История монголов (сборник)

Поло Марко

Царства Гинь государь Ваньянь Шеу-сюй убежал в Хэ-бэй. Монгольский Субут снова обложил Бянь.

В Бянь-цзин съестные запасы кончились, вспоможение отовсюду было пресечено. Положение этой столицы сделалось опаснее и затруднительнее. Нингясу приказал вельможам собраться на совет. Некоторые доказывали, что Гуй-дэ со всех сторон укреплен водой и представляется удобным защищаться в нем. Другие советовали пробраться подле Западных гор в Дын-чжоу. Наконец, некоторые говорили, что, предполагая идти в Дын-чжоу, не надобно забыть, что Субут стоит в Жу-чжоу. Почему советовали лучше взять дорогу через города Цай-чжоу и Чень-чжоу, а отселе поворотить в Дын-чжоу. Нючженьский государь не знал на что решиться, а спросил мнения у секретаря Бай-хуа. Тот сказал ему: «Гуй-дэ хотя и крепок, но когда издержан будет хлеб, то останется ожидать смерти. Отнюдь не следует отправляться туда. Но как Субут стоит в Жу-чжоу, то невозможно ехать в Дын-чжоу. Судя по настоящему положению дел, надлежит прямо идти в Жу-чжоу и в один раз решить все. Лучше сразиться на половине пути, нежели в Жу-чжоу, и лучше сразиться за городом, нежели на пути, ибо в нашей армии уже мало и хлеба и силы. Чем далее уклоняться от столицы, тем более будут уменьшаться съестные запасы армии; лошади будут питаться подножным кормом. Дела чем далее, тем будут затруднительнее. Если бы наши войска улучили случай сразиться, то одним сим походом решили бы судьбу государства. Сим образом можно вне ободрить дух в войсках, внутри подкрепить надежды жителей столицы. Не для чего следовать плану уклонения и переселения. Люди обыкновенно имеют привязанность к дому и едва ли охотно пожелают следовать за нами. Надлежит основательно обдумать это». Нючженьский государь не послушал его и, призвав генералов, предложил им, что по причине недостатка в съестных запасах в столице он решился выехать. Генералы доказывали, что ему не следуешь выезжать, а предписать, что делать полководцам. Нючженьский государь хотел определить Фуча-гуаньну главнокомандующим над конницею, Гао-сянь главнокомандующим над пехотою, Лю-и товарищем их. Он намерен был уполномочить этих трех человек, но вице-министр Нэйцзу Эньчу сказал им: «Вы не

