История нетрадиционной ориентации. Легенды и мифы всемирной истории
Шрифт:
Итак, Русь сама себя «призвала», и «призывала» не один раз, от «воеводы» Бравлина до Олега Вещего. Первая половина IX в. — эпоха «ярости норманнов». 830-е гг. — опустошение Фрисландии, 841 г. — сожжен город Руан, 842 г. — разгром Квентовика (Кале), 843 г. — опустошение Нанта, 844 г. — нападения на Лиссабон и Севилью, 845 г. — взятие Гамбурга и Парижа, около 860 г., или немного раньше, сожжена Ладога (ср. летописное «изгнание варягов»; из чего, кстати, можно сделать вывод, что создатели ПВЛ могут ошибаться, по-своему трактовать и «фильтровать» факты, но они не лгут). Однако, несмотря на разрыв в несколько лет, трансторговый путь не мог быть заброшен или отдан на усмотрение местным племенам.
В результате этих процессов возникла некая специфическая цивилизация — поверх континентальных народов
110
Несколько слов по поводу происхождения евреев-ашкенази. Наверное, не случайна связь библейского имени, впервые отнесенного к скифам, с происхождением большей части евреев на территории исторической Скифии. Во всяком случае, следует учесть изначальную европеоидность этих народов: ираноязычные (в основном) народы степного Причерноморья и Прикаспия были завоеваны в раннем средневековье тюркскими, «отюречены» и влились в номенклатуру тюркоязычных племен и их государственных образований на территории Восточной Европы. Основная часть их населения антропологически резко отличается от монголоидов; возможно, именно местные аборигены назывались «черными хазарами», в отличие от «белых», хотя, конечно, провести четкие этнические границы не представляется возможным. Какое реальное соотношение среди ашкеназов евреев Византии, Персии, Кавказа, Ср. Азии, Причерноморья, с одной стороны, и аланов, готов, тюрков (в том числе — хазар), славян — с другой, — неизвестно, но — антропологически-карийское» происхождение значительной части ашкеназов вполне вероятно. Совершенно неясно, на каком языке разговаривали ашкеназы до того, как стали говорить на ломаном германском — идише? Может быть, на каких-то, не дошедших до нас, крымско-готско-росомонских диалектах? Хотя более поздние караимы — в основе своей — тюрки (хазары).
Далее заработала объективная историческая логика. На одном торговом пути нечего делать двум государственным образованиям. Ладога, Новгород, Северная Русь, а с другой стороны Русь Киевская были обречены на единство. (В таком контексте можно использовать и не до конца корректный термин Прицака — «торговая компания Русь».) В этом же геополитическом ключе решилась и «широтная» проблема конкуренции Киева и Коростеня: несмотря на то, что Коростень изначально был явно сильнее, он был обречен ввиду своего маргинального положения на днепровском пути.
Однако «континентальные» реалии Восточной Европы не только никуда не делись, но и набирали силу. С VIII в. потепление климата и усиление влажности привели к более интенсивному освоению пашенных земель, вызвали демографический взрыв, дальнейшее расселение земледельческих народов и возникновение новых городов на былых охотничьих территориях. Русь явно перерастала рамки транзитного образования. Ранние варяги ославянились, поздние становились служилым войском, наемниками, купцами, чиновниками и полностью ассимилировались [111] .
111
Тот факт, что славяне ассимилировали, славянизировали, в результате исторических смешений и контактов, все прочие этносы — германцев, иранцев, балтов, финнов и тюрков — сам по себе весьма красноречив, и если кому-то его недостаточно и не терпится, хотя бы виртуально, приписать славянам и все остальные достижения человечества, то этот «кто-то» своей параноидальной клоунадой вполне реально бесславит нацию, к которой себя приписывает.
