История монголов (сборник)
Шрифт:
Монгольский государь определил Елюй-чуцая главой совета.
По представлению Елюй-чуцая постановлено законом, чтобы народными делами по дорогам, округам и уездам управляли гражданские начальники; темники управляли бы только военною частью, казенные палаты заведовали б сбором денег и хлеба и одно место не зависело бы от другого. Когда монгольский государь прибыл в Юнь-чжоу, то подали ему ведомости государственных доходов, которые во всем нашлись согласными с первоначальным представлением Елюй-чуцая. Государь, улыбнувшись, сказал ему: «Каким образом умел ты произвести такой приток денег и тканей?» В тот же день дал ему сенатскую печать для управления и поручил все дела без исключения.
Монголы осадили и взяли царства Гинь город Хэчжун.
Монгольский государь тесно обложил Хэ-чжун. Нючженьский генерал Ваньянь-цин-шань, бросив Цзин-чжао, возвратился на восток. Правитель канцелярия Цао-хо-агэ и главнокомандующий Бань-цзы-агэ, по малочисленности своих войск, решились защищать только половину старого города. Монголы сбили пирамидальную башню, в двести футов вышиною, и с нее высматривали внутренность города. Земляные насыпи, подземные со всех сторон подкопы – все было сделано для приступа. Денно и нощно продолжали упорное сражение. Отбойные машины все раздроблены были. Около полумесяца сражались врукопашную; и когда истощились силы осажденных, то город был взят. Цао-хо-агэ самолично несколько десятков раз схватывался
В десятый месяц провинции (царства Сун) в Шу покорились монголам.
Гуй-жу-юань, правитель провинции Сы-чуань, бежал в столицу. Указано генералу Ли-ши занять его место в Сычуань и иметь пребывание в Чен-ду-фу, а Чжао-янь-на быть его помощником и иметь пребывание в Син-юаньфу. Прежде Чжао-янь-на пять лет управлял городом Сихо. Цуй-юй-чжи представил, что Янь-на есть человек весьма хвастливый, но на самом деле ничем не выдающийся, что он не преминет замедлить течение государственных дел, а посему не советовал доверять ему пограничное начальство. Двор не принял совета его.
Монголы воюют с Гаоли.
По обнаружившемуся делу, что корейцы убили посланника.
В одиннадцатый месяц монгольский Тулуй вступил в Жао-фын-гуань; в 12-й месяц переправился через Хань-цзян. Царства Гинь генералы Ваньянь-хада и Ира-буха возвратились из Шунь-янь в Дын-чжоу. Монголы, преследуя их, овладели их обозом.
Тулуй осадил, а потом вступил в Жао-фын-гуан; отселе через Гинь-чжоу, поворотив на восток, хотел идти в Бянь-цзин. Жители деревень все ушли в города и укрепленные места. Нючженьский государь позвал министров и чинов прокурорского приказа на совет, в котором все единогласно говорили: «Северная армия, пустившись на опасности отдаленнейшего пути, уже по прошествии двух лет вступила в Ву-ею. Она изнурена до чрезвычайности; что касается до нас, надлежит расставить войска в Суйчжоу, Чжен-чжоу, Чан-ву, Гуй-дэ и в уездах около столицы и поручить генералам защиту городов: Ло-ян, Тхун-гуань и Хуай-мын. В столице запасти большое количество хлеба, а жителям страны Хэ-нань велеть укрепиться в полях, чтобы неприятели, желая нападать, не могли, а желая сражаться, не имели случая. Как скоро армия ослабеет духом и съестные запасы кончатся, то без нападения сами обратно пойдут». Нючженьский государь, глубоко вздохнув, сказал: «Уже 20 лет, как мы переправились на юг. Подданные лишились полей и домов, продали жен и детей, чтобы доставлять содержание войскам. Ныне неприятель пришел, и мы не можем дать сражения. Тщетно принимает оборонительное положение. Столица хотя и существует, но не составляет царства. Что скажет обо мне империя? Я довольно зрело обдумал. Существование и погибель зависят от Небесного повеления. Я только должен не оставлять подданных». И так указал генералам расположиться в Сян-чжоу и Дын-чжоу.
