История Мариан
Шрифт:
– Я принимаю твою помощь с разрешения Hiril Мариан. Но за тобой всё время будут следить.
Дитер покачал головой, но я уже чувствовала себя виноватой за то, что так надолго заперла Мэйсона, и потому согласилась. С завтрашнего дня вместе со всеми остальными Мэйсон будет помогать эльфам в подготовке к путешествию. А там будет видно.
– Ты тоже собирай вещи, - сказала я ему. – Часть пути ты пройдёшь с нами. Тебе завяжут глаза, и Дитер отведёт тебя обратно к дороге. Не беспокойся, тебе заплатят, как и было обещано. Никто не бросит тебя беспомощным. Можешь взять с собой то, о чём здесь
Дитер извинился и увёл Мэйсона, бросив мне «благодарный» взгляд через плечо. Думаю, Дитера стоит наградить.
– Помнишь, что из-за такой вот доброты стражи Сумеречья потеряли Голлума? – произнёс Румил своему брату, появившись возле меня.
Я повернулась к Халдиру. Он смерил меня взглядом, от которого я чувствовала себя полностью несостоятельной и взволнованной.
– Я иду с вами, - настойчиво сказала я.
– Я даже настаиваю на этом.
Халдир поразил меня своим ответом.
– Мариан, прикрой рот, - посоветовал Румил, прижав палец к моему подбородку.
Я закрыла рот, который открыла было, чтобы поспорить с предполагаемым отрицательным ответом. Я была слишком удивлена, чтобы ответить Румилу «на твоём пальце».
– Настоящего наставника видно по его ученику. Он должен стать лучше своего наставника, когда тот уйдёт. Докажи, что мы хорошо тебя обучили, - сказал Халдир, потом развернулся и покинул поляну вместе с Румилом.
Конечно. Без проблем. Проще простого.
14 марта.
Четыре дня до ухода эльфов из Метентауронда.
Большую часть дня сегодня я провела с Аллиндэ у камина в библиотеке в окружении запахов кожи и пергамента. Ломион сказал, она может проводить время там, где пожелает. Это лучше, чем находиться у него, где, несмотря на журчащий фонтан и успокаивающий аромат трав, Аллиндэ скучала.
– Это прекрасно, Ломион, но я не могу просто сидеть здесь и быть бесполезной, - с сожалением сказала она.
Ломион разрешил нам с Джоэлем принести в библиотеку некоторые её вещи и устроить её там с удобством. Переход из талана в библиотеку уже утомил её. Здесь мы могли найти на полках то, что её нужно, когда она об этом просила. Мы долго ждали, пока Аллиндэ переступит своё смущение и перестанет говорить, что я «теряю с ней время». Если к ней приходил Джоэль и приносил настои трав (с согласия Ломиона), она ещё больше смущалась.
Он дал понять, что моё присутствие не нужно. Я вышла и занялась другими делами. Тут навестить Аллиндэ пришёл Линдир. Он говорил со мной, но ровно столько, сколько требовала ситуация. Я ожидала на достаточном расстоянии от входа, пока он уйдёт.
– Мариан, будешь вечером слушать истории Линдира в Зале? – спросила Аллиндэ, когда я вернулась. – Я не хочу пропускать столь приятное событие.
Я знала, что на уме у неё совсем другие цели.
– Не думаю, что Линдиру понравится моё присутствие. Уверена, Арианна будет счастлива пойти с тобой.
– Неправда, - сказала Аллиндэ, прищурившись на меня. – Не позволяй настроению Линдира вмешиваться в вашу дружбу.
– Я думала,
Она взяла мою руку.
– Я знаю Линдира два тысячелетия, Мариан. Мы с Калло с ним быстро подружились и стали почти как семья, с которой он встретится за Морем. Он очень ранимый, хотя производит впечатление холодного и собранного. Он почти вне себя, когда видит меня… в таком состоянии, когда мы так близки к дому. Ты должна оставаться рядом с ним, что бы он себе ни надумал.
– Хорошо, я пойду с тобой, - сказала я, не желая больше утомлять Аллиндэ спором.
Джоэль принёс в библиотеку ужин Аллиндэ и ещё одну порцию травяного варева. Она выпила его без возражений, подмигнув мне через край бокала. Её принесли ко входу в Залу на носилках (Ломион настаивал). У входа она незаметно опиралась на мою руку и указывала, где хотела сесть – справа от Линдира. Ну как я могла ей отказать?
Я записала рассказ Линдира в тетрадь. Он закончил историю Сильмариллов словами: «… Сильмариллы не будут обнаружены вновь, пока мир не изменится». Эта концовка совсем не стыковалась с камнем в моём шкафу. Ободрённая словами Аллиндэ, я первая заговорила с ним.
– Что значит «пока мир не изменится»? Разве он не меняется с каждым днём? Может, истории указывают именно на это?
Он не посмотрел на меня, но заговорил холодным, отвлечённым тоном:
– Смена времён в Арде, под солнцем, разрушения, виденные нами сквозь века, которые так нас огорчают – это не то, о чём говорят истории. Я не верю. Нас учили, что это означает конец мира, когда Вторая Песнь Илуватара будет спета Валарами и всеми детьми Илуватара после конца дней.
– Ты имеешь в виду после второго пришествия, Армагеддона? Но почему до этого времени они не отыщутся? Разве Валары не желают, чтобы камни были найдены и чтобы Свет Дерев вновь засиял в Валиноре?
– Я не знаю, - сказал он, наградив меня наконец любопытным взглядом. Я сказала что-то, вызывающее подозрения? – Хотя обладание Сильмариллом или желание обладать им всегда приносили Эльфам зло.
Он встал и собрался уйти, но я осмелилась задать ещё один вопрос, в котором я с трудом понимала эльфов.
– Линдир, ведь не всё, что вы видели, было разрушением; некоторые перемены случались к лучшему? Или они не «хорошие» или «плохие», а просто то, что должно быть? Некоторые Люди любят перемены ради перемен.
– Сердца Людей не находят покоя в этом мире, и мир страдает, - он повернулся ко мне; его голос стал громче и печальнее. – Жажда власти, желание перемен – это не то, к чему стремятся Эльфы. Мы желаем лишь сохранить красоту мира, довести её до наивысшего совершенства. И в конце концов судьба привела нас к вам, и мы учим вас, тех, кто стремится помешать нам при каждой возможности, как Моргот мешал Валарам снова и снова…
Линдир собирался сказать больше, но голос его оборвался, и он слегка покачнулся. Я поддержала его, хотя была уверена: он меня оттолкнёт. Вместо этого он принял помощь и сел рядом с Аллиндэ. Кажется, он только сейчас заметил оставшихся в Зале эльфов, которые изо всех сил старались не обращать на него внимания.