История Мариан
Шрифт:
– Кто-нибудь расскажет мне, что случилось? – прошипела я.
– Я попробовал, но у меня не получилось. Ломион подумал, раз ты потомок Аданов, то ты вполне сможешь помочь ему, - объяснил Джоэль.
– Помочь ему? Вы же доктора, - сказала я Ломиону.
– Ты – потомок Арвен Ундомиэль и Короля Арагорна, - сказал Ломион. – Целая эпоха прошла, но, возможно, тебе передались их способности.
Я вспомнила, как Халдир исцелил мою руку и очистил воды Линлуина. Неужели я действительно смогу этому научиться?
– Возможно, ты – единственная, кому я должен передать эти знания, - с надеждой произнёс Ломион и стал очищать
Я проделала то, что просил Ломион, и вслушалась в его гипнотический голос.
– Сделай глубокий вдох. Сосредоточься только на моём голосе и на твоей руке, которая лежит на коже Дитера. Избавься от посторонних мыслей. Дыши. Ощути себя единой с Ардой, с растениями, деревьями, волнами океана, облаками, реками. Дыши; дыши с дуновением ветра на поверхности моря. Сердцем и разумом обратись к Валарам. Почувствуй благодать, данную тебе. Почувствуй Свет Илуватара, разгорающийся внутри тебя. Теперь возьми этот Свет, пропусти сквозь свой разум по руке. Чувствуй тепло и энергию, подходящие к твоим пальцам. Мягко пропусти её сквозь ладонь, пальцы к ране Дитера. Наполни его энергией, сделай его снова целостным.
Я сконцентрировалась на голосе Ломиона и на прикосновении к Дитеру. Я глубоко вдохнула, и перед взором поплыли картины океана и лесов, заката и сияющих под лучами солнца ручьёв. Они угасали и появлялись вновь, сменяя друг друга. Сердце и разум наполнились теплотой и сияющей энергией. Собрав эти ощущения, я физически почувствовала, как они перемещаются по руке, а кончикам пальцев стало тепло, будто я держала их над огнём. Потом всё куда-то пропало. Я открыла глаза, будто пробудившись от сна, и убрала руку с раны Дитера. С ней ничего не произошло, и Ломион вздохнул.
– Я чувствовала это, Ломион, правда, - оправдывалась я, приложив примочку обратно к руке Дитера, и сожалея, что разочаровала его.
– Похоже, это был всего лишь гипноз, Мариан, - мягко сказал Джоэль.
– Не расстраивайся, это была плохая идея, - добавил Ломион. Убрав примочку и приложив ладони к его руке, Ломион сам исцелил Дитера. При этом его аура ярко вспыхнула. Дитер изумлённо поблагодарил Ломиона.
– Кажется, есть вещи, которым мы не сможем научиться. Их эльфы не смогут передать нам, - разочарованно произнёс Джоэль, осмотрев руку Дитера и поблагодарив Ломиона.
– Но остаётся многое, чему вы можете научиться, а вы хорошие ученики, - сказал Ломион. – Возвращайся в полдень, и мы продолжим. Ты, страж, тоже можешь идти.
И он проводил нас из своего талана.
– Увидимся, страж, - сказала я Дитеру, пройдя ближайший мост. Он свернул на тропинку, ведущую к библиотеке и Арианне.
– Может, это и к лучшему, что я не могу исцелять людей, как эльфы, - сказала я Джоэлю.
– Ты стала бы сенсацией, - ответил он.
– Я стала бы ненормальной. И нас бы никогда не восприняли всерьёз. Наше Братство посчитали бы полным жульничеством.
Джоэль остановился и широко раскинул руки:
– Приходи каждый и всякий сегодня в исцеляющую палатку и узри Таинственную Мариан!
========== Глава 32. Познание и поиски. ==========
28 февраля.
Я обратила внимание, как и все в нашем Братстве, что когда мы начинали обсуждать, как следует вести дела в Метентауронде после ухода эльфов, точка зрения Джоэля и Мэйсона была диаметрально противоположной нашей.
Джоэль с Мэйсоном считали, что нам следует рассказать всему миру об этом месте сразу же, как только эльфы покинут его. Нас всего восемь, и мы не справимся с садами, кухней и всем остальным. Нам нужна целая армия помощников. И это не считая инфраструктуры, которую необходимо создать, компьютеров и другой электроники, которую придётся внедрить, чтобы создать настоящий исследовательский центр, которым будет гордиться мир, и, что немаловажно, благодаря которому мы станем знамениты.
Почему они оказались единственными, кто совершенно забыл о том, что это место ни в коем случае нельзя разрушать, иначе все его уроки будут утеряны? Метентауронд и Тар-Каранон должны остаться заповедником, напомнила я. Мэйсон сам говорил, что мы живём в редкой целостной экосистеме, функциональной частью которой являлись. В Метентауронде вода и воздух очищались сами, сформировался свой климат, плодородная почва, не было вредителей; он обеспечивал жилище и не создавал отходов: почти идеальное и хрупкое равновесие. А наши исследования проходили просто отлично. Медленно, но просто отлично. Здесь не будет ни компьютеров, ни электроники. Я приложу для этого все усилия. Здесь ничего не изменится. Ничего. Снаружи и как можно дальше, если придётся, мы установим отдельное исследовательское учреждение, с необходимым оборудованием. Но не здесь. Никогда.
– А как насчёт безопасности? – резко поинтересовался Дитер. – Если мы расскажем всему миру прежде, чем это место получит защитный статус на официальном уровне, нас заполонят туристы. Ведь ничто не остановит любопытных и искателей сокровищ, жадных и простаков; они вытопчут Метентауронд прежде, чем смогут понять, что он такое.
Я напомнила всем о Мэтте – он «снаружи» работал над этой самой защитой. Пока мы не сможем связаться с ним и убедиться, что защищены, мы не посмеем никому рассказать. Пока мы не разработаем план, что можно и чего не позволено посетителям и исследователям, и не найдём золотую середину, будет неосмотрительно сообщать об этом миру.
К счастью, все остальные со мной согласились. Сэнди вспомнила, как были разграблены гробницы в Египте охотниками за сокровищами, туристами, учёными и историками, слишком жадными и слишком небрежными, чтобы думать о последствиях. Они вынесли и уничтожили искусство прежде, чем его смогли изучить.
– Эти вещи были хрупкими, - вставил Роджер, - но не такими хрупкими, как тонкая экосистема, которую создали эльфы и пронесли сквозь века.
Эсмин рассказала душещипательные истории о маленьких изолированных деревнях. Их «первооткрыватели» изменили жителей до неузнаваемости, пока усердно изучали их в естественной среде. Потеряны целые культуры.
Несмотря на всеобщие протесты, что мы ещё не готовы, что должны найти способ защитить это место, прежде чем во всеуслышание говорить о нём, они были уверены: способ был.
Мы боялись, это очевидно. Мы запланировали многое, и это известно всем. Но теперь, когда развязка близка, дело оказалось объёмнее, чем мы себе представляли.
– Мы справимся, - сказала я всем. – Мы придумаем план, который устроит всех. Мы будем продвигаться вперёд небольшими шажками и добьёмся успеха.
– Мы добьёмся успеха, если последуем твоим ценным указаниям. Ты это имеешь в виду? – вспылил Мэйсон.