История Мариан
Шрифт:
– Которым вы согласились следовать с самого начала, - твёрдо ответила я ему и Джоэлю.
Как я устала! Эту войну я должна выиграть. Будет сложно, даже с поддержкой большинства. И когда я превратила это в войну вместо общего дела? Я так одинока. Я чувствую, будто всё вокруг меня разваливается, а я не знаю, как собрать это воедино. Неужели к возвращению Халдира и Румила мы на самом деле развалимся?
1 марта.
Вот уже две недели, как Халдир и Румил ушли в мир Людей – в мой мир. В сотый раз я молилась за их безопасность. Я ходила по пещерным тропам к водопадам, в сад Халдира, к реке, в которой мы когда-то плавали вместе. Халдир мерещится мне повсюду, в каждом предмете, который я вижу или к которому
Они могут вернуться в любой день, в любую минуту, повторяла я себе. Сегодня я снова смотрела на его портрет. Его образ в моих мыслях начал потихоньку тускнеть. Его черты где-то были отчётливыми, а где-то поблёкли, но мне нужно, чтобы они оставались ясными всегда. Я рисовала его сначала тайно, потом, поняв, что это ни для кого не секрет, открыто. Я запоминала каждый изгиб, каждый угол, каждую неровность, каждое едва заметное изменение выражения его лица. И вот память стала меня подводить. Даже этот рисунок никуда не годится. Да, писать портреты невообразимо трудно: один неверный штрих – и перед вами другой человек. Но в этом-то всё дело. Сущность Халдира невозможно в полной мере передать в рисунке или фотографии. Хотя я получила разрешение Сэнди сфотографировать эльфов, особенно Халдира. Надеюсь, смогу уговорить его позировать для меня.
Поздно вечером я с удивлением обнаружила, что ноги сами несут меня к первому мосту между моим таланом и жильём Халдира. С этого места открывался хороший обзор на разбросанные по пещерам таланы, подёрнутые вечерней дымкой. Я остановилась на мосту и проследила взглядом тропу и освещённые мосты, ведущие к его веранде, подвешенной в кроне деревьев и неясно видневшейся в сгустившихся сумерках. Остановив взгляд на веранде, я на несколько мгновений прикрыла глаза, вызывая в памяти его образ, а потом медленно открыла.
Он был там. Неподвижный, словно статуя, он стоял. Его силуэт подчёркивал свет изнутри его талана. Должно быть, свечи зажгли, пока я стояла с закрытыми глазами. Он прислонился к перилам и слегка отвернулся, так что я могла видеть лишь его профиль. Стоял он так неподвижно, что я специально несколько раз моргнула, чтобы убедиться, что он действительно там. Теперь, будто почувствовав мой взгляд, он выпрямился и повернулся. Через мост, через разделявшее нас расстояние его глаза встретились с моими.
Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. На мгновение я остолбенела, потом оторвала взгляд и обнаружила, что бегу через мост вниз по извивающимся тропинкам к нему. Ноги сами несли меня. Наплевать, что он постоянно держал меня на расстоянии, что он разочарован во мне, сейчас я его встречу, скажу, как скучала, как мне не хватало его общества. И пусть он оттолкнёт меня, это уже не имеет значения. Он был магнитом. Он был пламенем, а я – мотыльком. Я не могла не пойти к нему, как бы ни старалась.
Пробежав через последний низкий мост к ступеням, которые вели к сводчатому входу на веранду, окутанному молодой пробивающейся зеленью, я внезапно заволновалась, но стала подниматься. Мне не терпелось увидеть его. Я вошла и жадно оглядела веранду.
Он ушёл.
