История Мариан
Шрифт:
Аллиндэ вскинула голову и ответила, будто ребёнку:
– То, что ты зовёшь религией, мы видим в каждом листе, каждой капле воды. Ваша наука и религия – части одной и той же реальности. Разделить их – значит уйти со светлого пути, не видеть будущее. Нет, мы уже очень давно не видели в Арде ни Валар, ни Майа в том обличье, которое они принимают, когда желают быть увиденными. Ни один смертный, которых я знала, никогда не видел их. Они – часть земли вокруг нас. Люди, даже преданные, слишком торопятся, чтобы увидеть их. Не знаю, смогу ли я научить
– Как? – раздражённо сказала Эсмин. – Ты собралась устроить медитацию или что-то в этом роде?
– Для некоторых это может стать дорогой в жизни. Я пока не знаю, - ответила Аллиндэ с напряжением, которого я раньше не замечала. Она выглядела уставшей. Может, виной всему расспросы Эсмин?
Сэнди вовремя вмешалась, заставив всех засмеяться:
– Кто же знал, что разговор о мыле может зайти так далеко?
Когда все вышли, Аллиндэ задержалась возле меня:
– Перед уходом Румил говорил со мной. Если захочешь, приходи в библиотеку в любое время, и мы посидим у камина.
Я обняла её.
– У тебя усталый вид. Я могу чем-то помочь?
– О, если только совсем немножко, - рассмеялась она. – Я хочу взять с собой в Валинор несколько книг. Даже не представляешь, как трудно выбрать. Может, ты сможешь прийти завтра и помочь мне.
Я согласилась и сказала, что она может взять столько книг, сколько пожелает.
– Дневники эльфов Арды должны остаться здесь, - настаивала она. – Я верю, вы правильно ими распорядитесь. Я возьму лишь несколько небольших книг – поэзия, стихи и всё.
20 февраля.
Халдира и Румила нет всего несколько дней, а я уже по ним скучаю. Когда я свободна – а это нечасто бывает – я рисую, чтобы не носиться по Метентауронду, волнуясь за них. Думаю, у меня наконец получилось некое подобие Владыки Халдира, которым можно гордиться. Это его портрет в красном плаще и в доспехах, который висит в его кабинете. На заднем плане – белые цветы, которые он так любит. Я написала его, сидя однажды высоко на меллорне в пещере. Глупо, знаю, но мне спокойнее, сидя в ветвях дерева, которое тоже его любит. Я показала портрет Сэнди, и она сказала, что я хорошо передала его глаза и величественную осанку, и добавила, что это будет прекрасным подарком для него, когда он вернётся.
21 февраля.
Этим утром я шла вдоль озера к оранжереям и подслушала очень забавный разговор. Кажется, с каждым днём я становлюсь всё больше похожей на Румила. И всё равно я встала у дверей ближайшей оранжереи, чтобы меня не было видно.
– Эсмин, что ты делаешь? – спросил Джоэль, входя через другую дверь.
– Тише, доктор. Я пытаюсь услышать дерево.
Чтобы не закричать от радости, я закрыла рот рукой.
– Серьёзно? И что же дерево говорит?
– Оно говорит, чтобы ты вышел отсюда, а мы продолжим беседу наедине. Не порть момент.
– Эсмин говорит с деревьями, -
– Естественно. В Чили я всегда разговариваю со своими деревьями.
– Конечно. И что они отвечают? – с издёвкой сказал Джоэль.
– А разве они не отвечают? – спокойно спросила Гладрель. Она отошла от грядок с травами и бесшумно приблизилась к ним. – Они говорят, когда счастливы, или больны, или их мучит жажда…
– Это увидит любой садовник, - сказал Роджер. – А вот когда их ветви колышет ветерок, я слышу, как они перешёптываются.
– То же могу сказать о здешних лесах, - добавила я, переступив порог.
– Почему ты не хочешь признать, что это дерево говорит с Эсмин? – Гладрель спросила Джоэля. – Она хотя бы пытается услышать его.
– Тогда прошу меня извинить, - нетерпеливо сказал Джоэль. Потом обратился ко мне: - Я везде тебя ищу. Мы с Ломионом хотим, чтобы ты кое-что попробовала.
– Я не против. Что это?
– Расскажу по пути. Это не срочно, просто эксперимент.
– Что случилось? – спросила я Джоэля, когда мы быстро шли по тропе у озера. – Нам надо торопиться?
– Просто профессиональное любопытство, - неясно ответил он. – И ещё Дитеру сейчас может быть не совсем хорошо.
– О чём ты говоришь? Я не сделаю ни одного шага вперёд, пока ты мне не скажешь.
Я остановилась и выдернула свою руку из его.
– Хорошо, хорошо. В двух словах: Дитер с Ородреном и другими воинами недавно вернулись. Дитер был ранен… нет, не принимай близко к сердцу, у него небольшой синяк на руке. Он спускался с флета и тут эта ветка. Он неловко себя чувствует, но там ничего серьёзного, просто больно. Не сомневаюсь, эти мерзкие лесные щепки причиняют ужасную боль. Его привели прямо к Ломиону.
– А зачем вам я? Его уже должны были исцелить. Чего ждёт Ломион?
– Тебя, - с игривой ухмылкой ответил Джоэль. Он больше ничего мне не сказал, пока мы не дошли до талана Ломиона. К тому времени я окончательно разозлилась.
– Дитер! – воскликнула я, войдя и увидев его лежащим на кровати. Его руку Ломион положил себе на колено. Рана на внутренней стороне предплечья была небольшой, но выглядела нехорошо.
– Ломион, что случилось? – спросила я осторожного эльфа, наклонившегося над ним с примочкой из трав.
– Прошу, леди Мариан, - сказал Ломион и встал, уступив мне своё место и положив руку Дитера мне на колено. Потом вместе с Джоэлем они принесли ещё два стула к кровати Дитера. Ломион передал мне примочку. Я понятия не имела, что с этим делать. Более того, я чувствовала себя несколько глупо, сидя с рукой Дитера на колене, а по бокам от меня сидели два доктора. Всё, о чём я могла подумать – что Джоэль наконец своим бредом свёл Ломиона с ума.
– Всё в порядке, Мариан, - сказал Дитер. – Я был не против подождать тебя. Мне не больно… не очень. Гораздо больше пострадала моя гордость, - усмехнулся он.