В 12-й месяц генералы Ваньянь-хада и Ира-буха с армиею вступили в Дын-чжоу. К ним присоединились генералы Ян-во-янь, Ваньянь-чен-хо-шан и Вушань со своими войсками. Вследствие чего пошли занять позицию в Шунь-янь. Тулуй с своими войсками стоял при реке Ханьцзян. Ваньянь-хада и Ира-буха позвали генералов на совет и предложили им: отрезать ли Хань-цзян при Хуан-хуа и дать сражение или допустить неприятеля переправиться через реку и потом вступить в сражение с ним? Чжанхой и Ада-мао представляли, что удобнее отрезать Цзян; «а если допустить переправиться, то останемся без опоры и непременно придем в смятение». Ира-буха сказал на это: «Даже если бы они находились в песчаных степях, надлежало бы вызывать их сюда; тем более когда они сами пришли?» Монгольские войска уже закончили переправу, а Ваньянь-хада и Ира-буха только что подошли к Юнь-шань, и заняли разные пункты; пехоту расположили впереди сих гор, а конницу поставили позади них. Монгольские войска, приметив, что они не идут далее, выстроились наподобие крыльев, обошли подгорье, зашли нючженьской коннице в тыл и приблизились тремя колоннами. Ваньяньхада сказал, что, судя по обстоятельствам, сегодня еще не должно сражаться. Но монгольская конница мгновенно устремилась вперед, и войска нючженьские принуждены были вступить в дело. Они схватились коротким орудием. После троекратной сшибки монгольские войска несколько отступили. Стоявшие же на западе, увидев корпус генерала Ира-буха, обошли латную конницу с тыла и опрокинулись на нее. Генерал Фуча-динчжу упорно сражался и принудил их отступить. Ваньянь-хада говорил: «Армия неприятельская, состоя из 30 тысяч, не имеет обоза; простояв пред нами два или три дня, не будет иметь пищи, и, если, пользуясь отступлением, нападать на них, мы без сомнения одержим победу». Но Ира-буха сказал на это: «Дорога через Хань-цзянь уже пресечена; Желтая река еще не встала: они зашли далеко и куда же теперь обратятся? И для чего так спешить?» И так не решились преследовать. На другой день вдруг не видно стало монгольских войск. Уже по возвращении конных объездов узнали, что монголы четыре дня стоят в лесу на противолежащем берегу пред Хуан-хуа; днем приготовляют пищу, а ночью не сходят с лошадей. За лесом ни малейшего шума не слышно было. Ваньянь-хада и Ира-буха положили войти в Дын-чжоу к съестным запасам. Утром подошли к задней стороне леса. Монголы вдруг выступили. Хада и Буха вступили в сражение с ними, но во время этой схватки около ста конных монголов напали на обоз главнокомандующих и отбили его. Войска нючженьские еще не сосредоточились, как во вторую стражу ночи Хада и Буха вступили в Дын-чжоу. Испугавшиеся солдаты сбились с дороги, и уже звоном в колокола собрали их. Хада и Буха, утаив о своем проигрыше, донесли, что одержали важную победу. Чины приносили поздравление государю. Управляющие учредили пир в совете. Ло-си, старший помощник, от радости проливая слезы, говорил: «Если бы не настоящая победа, то бедствия народа были бы неописаны». Столь искренно верил он одержанной победе. После чего крестьяне, охранявшие города и укрепления, все разошлись и возвратились в свои селения. Через несколько же дней ворвались монгольские конные отряды и многих побрали в плен.
Замечание. Помещенный в изъяснении ответ государя Нючженьского подлинно благоразумен; но как можно, предавая судьбу престола на волю неба, не думать о мерах защиты?
