История моего попаданства
Шрифт:
Тритис стал последним сыном Вардана от самой младшей жены, которая не была избалована авторитетом, из-за чего маленький Тритис постоянно подвергался нападкам со стороны родных братьев. Посторонним, конечно, не давали глумиться над кровником, но сами потешались вовсю, хотя и достаточно безобидно. Для настоящих издевательств оборотни созревали после второго энергетического всплеска, который у них происходил к четырнадцати-пятнадцати годам, и уж тогда переходили на иное поле для извращённых действий — на женщин.
Однако отец любил Тритиса больше всех своих детей, вместе взятых, потому что та самая младшая жена-пантера — Эйна, одновременно являлась единственной его настоящей любовью, за что её люто ненавидел остальной гарем Вардана. Каждая оборотница считала, что девушка украла сердце Вождя, потому как почти все ночи он проводил с Эйной. Вардан никогда бы не позволил издеваться над любимой женой, но уберечь от смерти не смог. А после убийства Эйны более ни разу не посетил гарем.
Позже, найдя виновных, наказал без малейшего снисхождения, но это уже не могло вернуть Тритису мать, единственную, кто искренне выражал любовь к нему. Отец же никогда не показывал своих чувств и не защищал от нападок остальных отпрысков, уверенный, что сын должен уметь постоять за себя сам.
И Тритис сумел. В свою четырнадцатую весну на честном поединке убил одного из старших братьев, тридцатилетнего здоровяка по имени Гвар, и покалечил ещё одного, влезшего в бой на стороне Гвара, что шло вразрез с древними правилами. Тем самым Тритис отвоевал пока ещё не авторитет, но уже право на дальнейшую спокойную жизнь.
Тогда, после боя, его призвал Великий Вождь Филлина. Из зала совещаний отец отвёл Тритиса в личное обиталище, где никто посторонний никогда не бывал. Огромный камин, пол, плотно покрытый шкурами поверженных врагов, стол грубой работы, да мягкое кресло — вот и вся скудная обстановка.
Но не это привлекло внимание Тритиса.
Справа от камина примостилась статуя прекрасной молодой женщины, как две капли воды похожей на его мать. Полупрозрачный белый камень, казалось, излучал мягкий свет, искусно вырезанные неведомым мастером глаза смотрели на сына с огромной любовью и невыразимой тоской.
Тритис, совершенно обалдевший, не в силах отвести глаз от лица матери, всё более и более удивляясь, слушал сурового отца.
— Сын, я горжусь тобой, — говорил человек, ни разу не похваливший ни одного из своих многочисленных детей, — все мои сыновья начинали драки ещё до полного созревания, теряя появляющуюся силу в неравных боях. Ты сумел сдержать внутреннего зверя собственной волей, оставаться спокойным в ответ на глупые нападки братьев. Сам понимаешь, сейчас, когда над нами довлеет проклятье, это почти чудо. Живи по совести, и когда-нибудь именно тебе придётся принять мой груз ответственности. Ты станешь Великим Вождём Филлина.
Тот разговор молодой оборотень запомнил на всю жизнь. Каждое слово. Они говорили о матери, отец рассказал, как любил её, как любит его, Тритиса. Для парня это стало настоящим счастьем, потому что он, наконец, вновь обрёл родного человека.
Прошло пятнадцать лет со дня памятного разговора, и вот теперь Тритис направлялся в Эйре по поручению отца. Портировавшись в захолустные Певуны, оборотень резво преодолел тамошний лес, прошёл через Нерин, Тинисский лес, а сейчас пересекал пустошь.
Сначала он быстро шёл в виде человека, но едва стемнело, решил перекинуться в волка, и это стало роковой ошибкой. Оказалось, что на перекидывание пустошь реагирует, как на магическое действие, и на Тритиса со всех сторон полезли тёмные твари в виде «любимых» врагов. Псы выглядели, как обычно, но головы их были окутаны противно шевелящейся тьмой, из которой торчали не менее отвратительные, выпуклые белые глаза.
«Заведомо неравный бой… победить не удастся… хотя бы заберу с собой побольше тварей», — с этими мыслями волк бросился в гущу врагов. Мощными лапами сбивал тварей с ног, рвал без разбора всюду, куда удавалось дотянуться острыми, как бритвы, зубами. Чёрный поток казался бесконечным, на место тварей, рассыпавшихся прахом, вставали новые, а Тритис был измотан предыдущим ночным переходом по пустоши. Острое обоняние здесь никак не помогало, скорее мешало, потому что горячий воздух забивал нежные рецепторы, вызывая головокружение и не давая ощутить тонкие оттенки запахов.
Когда силы были совсем на исходе, волк скорее почувствовал, нежели увидел нескольких человек. Семеро, на лошадях, и движутся совершенно спокойно… Затем один отделился от группы и поскакал прямо на него. «Наверно, галлюцинация пустоши», — ещё успел подумать Тритис перед тем, как сознание окончательно померкло.
***
Глаза быстро привыкли к темноте. Она не была абсолютной, скорее, походила на летнюю южную ночь — да, темно, но где-то высоко в небе всё же сияли звёзды, немного успокаивая, настраивая на так необходимый позитив. Я поинтересовалась, почему не зажигают факелы, ведь мужчины специально взяли с собой не магические огнива, которые не могли побеспокоить пустошь.
— Огонь высветит больше нас, чем дорогу, — ответил Тэрмод, — обойдёмся.
Конечно, они обойдутся, я уже в курсе, что и эльфы, и демоны хорошо видят даже в полной темноте. Интересно, чего ещё я не знаю об этих расах? Каждый раз всё новые открытия.
Мы молча ехали по тёмной пустоши, я старательно расслабляла тело и в какой-то момент почувствовала, что окружающая обстановка изменилось. Стала вертеть головой и расслышала отдалённые звуки битвы. Мужчины тоже настороженно вглядывались в темноту.
— Оборотень. Один. Бьётся с тварями, — известил нас эльф.
Похоже, действительно, и слышит, и видит не чета мне.
— Эй, так что же вы стоите, надо помочь ему!
— Девочка, не командуй, — недовольно отозвался Велим.
— Назови хоть одну причину, зачем нам помогать оборотню? — скривился Тэрмод.
— Затем, что он живой, как и мы. А твари — это порождения тьмы. Живые должны помогать живым, как же иначе?
И я умоляюще посмотрела на Фаррела.
— Если даже опустить скользкий момент помощи оборотню, хотя лично я ничего против них не имею, твари всё равно никуда не денутся. Разделавшись с ним, приступят к нам, так что… — не договорив, Фаррел хлопнул коня по загривку, и тот галопом помчался к месту схватки.
— Останьтесь здесь, с женщинами, — приказал Велим эльфу и демону, — там мы и вдвоём справимся.
И не дожидаясь согласия, поскакал за Фаррелом.
— Сплошные командиры вокруг, — недовольно проворчал Лэйс, но с места не сдвинулся.
Битва длилась долго, видимо, тварей было очень много. Я ничего не видела, лишь слышала приглушённое ржание лошадей да лязг стали. Удивительно, что твари не пошли к нам, хотя здесь их ждала более лёгкая добыча.
— Твари остаются на месте, пока не уничтожат всё живое, и лишь потом разбредаются по пустоши, — ответил на мой вопрос Лэйс.