История миров: Блуждающие огни
Шрифт:
Жена мэра, словно кукла из страшной сказки, с печальным лицом смотрела куда-то мимо говоривших, дети плакали. Неожиданно женщина вскочила и крикнула в спину уходящего Дракона:
– Чтоб ты сбился с Пути!
Худшее проклятье для Странника? Слова, которые способны заставить великого и ужасного замедлить шаг? Не знаю. Тем не менее, Локарис развернулся к мэру, положил руку на плечо.
– Нет ничьей вины в том, что мир уходит, - сказал он.
– Но даже в границах этого мира вы можете выбрать, как исчезнуть самим.
Это все, что сказал Дракон. А мы слышали: альтернатива медленному угасанию в умирающем мире или мучительной смерти от обратного оттока при переходе в другой - есть. Можно уйти, оставаясь в своем доме, со своей семьей, быстро и почти без боли.
Дракон этого не говорил, но мы слышали. Мэр прижал к глазам платок, будто у него резко разболелась голова. Женщина притихла. Рассказ продолжался в мыслях каждого.
Стоит просто дождаться вечера. Приготовить ужин, надеть лучшее, провести время вместе. Зачем-то после помыть посуду. Всем крепко обняться и думать, что сегодня мы все просто уснем. А завтра не будет панического страха, лютой тоски от неправильности происходящего, от которых хочется кричать, царапать себе лицо и напиваться до потери сознания.
– Кристофер, выдай Дракону жетоны... Ваша очередь будет к вечеру...
Мы ушли из залы, а мэр так и остался стоять, закрыв глаза, не обращая ни на кого внимания.
'Кто стоит за спиной?
Кто влезает в разум твой?
Властелин теней,
Господин Путей' - так пел Старый в ржавом автобусе.
Я отстала от мужчин, чтобы просто побыть одной, пусть это всего пять минут в туалете. Над раковиной висело зеркало, сильно испорченное черными пятнами. Хотела умыться, освежить себя, смыть неприятный разговор, но, увидев коричнево-рыжие подтеки на раковине, не стала. Посмотрела на себя в зеркало - я тоже здесь не казалась красивой: бледная, невыспавшаяся, в дурацкой шапке. Отражение мигало на грязной поверхности вместе с неисправной жужжащей лампочкой за спиной.
Мне хотелось бы вырвать этих некрасивых, уставших людей из умирающего мира. Увидеть, как лучи солнца, пронзая чистый воздух, ласкают их бесцветные рыхлые лица. Смерть и отчаянье - вот с чего начался мой выход на Пути. В зеркале появилось отражение другого лица, белого, с темными провалами глазниц. Я вскрикнула, резко развернулась и больно въехала бедром в раковину.
– Извини меня, - голос жены мэра был тих, но низок и хриплый, как у заядлой
курильщицы.
– Это вы извините меня, не слышала, как вы вошли, - мне стало неуютно. Еще одна неприятная встреча в туалете.
Я собралась уходить, но замешкалась. Думала, стоит ли извиниться и сказать, что спешу, или просто попрощаться. Женщина продолжала смотреть на меня, ту, что идет мимо их горя. Завтра я буду в другом мире с Драконом, а она останется тут - умирать вместе со своим.
– Мне жаль, что все это происходит с вами. Но я всего лишь Хвост, не мне влиять на решения Дракона. Извините, - проговорила я быстро, а она все еще стояла, бледная как призрак.
Я дернула ручку двери.
– Постой, - женщина вмиг оказалась рядом, ее руки быстро взлетели к моим плечам.
Ее серые глаза с желтоватыми белками в тонкой сетке красных сосудов нашли мои. Боль вместе с чувством вины одной волной прошли через меня. Отдаленно я понимала, что что-то не так. Да, я жалостливая, но это не моя боль, не моя потеря. 'Кто влезает в разум твой?' Еще миг - и жена мэра отступила на прежнее место, замерев, как раньше. Теперь ее взгляд казался осуждающим.
– Ты бы могла спасти меня и моих детей. Пожалуйста, послушай и реши, важнее ли мы глупых правил Дракона.
Хотела бы я ее прервать, сказать, что не мне спорить с Локарисом о таких вещах. Но что есть неловкость или короткий гнев Дракона по сравнению с хоть мизерным шансом спастись для этой женщины и ее детей?
– Я обещаю попробовать и уговорить его.
– Нет-нет!
– женщина снова дернулась ко мне, взяла мои ладони в свои. Ее руки оказались удивительно мягкие, не верилось, что такие руки могут быть у такой некрасивой женщины.
– Еще в прошлом году Дракон привозил к нам около дюжины рабов. Со всем уважением к этому сильнейшему Страннику, но он врет, что два Хвоста - это предел! Почему мы должны гибнуть из-за глупых правил? Правил, из которых Дракон выпадает!
– Извините, но тогда не понимаю, что вы от меня хотите, - я высвободила руки.
– Вы хотите, что бы я сама отказалась от перехода?
– Нет. Я сейчас объясню все. Поверь, Дракон даже не заметит. Что такое пять людей по сравнению с целой дюжиной?!
Четверо, на самом деле. Майкл же с нами не переходит. Могут ли два ребенка сойти за одного взрослого? Я молчала.
– Сегодня вечером, во время перехода, все, что будет нужно от тебя - это взять меня за руку, тогда Дракон зацепит и нас с детьми. Главное, думай о нас в этот момент. Желай перенести нас с собой.
– А если я не смогу, вы погибнете?
– Девочка, ты ходишь за самим Драконом, за живой легендой. Мы не причиним ему вреда своим поступком. Я прошу тебя, дай нам возможность жить. Моим детям. Ты поможешь мне?
– Я постараюсь.
***
Гернард Пеом. Мир пятого разряда.
Бункер в Южном хуторе.
Теряются маленькие привычки. Выйдя на Пути, поначалу всегда что-то таскаешь с собой. Какой-нибудь медальон, или монету или тетрадь с записями, иногда даже изображение какого-то человека - фотография или рисунок. Как правило, это быстро теряется или приходит в полную негодность. Миры вытравливают из Странников все старое, превращают в чужаков всем и повсюду.
Само понятие 'дом' исчезает. Пропадает желание в новом мире сделать что-то так, как было в старом - как привык дома.
Но Гернард Пеом не был настоящим Странником, он был ученым. И, меняя миры, он не менял привычки обставлять свою лабораторию так, как обустроил первую, полученную за особые заслуги, еще когда был зеленым студентом в родном мире.
Росчерки запускаемых ракет могли полосовать небо, могли отбивать ритм копыта коней, прикрикивать извозчики, а у Гернарда Пеома неизменно коптился на спиртовке небольшой медный чайник и висели по стенам пожелтевшие дипломы. Происходи на улице хоть контакт с инопланетянами, хоть апокалипсис, а посетители Пеома неизменно спотыкались о пирамиды книг, цепляли рукавом колбы и пугались заводного ворона на входе.