знаете, как высоко держать бороздник, и можете ли столь легко принимать на себя важные государственные дела?» Все собрание молчало, один только Гуаньну сказал: «Если генералы и министры хороши, то для чего использовать нас?» И это дело также оставлено. Вследствие чего первый министр Сабу, правитель Баксань, младший товарищ главнокомандующего Эньчу, старший министр Ли-си и главнокомандующий Туктань-бэгя назначены с войсками сопровождать государя. На-шень, товарищ министра, Санябу, правитель столицы, Чжу-кхай, комендант внутреннего города, главнокомандующие внешнего города, восточной стороны Босху, южной стороны Чжугя-иочжу, западной стороны Цуй-ли, северной стороны Фучжури-майну оставлены главнокомандующими в столице. После чего государь, отворив государственное казначейство, также взяв разные вещи из придворного казначейства и одеяние дворцовых женщин, сделал награду офицерам и солдатам. В народе разнеслась молва, что государь уезжает в Гуй-дэ. Семейства военнослужащих оставались в столице и, по причине оказавшегося недостатка в хлебе, должны были ожидать неминуемой смерти, а хотя бы и отправились в Гуй-дэ, но за издержками для армейских лошадей нельзя было долго поддерживать себя. Нючженьский государь приказал министру Сабу пустить слух, что вместо прежнего мнения о государевом путешествии принято предложение советника Бай-хуа, чтобы идти в Жучжоу и требовать сражения. Государь при отъезде из Бяньцзин слезно простился со вдовствующею государынею, с государынею супругою и прочими царицами. Доехав до ворот Кхай-ян-мынь, обратился к оставшимся в столице войскам и сказал: «Здесь находится алтарь духов Ше-цзи и великий храм предков моих, не думайте, чтобы ваше рвение не было принято за услуги. Ежели возможете защитить город от непредвидимых случаев, то будете награждены не менее войск, сражающихся в поле». Слышавшие это проливали слезы. В этот день пришли вспомогательные войска генерала Хушаху, начальствовавшего в городе Гун-чан. Он донес государю, что от столицы к западу на 300 ли протяжения совершенно нет жилища; невозможно ехать, лучше предпринять путешествие в Циньчжоу или Гун-чан. Вследствие чего нючженьский государь решился ехать на восток. Он остановился при местечке Ху-ан-лин-ган. Баксань ударил на монголов и взял у них два укрепления. Здесь он полонил генералов из Хэ-шо, которых нючженьский государь простил и дал им печати. Вельможи настоятельно предлагали использовать генералов проводниками, так можно торжественно вступить в Кхай-чжоу, взять Да-мин и Дун-пьхин и рыцари [119] примут нашу сторону. Оньду-часунь сказал на это: «Вдовствующая государыня и государыня супруга находятся в Южной столице. Следуя на север, если сверх чаяния встретим противное нашему предположению, то государь останется одинок, что же он предпримет тогда? Если ехать в Гуй-дэ, то и через полгода едва ли можно возвратиться в столицу. Лучше прежде взять Вэй-чжоу [120] ; удобнее будет возвращение к столице». – «Государь! – сказал на это Баксань, – ты не привык к верховой езде [121] ; и сверх того нужно, чтобы монголы не знали о твоем местопребывании. Ныне можно остановиться в Гуй-дэ, а мне дозволь с покорившимися генералами идти на Дун-пьхин и ожидать прибытия войск, чтобы вдруг тронуться в поход; сим образом можно покорить Хэ-шо и отвлечь неприятельские войска из Хэ-нань». – «В Вэй-чжоу, – сказал Гуаньну, – есть хлеб, которым можно воспользоваться». – «Если не можем удержать столицы, – возразил Баксань, – то что будем делать, получив Вэй-чжоу?» Нючженьский государь обманулся здесь и устремил все мысли в Хэ-шо. Монгольский Субут, получив известие, что он оставил Бянь, снова обложил столицу войсками.

119

Рыцарями назывались молодые люди из сильных или богатых домов, посвятившие себя воинским упражнениям.

120

Вэй-хой-фу.

121

Этот государь из-за тучности тела не мог садиться на верховую лошадь.

1233

Пятое лето, Гуй-сы. Весной, в первый месяц, в день Гыншень, нючженьский государь бежал в Гуй-дэ. В день Сюйчен (9-е число) нючженьский главнокомандующий в западной части столицы Цуй-ли, убив главноуправляющих в столице Ваньянь-насуканя и Ваньянь-санябу, покорился монголам с Южной столицей. Во второй месяц хан поехал в урочище Тэмурту и указал князьям обсудить мнение о предпринятии войны против Онола. Потом предписано царевичу Куюку и князю Ацитаю идти с восточной армией для усмирения его. Летом, в четвертый месяц, Субут подступил к Цин-чен. Цуй-ли выехал к нему с нючженьской вдовствующей государыней, урожденною Ванши, царицей супругой Туктань и двумя принцами, Цунко и Шеу-шунь, которых Субут препроводил к хану, и потом вступил в Южную столицу. В шестой месяц нючженьский государь бежал в город Цай-чжоу, где Тацир обложил его войсками. Хан указал, чтобы Кхун-юань-цо, в пятом колене внук философа Конфуция, наследовал княжеское достоинство, под наименованием Янь-шен-гун [122] . Осенью, в восьмой месяц, производил облаву в урочище Эбэсу. По счислению, учиненному ревизором Акдунгою с прочими, оказалось в Чжун-чжоу 7З0 тысяч семейств. В девятый месяц Онол взят в плен. Зимой, в одиннадцатый месяц, двор Сун прислал с генералом Мын-гун съестные припасы в пособие войскам. В двенадцатый месяц монгольские войска, соединившись с войсками царства Сун, осадили город Цай-чжоу и разбили генерала Вушань в области Си-чжоу. Нючженцы покорились с городами: Хай-чжоу, И-чжоу, Лай-чжоу и Вэй-чжоу. Зимой хан приехал в походный дворец Ару-угэгынь. Здесь поднялась сильная вьюга, продолжавшаяся семь суток. Он предписал поправить храм философа Конфуция и обсерваторию.

