История Мариан
Шрифт:
Она коснулась пожелтевших страниц открытой книги, обёрнутой в кожу с золотой отделкой в виде листьев.
– Эта запись сделана сыновьями Короля Элессара, наследника Элендила. Они владели лишь двумя оставшимися Камнями, о которых было известно Людям – Палантир Ортханка и Палантир Анора, и получили их от Элессара незадолго до его смерти, когда старший унаследовал трон Гондора. Запись короткая – времена были мирными, и его сыновья мало пользовались Камнями. О том, что случилось с ними потом, нет никаких упоминаний.
– Это три, - вставила я. – А остальные четыре?
–
– Кто такой Саурон? – спросила я, заворожено слушая рассказ о далёком прошлом. А мы считаем, что до нас на земле жили только обезьяны!
– Саурон был приспешником Моргота, - тихо объяснила Аллиндэ, - духом тёмной измены и великой мощи. Ненавидя всё светлое и доброе, Саурон замыслил уничтожить мир Людей и Эльфов и лично править всей Ардой. В книгохранилищах Лотлориена и Имладриса, Короля Элессара и Королевы Ундомиэль много историй о Кольцах власти и о том, как Саурон разыскивал Единственное Кольцо, чтобы подчинить всех своей власти. Ему это почти удалось. Если бы он это сделал, Мариан, Элессар пал, и ни тебя, ни меня здесь бы не было. Но это уже другая история, одна из самых великих.
Бруно заскулил и ближе придвинулся к тлеющим уголькам в камине, которые мгновение назад так ярко горели. Аллиндэ ненадолго прервалась, чтобы подбросить в камин дров и зажечь их прикосновением. Ставший холодным и тяжёлым, воздух в библиотеке снова потеплел.
– Рукописи великого мага Гендальфа, - продолжила она, показывая на другую стопу книг на столе. – Говорят, что, возможно, Палантир Итиля был в крепости Барад Дур, и Саурон мог с его помощью подчинить разум мага Сарумана своей воле через Палантир Ортханка, которым владел Саруман. После поражения Сарумана Камень Ортханка был возвращён Королю Элессару, которому принадлежал по праву.
Об остальных трёх я не нашла ни слова.
Я смотрела в огонь, весело плясавший в камине, размышляя об Эльфах и Людях, магах и чудищах, и краем глаза видела Аллиндэ, изучавшую меня как один из своих текстов.
– Возможно, есть и другие книги, - задумчиво произнесла она, - в руках некоторых забывчивых или слишком усердных эльфов. Несколько книг здесь ещё не изучены, и большинство из них на эльфийском. Ты заинтересована помочь мне, Мариан? Это может ускорить изучение нашего языка и знакомство с нашим прошлым и нашими традициями.
Бруно повернулся, поднял голову и посмотрел на меня. Почему мне казалось, что даже книги на полках ожидали моего ответа?
– Да, конечно, с удовольствием, - ответила я. Бруно вздохнул, опустил голову и принялся лизать свои лапы. Что произошло с этим псом? – Это поможет мне отблагодарить тебя за твою доброту, - добавила я. – К тому же я тоже люблю читать.
Потом я спросила:
– Линдир говорил, что Владыка Халдир был другом Короля Элессара. Кто-нибудь ещё из вас жил в то время, кто может знать о Палантирах?
– Да, все оставшиеся здесь видели,
– А если спрошу я? Я ведь должна всё здесь изучить?
Улыбка Аллиндэ напоминала чеширского кота. Кажется, у меня появилась сестра.
– Только будь осторожной, - предупредила она. – Линдир может почуять сговор за много миль.
– А ты умеешь хранить тайны? – спросила я. Аллиндэ кивнула и выжидающе на меня посмотрела.
– Сегодня утром меня вырвало на рубашку Владыки Халдира. Но, - добавила я, когда Аллиндэ сложило пополам от смеха, - на этот раз он был не в ней.
Аллиндэ заявила, что я никогда не освобожусь от стирки, если не исправлюсь. Она выказала огромное самообладание, не спросив, почему я была с Владыкой Халдиром, когда на нём не было рубашки. Пусть теряется в догадках, ей понравится эта тайна.
Потом она достаточно серьёзно спросила, не сильно ли сердился на меня Владыка. Не более, чем я того заслуживала. В последнее время он быстрее находит недостатки, сказала она. В её голосе слышались обеспокоенность и глубокое уважение. Она сказала, что я должна дать ему время, чтобы принять меня.
***
Остаток утра я провела, изучая с Аллиндэ эльфийский алфавит. Тогда же я решила, что лингвист будет первым в списке людей, которых я приведу в Метентауронд. Я умею рисовать, но хорошо знаю только свой язык, и изучение эльфийского будет проходить медленно и трудно.
Ещё Аллиндэ подарила мне все чистые тетради, какие только я могла пожелать. Я сказала, что мой дневник почти закончился, а мне необходимо записывать всё, чему я научилась, зарисовывать всё, что я видела каждый день, иначе оно забудется. Я уже не та, что была в молодости, а Аллиндэ не могла понять, что с возрастом разум смертных слабеет. К тому же я не смогу спросить о чём-то, когда эльфы уйдут. Это она поняла.
– У нас есть немного времени до визита к Гладрель, - сказала Аллиндэ и вручила расчёску, небольшое зеркало из полированного серебра, похожее на бесценный антиквариат, и простое, но элегантное серо-зелёное платье, которое, по её словам, было ей не нужно, хотя я в этом сомневалась. Скоро я должна буду пойти вместе с ней к Ванимэ за одеждой и обувью, я устану от штанов, произнесла Аллиндэ, глядя на мою одежду и выталкивая меня и Бруно за дверь.
Встреча с Гладрель назначена в саду возле кухни, а не в других, более отдалённых оранжереях, поэтому у меня появилось немного лишнего времени, чтобы разобрать вещи.
Это означало, что мне придётся таскать Бруно с собой сначала в мою комнату, а потом в сад, прежде чем я снова встречу Владыку Халдира в конюшнях. Кажется, эта большая лохматая шавка решила, что имеет полное право врываться в моё жилище, стоило только открыть дверь.
– Чувствуй себя как дома, - пробормотала я. Бруно обнюхал прихожую, вошёл в комнату и сразу же прыгнул на кровать.