?
– Если телефон у нее не выключен, свяжусь. А телефон она выключает только в кино. Я говорю с ней едва ли не каждый день… иногда дважды, если Мэтт на одной из своих учительских оргий. Потому что, видишь ли, Метци изредка звонит ей, и Дарла сообщает мне новости. В эти дни Дарла – единственная из нашей семьи, с кем общается Метци.