122

Потомок философа Конфуция и доныне носит это достоинство без перемены названия. Дворец его стоит при самом кладбище помянутого философа, ибо единственная должность того князя – приносить знаменитому своему предку жертвы в положенное законами время.

ИЗ ГАН-МУ

Гуй-сы, шестое лето. Царства Гинь правления Тьхянь-син второе лето. Весною, в первый месяц, царства Гинь государь Шеу-сюй переправился через Желтую реку и приказал генералу Ваньянь-баксаню осадить Вэй-чжоу. Баксань совершенно разбит в сражении с монголами. Государь царства Гинь шел в Гуй-дэ; Баксань предан казни.

Нючженьский государь послал нарочного в Гуй-дэ требовать съестных запасов. Командующий генерал Чигянюлхунь послал 1500 мешков хлеба, который и был препровожден к городу Пху-чен. По раздаче этого хлеба войскам задержали двести судов, на которых поставили палатки. После чего нючженьский государь переехал через Желтую реку. В это время поднялся сильный ветер и задние войска не могли переправиться. Гнавшиеся монголы напали на них на южном берегу. Главнокомандующий Хэдуси в упорном сражении пал на поле. Около тысячи нючженьских солдат потонуло в реке. Государь, стоя на северном берегу, видел это и трепетал от страха. После чего расположился при горе Цуй-ма-ган и отправил генерала Баксаня осадить Вэй-чжоу. Баксань подошел к городу, поднял царское знамя, но из города не соответствовали ему. Монголы, услышав об этом, переправились из Хэ-нань на северный берег. Вследствие чего Баксань отступил со своим войском. Монгольский Ши-тьянь-кхэ погнался за ним с конницей и дал сражение у монастыря Бай-гун-миао. Нючженьское войско наголову разбито, и Баксань, бросив лагерь, бежал на восток. Главнокомандующий Лю-и и генерал Чжан-кхай убиты жителями. Нючженьский государь, расположившись при деревне Вэй-лэу-цунь, хотел дождаться монгольских войск, чтобы дать решительное сражение, но в скором времени приехал Баксань и со смущенным видом донес, что армия уже рассеяна и монгольские войска на этой стороне недалеко от плотины, почему просил его ехать в Гуй-дэ. И так нючженьский государь и Хорхо, помощник главнокомандующего, в числе шести или семи человек сели ночью на суда и, тайно переправившись обратно через Желтую реку, ушли в Гуй-дэ. Уже на другой день узнали в лагере, что государь оставил армию, и все рассеялись. Нючженьский государь по прибытии в Гуй-дэ послал Чжугя-такшибу в Бянь-цзин за вдовствующею государыней и за государыней супругой. Войска начали роптать, и государь, объявив преступления генерала Баксаня, убил его. Вначале береговые жители, услышав, что нючженьский государь переправился на север, укрепились валами и заперли ворота; скрылись в пещеры и попрятались в овраги, когда же увидели, что корпус генерала Фуча-гуаньну соблюдал строгую дисциплину и в проходимых им местах ничего не касался, старики и дети, женщины и девицы оставили боязнь и перестали бегать. Но Баксань, пойдя в Вэй-чжоу, позволил солдатам всюду производить грабительства. Тогда поля огласились воплями; проходимые места принимали вид развалин. Цены на съестное чрезвычайно возвысились; общественное и частное, все было в опасности. С того времени народ начал помышлять об измене, почему твердо защищал город Вэй-чжоу и при монгольской погоне не дал вспоможения, отчего и поражение последовало.

