История Мариан
Шрифт:
Должно быть, в какой-то момент я уснула, а проснулась от тихих голосов в прихожей. Закрылась дверь. Тишина. Я вскочила, пошатываясь, и как можно быстрее заправила кровать. Сердце выпрыгивало из груди. Что сейчас будет?
Здесь кто-то был, но в комнатах стояла полная тишина.
Я накинула на плечи плащ, чувствуя себя довольно глупо в одной тонкой сорочке. Потом осторожно подошла к занавешенному входу в спальню. Наверное, я ошиблась, и будет лучше уйти сейчас. Ему не нужно знать, что я приходила.
Наконец я приняла окончательное решение. Я совершила ошибку, навязавшись к нему. У него и так слишком много забот,
Прежде чем я смогла закричать или хотя бы набрать воздуха, я оказалась в железных объятиях, накидка упала с плеч, и знакомая сильная рука зажала мне рот.
– Мариан! Что ты делаешь здесь?
Его голос прозвучал удивлённо и сердито. Он ослабил захват и повернул меня за плечи лицом к себе. Потом его взгляд упал на свечу, закрытые занавески и белую сорочку. Он всё понял.
– Уж точно не жду, чтобы на меня нападали, - ответила я, дрожа под его пристальным оценивающим взглядом.
– Такая предосторожность не раз спасала мне жизнь.
Теперь его взгляд скользил по моему телу и выхватывал из-под сорочки больше, чем нужно.
– Тебе следовало предупредить о своих намерениях.
– Тогда я ещё не знала о своих намерениях.
Он говорил с насмешкой или это моя неуверенность?
Последовало неловкое молчание, за время которого я успела рассмотреть серебристо-серое трико и укороченную тунику без рукавов, с высоким воротом-мандарин, с глубоким разрезом спереди и металлическим украшением на краях. Одежда подчёркивала его высокую фигуру, широкую грудь и плечи, мускулистые руки. Его волосы были распущены и ярко блестели в свете неверного пламени. От него шёл почти неуловимый аромат леса, листвы и ветра. Эта одежда предназначалась не для работы. Он явно вымылся и выбирал её с особым тщанием для чего-то. Или кого-то. И он совсем не ожидал, что здесь окажусь я; он даже был зол на меня. Румил ошибся. И я тоже.
От унижения и боли я вспыхнула. Мне не стоило приходить! Надо уйти как можно вежливее.
Я собралась с духом, посмотрела в его глаза и увидела в них то, что больше всего боялась увидеть: усталость, боль и – самое худшее – сомнение. Чувство, непривычное для Халдира.
– Халдир…
Я прикоснулась к его лицу и сказала, что мне не следовало сюда приходить. Он приготовился ответить, но я прижала дрожащий палец к его губам и попросила сначала выслушать меня. Его молчание я восприняла как согласие.
– Ты всегда хвалишь других за их успехи, - осторожно начала я, - а в их неудачах винишь себя. В болезни Аллиндэ ты должен обвинять нас, но вместо этого ты взял вину на себя. Не будь таким несправедливым к себе.
Его глаза угрожающе сверкнули. Он медленно отошёл от меня, раздвинул занавески и оглядел Метентауронд.
– Халдир, бремя всего мира уже не принадлежит тебе одному. Ты передал его нам, как и было предназначено. Валары не подведут тебя. Поверь в любовь Эру, не сомневайся в своей значимости. Мой повелитель, поверь мне. Поверь хотя бы раз.
Он обернулся и поднял ладонью мой подбородок.
– Я верю тебе, - просто ответил он с мягкой улыбкой.
С моих плеч словно упала тяжесть. Он мне верил! Эти три слова я хотела услышать с момента нашей встречи.
– Кто говорил, - тихо сказала я, глубоко тронутая его словами, - что даже небольшой человек может изменить течение
Я осмелилась дотронуться до его лица, и он закрыл глаза.
– Оно тебя поглощает. Дай разуму отдохнуть, дай сердцу побыть в спокойствии.
Моя рука опустилась на его грудь, ощущая мощь его тела. Потом медленно опустила руку ниже. Он не остановил меня. Я замерла в нерешительности, только смотрела на его прикрытые глаза, стараясь запомнить его лицо в это мгновение. Он был таким сильным, благородным и прекрасным. Как я смогла отважиться прикоснуться к нему. Я вздрогнула и убрала руку. Халдир поймал её и снова прижал к сердцу.
– Мариан, ты не ответила. Что ты здесь делаешь? Что ты хочешь?
Я посмотрела в его глаза, которые скрывали готовые вот-вот готовые сорваться с уст слова, а на лице будто и не было никакой улыбки. Как быстро к нему вернулась холодность. Или он недооценил мои чувства? Он видел, как я одета и зачем пришла. Зачем он заставляет произносить это вслух?
– Ты кого-то ждёшь, - неровно сказала я. – Мне не стоило приходить.
– Я ни ожидаю, ни желаю никого… другого.
Он не отпустил мою руку. Наоборот, крепче прижал её к груди.
– Скажи, чего ты хочешь, Мариан.
– Я хочу тебя, - прошептала я. Остатки гордости и самообладания куда-то улетучились. – Мне… нужен… ты.
Его голос стал низким.
– Ты говоришь это, зная, что я ничего не могу предложить взамен. Наше расставание – вопрос нескольких дней.
– Я не вынесу разлуку с тобой, так и не узнав тебя, не прикоснувшись к тебе. Но если ты не можешь – если ты не хочешь – я пойму.
– Мариан… Я не могу…
От его ответа я вздрогнула и не смогла сдержать слёзы.
– Нет, - сказал он, проводя рукой по моим волосам, шее, вытирая слёзы с лица. – Нет, ты не поняла. Я не могу и дальше… отвергать тебя… и себя. Да простят меня Валары! – воскликнул он и прижался к моим губам.
В его поцелуе была не просто страсть. Это я поняла после того, как умер мой муж, отчаявшись снова испытать это ощущение. Страсть без любви слаба и пуста. Нет, в этом поцелуе были и страсть Халдира, и желание, и уважение, равные моим чувствам и даже превосходившие их. Его губы были тёплыми, мягкими, с богатым вкусом спелых орехов. По моему телу прошла дрожь. Он прижал меня к себе, не прерывая поцелуй. Даже тогда я не перестала дрожать, когда мы стояли, тесно прижавшись друг к другу, и его тело излучало силу и тепло, а я с восхищением и мукой чувствовала каждый крошечный его участок. Мы стояли так, пока я не смогла нормально дышать и не перестала дрожать. Я бы могла стоять с ним вот так всегда, но я хотела прикоснуться к его коже и быть с ним настолько близко, как могут быть двое. Я хотела окутать его собой, пусть даже ненадолго. Вот только разобраться бы, как снять эту чёртову рубашку…
Я не знаю, насколько подробно следует описывать всё на этих страницах. Когда его образ в моих воспоминаниях стал меркнуть, я попросила его сфотографироваться на фотоаппарат Сэнди. А сейчас я хочу запомнить каждое прикосновение, каждый вздох, и не забыть даже самые мельчайшие детали. Но если это найдёт Румил, он начнёт беспощадно меня высмеивать. А если дневник найдёт кто-нибудь ещё, это будет несправедливо по отношению к Халдиру. Но моё желание помнить сильнее всего этого. К тому же я почти никогда не расстаюсь с дневником.