1232
Четвертое лето, Жинь-чень. Весной, в первый месяц, в день Сюй-цзы, хан из Бай-пхо переправился за Желтую реку. В день Гын-инь (на третий день по переправе) Тулуй, переправившись за реку Хань-цзян, прислал нарочного к хану с донесением и немедленно предписал корпусам двинуться в поход. В день Цзя-ву (в четвертый по переправе через Хань-цзян) остановились в округе Чжен-чжоу. Нючженьского города Фань-чен комендант Ма-бо-цзян покорился и оставлен при той же должности. В день Биншень (в третий после остановки) шел большой снег, в день Дин-ю также шел снег. Остановились при городе Синчжен. В этот день Тулуй вступил в сражение с Нючженьским войском в области Цзюнь-чжоу у горы Сань-фын и, совершенно разбив его, взял в плен главнокомандующего Фын-алу. В день Сюй-жун (на другой день сражения) хан приехал к горе Сань-фын. В день Жень-инь (в пятый по прибытии) осадили и взяли город Цзюнь-чжоу и полонили генерала Ха-ду; потом по порядку завоевали четырнадцать других окружных городов, как-то: Шань-чжоу, Гочжоу, Сун-чжоу, Жу-чжоу, Шань-чжоу, Ло-чжоу, Сюйчжоу, Чжень-чжоу, Чень-чжоу, Бо-чжоу, Ин-чжоу, Шеучжоу, Суй-чжоу и Юн-чжоу. В третий месяц хан предписал Субуту обложить Южную столицу. Нючженьский государь прислал младшего своего брата Эхо в заложники. Хан обратно уехал, оставив Субута для охранения страны Хэнань. Летом, в четвертый месяц, хан уехал для избежания жары в Цзюй-юн к горам Гуань-шань. Корейский король, отложившись, убил постановленных там чиновников и перенес двор на остров Цзянь-хуа-дао. Осенью, в седьмой месяц, послан Тхац-цин к нючженьскому двору с предложением, чтобы он покорился, но там убили посла. В восьмой месяц Салитай опять пошел воевать Корею и, будучи ранен стрелой, скончался. Нючженьский советник Ваньянь-силинь и князь Вушань пришли на помощь Южной столице, но были разбиты. В девятый месяц Тулуй скончался. Хан возвратился в Лун-тьхинь. Зимой, в одиннадцатый месяц, производил облаву в урочище Нариньцилагунь. В двенадцатый месяц приехал в походный дворец Чингисханов.
ИЗ ГАН-МУ
Жинь-чень, пятое лето. Царства Гинь правления Тьхянь-син первое лето. В первый месяц монгольский Угэдэй переправился через Желтую реку при Бай-пхо и расположился в Чжен-чжоу, оттуда послал Субута обложить Бянь-цзин, столицу нючженьскую.
Нючженьский государь, получив известие, что монгольские войска идут на Бянь, созвал чинов на совет. Президент сената просил, чтобы ударить на неприятеля немедленно, после его дальнего похода. Правитель Ваньяньбаксань был противного мнения и отправил Маньису, чтобы, набрав 10 тысяч дюжин крестьян, отворил малую плотину и, прорвав Желтую реку, окружил столицу водой. Государь приказал генералу Цзягусахэ с 30 тысячами пехоты и конницы обозреть переправы через Желтую реку; набрать в окрестностях столицы из военного состояния 500 тысяч человек и ввести в столицу. Монгольский государь, использовав тангута Сюй-кхэ-цзи из города Хэчжун, при Бай-пхо в уезде Хэ-цин-сань переправился через Желтую реку и поспешно уведомил Тулуя, чтоб он присоединился к нему с своими войсками. Цзягусахэ дошел до Фын-цю, пошел было в обратный путь, но монгольские войска внезапно приблизились, и Маньису погиб с прочими в сражении. Из ополченных крестьян спаслись не более трехсот человек. Монгольский государь, вступив в Чжен-чжоу, послал Субута осаждать город Бянь. Нючженьский государь собрал чины для совещания о оборонительных мерах. Некоторые представили, что построенный генералом Чжугэ-гао-ци внутренний город надобно совершенно оставить и все силы сосредоточить на защите внешнего города, посему решились защищать внешний город, и предписано изготовить отбойные орудия. В это время число войск, находившихся в столице, простиралось не выше 40 тысяч, а городская стена имела 120 ли окружности, трудно было защищать ее во всех точках, почему из уклонившихся сюда жителей составили ополчение. Пригласили прежде отличавшихся при охранении дворца генералов, излишними пополнили праздные места и сим образом при взаимном перемещении нашли для ополчения около ста офицеров. Кроме того, взяли войска, стоявшие по берегам Желтой реки на восток и на запад от столицы, и ополчение из города Вэйчжоу [111] , всего 40 тысяч человек, к которым присоединились 30 тысяч молодых крестьян. Все сии войска расставлены были на четырех сторонах города. На каждой стороне выбрано было по тысяче человек для составления летучих отрядов, которым единственно назначено быть в готовности для подкрепления везде, где потребна будет скорая помощь. Впрочем, не могли распорядить всего по военному порядку. Нючженьский государь указал академику Чжао-вынь-бин сочинить плачевный манифест. Он, выражая раскаяние и изображая сокрушение, представляя обстоятельства и объясняя справедливость, слова употребил и мысли выразил столь совершенно, что, слушая, невозможно было не тронуться: жители города Лоян даже слезно рыдали.
111
Вэй-хой-фу.
Царства Гинь генералы Вяньянь-хада и Ира-буха повели армию для вспоможения столице, встретившись с монгольским Тулуем, сразились у горы Саньфын и были наголову разбиты. Генерал Ваньянь-ченхо-шан умер.