Объяснение. Нючженьский государь, как скоро узнал, что Баксань без способностей, то отрешил от должности. Ныне снова назначил его полководцем, следовательно, государь не знал подданного. Баксань, приняв поручение от государя, не смог пожертвовать жизнью в сражении, напротив, претерпел поражение, обратно бежал, следовательно, подданный не ревностно служил государю. Бежать есть дело обыкновенного, мало думающего о себе человека. Нючженьский государь хотя иностранец, но он был императором в Чжун-юань. Будучи не в силах решительно сражаться с врагами и погибнуть вместе с престолом, он, напротив, подражая поступкам обыкновенных людей, бежал в Гуй-дэ в надежде спастись, не означает ли это слабость? Баксань, обманывая государя, подверг царство опасности – преступление непростительное! Прежние историки написали «предал казни» и тем объявили его невиновным. Но Ган-му, переменив это выражение, прямо написала: «предан казни»; и тем выказала его вину. После чего мятежные вельможи и цареубийцы уже не могут найти извинения. Замечание.

Баксань навлек несчастья на дом нючженей, по этой причине в описании сказано: «убил»; но Ган-му написала: «предан казни», и тем выказала его вину.

Царства Гинь главнокомандующий в западной части столицы генерал Цуй-ли произвел возмущение: объявил князя Ваньянь-цун-ко правителем государства и заточил его; сам себя объявил канцлером, президентом государственного совета, главнокомандующим и со столицей покорился монголам.

Вначале жители в Бянь-цзин, по случаю государева отбытия на войну, ежедневно получали известия о победах. Когда же услышали, что армия разбита, пришли в великий страх. В это время Субут день ото дня теснее осаждал город, почему осажденные не могли иметь ни малейшего сообщения со вне. Горстка риса дошла до двух ланов серебра. Одни в виду других умирали от голода. Чиновники и жены их большей частью просили милостыню по улицам. Некоторые дошли до того, что ели своих жен и детей. Всякие изделия из кожи варили для утоления голода. Дома знаменитых фамилий, лавки и трактиры, все было сломано на дрова. Когда же нючженьский государь прислал нарочных в Бянь за обеими государынями, то чувствования жителей наиболее возмутились. Цуйли, главнокомандующий западной части, человек развратный и лукавый, пользуясь народным волнением, скрытно умыслил произвести возмущение. Старший экспедитор Юань-хао-вынь, явившись к Санябу, сказал: «С того времени как государь оставил столицу, уже прошло около 20 дней; притом прислал он нарочных для принятия обеих государынь. В народе все говорят, что государь помышляет бросить столицу. Что ты предпримешь?» – «Нам обоим останется только умереть», – отвечал Санябу. – «Умереть нетрудно, – сказал Хао-вынь, – если бы можно было утвердить престол и спасти жизнь народа, то бы должно было умереть, но если не предвидишь того, то желать только одним нам собою насытить 50 солдат краснокафтанных – ужели и это значит умереть?» Санябу ничего не отвечал. В это время обе государыни уже выехали и остановились в Чень-лю. Но, приметив за городом в двух или трех местах разведенный огонь, подумали, что там есть неприятель, и наискорейше опять возвратились в Бянь-цзин. В следующий день Цуй-ли, обнажив меч против Ваньянь-насухыня и Ваньянь-санябу, сказал: «Столица находится уже в крайне опасном и стесненном положении. Вы, господа министры, чего смотрите?» – «Если есть какое дело, – отвечали оба министра, – то надлежит спокойно посоветоваться. К чему поступать сим образом?» Цуй-ли подал знак своим сообщникам. Сначала убили Санябу, потом Насухыня и еще около десяти других чиновников. После чего в объявлении к народу написал: «Два министра, затворив ворота, ничего не предпринимали, почему я убил их, единственно для избавления целого города от смерти». Весь народ пришел в восхищение. Вследствие чего Цуйли вооруженною рукою вошел во дворец и, собрав чины для совета о возведения государя на престол, сказал: «Князь и наследник престола Цун-ко и сестра его царевна находятся в северном корпусе. Должно его возвести на престол». И тотчас отправил своего сообщника Вэйдо призвать его именем вдовствующей государыни. Цун-ко явился и именем вдовствующей государыни объявлен правителем государства. Чиновники учинили поклонение пред ним. Цуйли сам себя объявил канцлером, главнокомандующим и главным советником; младших своих братьев определил: Цуй-ци правителем в столице, Цуй-кхан военачальником во дворце. Сообщники его все получили должности. Юаньхао-вынь также был повышен. После послал к Субуту в лагерь переговорщика. Субут подъехал к Цин-чен. Цуй-ли в царском одеянии и с царскою помпою выехал для свидания с ним. Субут в радости сделал пир, при котором Цуйли служил ему, как отцу, рабски, а по возвращении в город сжег все отбойные машины. Субут еще более был доволен и с того времени поверил, что Цуй-ли подлинно покорился. В непродолжительном времени Цуй-ли перевел наследника и других родственников царских во дворец и вверил их охранению преданных ему, а сам обратил дворец одного князя в собственный дом и убрал драгоценностями, взятыми из дворцового казначейства.