Святослав, со своими космополитическими планами и языческими взглядами, шел против течения истории и, независимо от личной доблести, обречен был на гибель. Видимо, первым это понял «старый» Свенельд, сумевший сохранить себя и свой род при нескольких поколениях великих князей. Кстати, понятное стремление летописцев-идеологов придать правящей династии необходимый («виртуальный») международный блеск и статус как раз и доказывает отсутствие у нее, как и у всякой пиратской вольницы, «голубой крови» и реальных прав на аристократическое положение. И то, что сами династы ясно отдавали себе в этом отчет, объясняет (и акцентирует) их матримониальные связи с побежденными, но «славными» Амалами.
Итак, мы остановились на том, что талассократия («Море») была «преодолена» континентализмом («Сушей»). На этом фоне экспансия новых степных народов (печенегов, торков и половцев) сыграла немаловажную роль в смене геополитической парадигмы на Руси, оторвав ее от непосредственного выхода к южным морям. Но сама идея талассократии не была забыта, став элементом литературного дискурса. Наиболее ярко она выражена в «Слове о полку…», где автор вдохновенно воспевает былые «жирные времена» и мелкий, хищнический, по сути, поход князя Игоря, из-за идеи, которую автор вкладывает в это событие. Разгромить «Поле», «поискать града Тьмутороканя… испити шеломомь Дону», вновь заставить служить себе «земли незнаемы».
В данном контексте можно еще раз вспомнить о «готских девах» и предложить еще одно прочтение. Именно девы, т. е. подруги, невесты, наложницы русов, звенят подаренным златом. Степняки разорвали связь Руси с Причерноморьем и Приазовьем, и девы теперь «лелеют месть Шаруканю». Действительно, злато теперь достается половчанкам — и в результате грабительских походов самих половцев, и в качестве платы за военные союзы, и, наконец, в качестве приданого. Да и сами степняки уже властвуют над территорией, на которой когда-то царили аланы и русы, готы и амазонки…
Из всех консервативных романтиков автор «Слова» самый проникновенный, и на его стороне была своя правда: лишенная «морской идеи», Русь сразу перестала быть функционально единой, перешла в состояние бесконечных внутренних дрязг (оборотная сторона свободы). Впрочем, элита сохранила худшие, пиратские черты талассократии, только проявлялись они уже на собственном, «континентальном» народе, поэтому же, чисто психологически, ничто не мешало ей не только воевать со Степью, но и объединяться с нею. Объединяться в главном — в дележе добычи.
Мы едва коснулись малой толики «темных мест» и «белых пятен» начальной истории: немало еще можно было бы высказать предположений о крещении Руси при Аскольде, о «дромите (т. е. налетчике) Росе» византийских хронистов, о смерти Вещего Олега «от коня» и о его же «смерти за морем». К этому же списку загадок и догадок отнесем историю с воеводой Бравлиным, странную роль, сыгранную в княжьих биографиях «дядьки» Свенельда, ухитрившегося «потерять» всех своих сюзеренов, и многое другое, но в заключение хочется отойти от утомительного академизма и — шагая в ногу со временем — позволить себе немного фантазии. Прожектерства в актуальном стиле ретро. Вреда для серьезной науки здесь нет: как пишет уже цитированный ранее Р.А. Уилсон, реальность все равно не исчерпывается никакими моделями, и лучше смотреть на мир через разные туннели реальности, чем торчать всю жизнь в гипнотическом оцепенении у одного окна.
В любом случае мы останемся в выигрыше, особенно если будем соблюдать меру в гипотезах и не перестанем при этом опираться на реальные факты.
Глава 12
ПОСЛЕДНЯЯ ТАЙНА СИОНА
Собственно, для этого и придумывать ничего не надо: все уже придумано, найдено и перепробовано до нас, в эпоху утопического модерна. Нам, постмодернистам поневоле, достаточно лишь перетасовать мозаику. Читателю (а тот, кто читает не одну только Маринину, наверное, и сам не без писательского грешка) остается не слишком тяжкий труд свести ряд предположений в романтическую схему, наложить ее на имеющуюся фактологию и развернуть все в романическое панно.