Монгольские войска после сражения при горе Юйшань распростерлись на север. Из проходимых ими областных и уездных городов не осталось ни одного, который бы не покорился или не был взят. После чего из Тханчжоу пошли на Бянь-цзин. Два нючженьских полководца шли из Дын-чжоу на помощь этой столице. Они вели 150 тысяч пехоты и конницы; монголы в 3 тысячи конницы шли по пятам их. Хада, советуясь с прочими, сказал: «Неприятельский отряд состоит только из 3 тысяч, а мы медлим сразиться. Это знак слабости». Когда нючженьская армия пришла к реке Ша-хэ в области Цзюньчжоу, монгольские войска без сражения отступили. Когда нючженьская армия начинала ставить лагерь, монгольские войска снова тревожили ее. Поэтому нючженьская армия не могла ни на отдых встать, ни подкрепиться пищей; но только шла и сражалась.
По прибытии к селению Хуан-юй-дянь, в 25 ли от Цзюнь-чжоу, не могла идти далее по причине шедшего снега; здесь неожиданно получено предписание, которым велено корпусам обоих главнокомандующих поспешать к столице. Вследствие чего Хада с прочими выступил в поход. Монгольские войска, переправившиеся с севера, уже все собрались и, как впереди, так и позади, завалили дорогу большими деревьями. Нючженьский генерал Ян-воянь очистил сию дорогу. После чего армия пошла вперед и расположилась при Сань-фын-шань. Многие солдаты уже около трех дней были без пищи. Монгольские войска, соединившись с войсками из Хэ-бэй, окружили их со всех сторон; разводили огни и пекли мясо, посменно имея роздых. Пользуясь изнурением и расслаблением войск нючженьских, монголы открыли им дорогу в Цзюнь-чжоу и допустили идти, между тем со свежими войсками ударили с двух сторон; отчего нючженьская армия пришла в смятение. Крики уподоблялись обрушившейся горе. Вушань с 30 конными скрылся в бамбуковой роще, а после уехал в Ми-сянь. Генералы Янь-во-янь, Фан-цзэ и Чжанхой, вооруженные длинными копьями, мужественно дрались и наконец убиты. Хада, видя, что главное дело уже потеряно, хотел спешившись сражаться, но Буха уже был сбит со своего места, почему Хада с генералом Чень-хошан и прочими несколькими сотнями конницы ушел в Цзюнь-чжоу. Монгольский государь в Чжен-чжоу, получив известие, что Тулуй сражается с нючженьским войском, послал к нему генералов Хонь-буху и Цилагуня, но когда они прибыли, то армия нючженьская была уже рассеяна, почему соединенными силами осадили Цзюнь-чжоу и провели ров за городом.
Хада скрылся в пустом покое, но по взятии города монгольские солдаты нашли его и убили. По этой причине монголы сказали: «Вы полагались только на Желтую реку и на генерала Ваньянь-хаду. Ныне Хада убит нами; Желтая река за нами; чего же ожидаете и не покоряетесь?» Чен-хо-шан уклонился в одно тайное место, и когда убийство и грабеж несколько утихли, он вышел и, объявляя о себе, говорил: «Я полководец царства Гинь, желаю видеться с главнокомандующим». Монгольские конные взяли его и представили Тулую, который спросил его о прозвании и имени. «Я генерал Чен-хо-шан, – отвечал он, – победы в Да-чан-юань, Вэй-чжоу [112] и Дао-хой-фу мною одержаны. Если бы я умер среди волнующихся войск, то иные могли бы подумать, что я изменил отечеству. Ныне, когда умру торжественным образом, без сомнения некоторые в Поднебесной будут знать меня». Монголы убеждали его покориться, но не могли преклонить к тому. И так отрубили ему ноги, разрезали рот до ушей, но он, изрыгая кровь, еще кричал: «До последнего дыхания не унижусь». Некоторые монгольские генералы, одушевляемые справедливостью, возливали кобылий кумыс и, молясь, ему говорили: «Славный воин! Если некогда ты переродишься, то удостой быть в нашей земле». Буха бежал, но гнавшиеся за ним монгольские солдаты схватили его и в колодке привезли к горе Гуань-шань, Тулуй хотел склонить его к покорности и долго убеждал к тому; но Буха ничего не слушал, а только говорил: «Я вельможа Нючженьской державы; в пределах нючженьских и умереть должен». После чего был убит. Таким образом погибли лучшие полководцы и храбрейшие воины Нючженьского царства, и впоследствии никто не мог заменить их.
112
Вэй-хой-фу.