Объяснение. «Произвел возмущение» – слова, означающие дерзость против престола. Цуй-ли, будучи оставлен государем для охранения столицы, обязан был всеми силами защищаться, не думая о собственной участи. Но он, прельщаясь минутными выгодами, предпринял намерение восстать против государя. Наследника престола заключил в особый дом, а владения своего государя предложил чужим, такие преступления превышают казнь, ибо справедливость между государем и чинами есть одна из первых обязанностей. Усмирение мятежников есть величайшая казнь в Поднебесной, как же он решился для гнусных монголов презреть обязанность усмирения мятежников? По этой причине прямо написано, и сим выставлено непростительное его преступление.

Монголы обложили царства Гинь город Бо-чжоу. В третий месяц царства Гинь генерал Фуча-гуаньну произвел возмущение, убил старшего министра Ли-си и прочих, всего около 300 высших чиновников при дворе. Государь царства Гинь поручил ему управлять государственными делами. В четвертый месяц царства Гинь генерал Цуй-ли взял своих государынь и князя Цун-ко с прочими под стражу и препроводил их к монголам. Монгольский Субут убил Цунко с прочими, а государынь послал на север.

При жертвоприношении употребляемые царские одежды и одеяние государынь Цуй-ли представил Субуту. Еще собрал в город золото и серебро; делал обыски, так сказать, выкуривая и отливая [123] ; производил грабительства и бесчеловечные лютости. Богатые люди из знаменитых фамилий не могли переносить его утеснений и втайне говорили друг другу: «После осады города в течение семи или восьми дней около одного миллиона мертвых вынесено за городские ворота. Жаль, что мы не поспешили включить себя в это число и дожили до настоящего положения». В это время Цуй-ли со своею женою вошел во дворец, и обе государыни наградили их несказанным множеством вещей. Цуй-ли при этом случае предложил вдовствующей государыне написать письмо с изложением небесных времен и дел человеческих и послать его с кормилицею нючженьского государя в Гуй-дэ, дабы он покорился. После Цуй-ли взял вдовствующую государыню Ван-ши, государыню супругу Туктань, князей: Вань-янь, Цун-ко и Ваньянь-меу-шунь и цариц, всего З7 колясочек, около 500 обоего пола родственников царского племени, Янь-шен-гун, Кхун-юань-цо, славных ученых, монахов трех сект, лекарей, художников, швей и препроводил их в Цин-чен. Субут убил обоих князей и всех принцев крови, а государынь и княжеских супруг препроводил в Хоринь. Они в дороге претерпели большие горести, нежели царицы государей Вэй-цзун и Цин-цзун. Субут вступил в Бянь. В это время Цуй-ли был еще за городом. Солдаты монгольские прежде вошли в его дом и забрали его жену, наложниц и все сокровища и ушли. Цуй-ли по возвращении слезно зарыдал и тем кончил. Вначале монголы узаконили: если осаждаемый город не сдастся прежде того, как начнут метать стрелы и каменья, то по взятии вырубить его. Как скоро взят был Бянь-цзин, то Субут отправил к монгольскому государю нарочного со следующим представлением: «Этот город долго сопротивлялся; многие офицеры и солдаты изранены; прошу дозволения вырубить город». Елюй-чуцай, услышав об этом, поспешно явился к монгольскому государю и сказал: «Генералы и солдаты несколько десятков лет подвергались суровостям времен и единственно имели прение о земле и жителях ее». Монгольский государь не соглашался, Елюй-чуцай еще сказал: «Различные художники и мастера, чиновники и народ, знаменитые и богатые фамилии, все собраны в городе. Если умертвить их, то ничего невозможно будет получить, и так мы по-пустому предпринимали труды». После монгольский государь указал, чтобы, исключая фамилию Ваньянь, прочих всех простить. В это время уклонившихся в Бянь от оружия еще было 400 000 семейств, которые все избавились от смерти. Этот случай принят законом на будущее время.