Я знала: он видел, что я направилась по мосту к нему. Так где же он? Может, ненадолго зашёл внутрь? Я улыбнулась. Наверно, он не ожидал, что я побегу и доберусь так быстро. Дверь в его кабинет была открыта, поэтому я остановилась у порога и позвала его. Услышав приглушённые голоса, я прошла через кабинет до входа в переднюю, окликнула сначала его, потом Румила и Ванимэ. Мне подумалось, отчего
На тахте лежал плащ, неподалёку на полу – два спальных мешка, будто их небрежно бросили. Халдир никогда не был небрежным. Снова послышались голоса, их было несколько, но звук шёл в переднюю через открытую дверь талана Халдира. Интонация была сердитой, хотя слов я не могла разобрать. Я понимала, что не должна находиться в покоях Халдира, но беспокоилась: что-то происходило. Поэтому бросилась через все комнаты к выходу. Голоса доносились из Большой Залы. Один из них принадлежал Мэйсону.
Не знаю, почему я не замечала, что разногласия между Джоэлем и Мэйсоном зашли так далеко. Их соперничество стало холодным и жестоким, как айсберг в замёрзшем море. Именно подводную часть этого айсберга я и не видела до сих пор. И теперь мне предстоит принять очень трудное решение.
***
Мы пришли к талану Халдира уже в сумерках, уставшие с дороги и более чем готовые принять ванну. Халдир первым делом отправился на веранду осмотреть сады – в моменты отсутствия их ему не хватало больше всего. Вернувшись, он прежде всего отправлялся туда. И конечно же, с веранды открывался отличный вид на талан Мариан.
Я остановился у входа, чтобы сбросить плащ и последовать за ним, когда услышал крики и просьбы о помощи из Большой Залы. По голосу это была Ванимэ. У неё крайне редко возникала необходимость звать на помощь, особенно в пещерах. Халдир вошёл внутрь – он тоже услышал. Мы всё побросали и побежали в Залу.
То, что предстало перед нами, было не совсем приятным зрелищем. Дитер и Ванимэ с большим трудом разняли Мэйсона и Джоэля, пока остальные собравшиеся пообедать взирали на них в шоке. Увидев вошедшего Халдира, эти собравшиеся поклонились ему и расступились, чтобы пропустить нас. Тем временем Турнаур кричал, что ножи на столах предназначены для еды, а не для того, чтобы убивать друг друга, и отбирал у двух мужчин ножи. Линдир и некоторые эльфы разняли этих двоих, и мы с Халдиром видели, что наша помощь не нужна. Восхищение Мэйсона Ванимэ просто исчезло: он и Джоэль яростно боролись, осыпая ругательствами друг друга и тех, кто их удерживал. Только их разняли, как в Залу вбежала Мариан. Окружившие нас подвинулись, открывая перед ней полную картину спектакля, как бы говоря: «Смотри, что ты натворила, приведя сюда этих людей».
Мариан медленно подошла к нам, пытаясь понять, что произошло. Я хотел было подойти к ней, чтобы поддержать, но Халдир жестом остановил меня. Яростный как и он сам, его жест означал: Мариан придётся самой разбираться с этим проступком.
Сначала она остановилась перед нами и поклонилась Халдиру. За это я ею очень гордился. На её лице играли разные эмоции: радость от нашего возвращения, шок, растерянность, гнев, отвращение, печаль. Халдир подчёркнуто перевёл взгляд с Мариан на дерзкую парочку, сдерживаемую Дитером и Ванимэ, однако ему не было нужды так поступать. Мариан уже повернулась к ним, её плечи тряслись от гнева, а глаза просто метали кинжалы. Вместо того чтобы выглядеть беспомощной, она казалась больше, чем жизнь, Вала, вершащая правосудие. Джоэль и Мэйсон, увидев её, сразу же прекратили драку. Сомневаюсь, чтобы они когда-либо видели Мариан такой – я точно не видел.
– Как вы посмели?! Молчать! – приказала она, и её голос эхом разнёсся по Зале. – Как вы посмели оскорбить эти мирные стены такой жестокостью? Как вы посмели оскорбить этот великодушный народ, открывший перед вами свой дом? Вы унизили себя и всё наше Братство, нет, всю расу Людей, этим поступком. Если в Метентауронде не могут мирно жить и работать восемь людей, как мы можем требовать этого от всего мира? Ваша одержимость превосходством стала так важна, что вы отбросили всё, ради чего мы трудились… чтобы бездумно друг друга избить?