123

Способ ловить зверей, живущих в норах.

Объяснение. Кто убьет чужого отца, люди убьют и его отца. Кто убьет чужого старшего брата, люди убьют и его старшего брата, ибо закон отмщения, подобно как эхо ответствует звуку, как тень следует за вещью. Исшедшее от тебя к тебе же возвратится, и может ли быть в этом случае хотя малейшее отступление? Наблюдая притеснения, понесенные Китаем от иностранцев в разные времена, открываем, что они никогда не оставались без возмездия. Лю-цун с братьями, похитив земли дома Цзинь, взял в плен Хуайди и Минь-ди, двух государей этого дома, но вскоре и сам подвергся опасности, и царство погибло. Фуцзянь с сыном отнял престол у дома Чжао и притеснял северные берега реки Цзян, но вскоре был убит и царство его погибло. При династии Тхан, Ань-лушань, изменив государю, произвел возмущение, но впоследствии убит рукой своего сына Ань-цин-сюй. Нючженьский Агуда, возникший в Шамо, присвоил себе достоинство императора. Наследовавший по нем Ваньянь-шен уничтожил царство Ляо, нападал на царство Сун. Нючжени взяли в плен и увезли на север двух китайских государей с их супругами. Здесь написано, что монголы убили наследника с прочими, а государынь и цариц послали на север. В продолжение одного столетия, т. е. в начале и в конце его, одна и та же колея. Не закон ли неба вершит здесь возмездие? Ибо дом Сун хотя и ослабел в средине, но после еще продолжался несколько колен. Нючжени же, как скоро уклонились в Цай-чжоу, то вслед за этим немедленно погибли. Небо, смиряя высокомерие иностранцев, употребило руку монгола для наказания их за оскорбление Китая.

Мын-гун напал на генерала царства Гинь Вушань и обратил его в бегство. Вследствие чего обратно взял город Дын-чжоу. В пятый месяц царства Гинь генерал Фуча-гуаньну нечаянным нападением разбил монгольское войско при Бо-чжоу.

В сражении, проигранном в округе Вэй-чжоу при монастыре Бай-гун-миао, мать генерала Гуаньну взята монголами в плен. Нючженьский государь приказал ему для избавления матери предложить монголам мир. И так Гуаньну вступил с генералом Тэмодаем в тайные переговоры, чтобы принудить нючженьского государя покориться. Тэмодай поверил и отпустил мать его, почему и приступили к мирным договорам. Гуаньну ежедневно ездил для переговоров или, прогуливаясь на судне, пировал с ним. Нючженьский государь еще тайно приказал давать присланным золотые и серебряные медали и удержать их. После чего утвердили план о нападении на лагерь. В пятый день пятой луны в лагере тайно заготовили огненные копья и военные снаряды. Гуаньну с четырьмястами пятидесятью человеками из корпуса Чжун-сяо-цзюнь сел у южных ворот на суда и от востока пустился на север. Ночью побил караульных по плотине солдат и подошел к лагерю Тэмодая у монастыря Ван-цзя-сы. Нючженьский государь сел на суда, привязанные у северных ворот в том предположении, чтобы, если не одержат победы, уйти в Сюй-чжоу. В четвертую стражу вступили в сражение. Корпус Чжун-сяо-цзюнь был отражен, но снова сделал нападение. Гуаньну, отделив около 70 человек на малое судно, зашел за укрепление и ударил с двух сторон. Вооруженные огненными копьями ворвались во внутренность монгольского лагеря. Тэмодай не мог устоять, и корпус его пришел в великое смятение. 3500 человек утонули в воде. Гуаньну сжег укрепление и возвратился. После был сделан главнокомандующим и министром. Си-сянь поставлен комендантом в Бо-чжоу.