История одного ослика (Кот Мирр-Мурр - 1)

Чукаш Иштван

Мирр-Мурр несколько удивился, но нарисовал этих двоих. Затем с глубокомысленным видом стал готовиться рисовать цыплят, оставшихся на другом краю, - щурил глаза, оценивал освещение. Но в это время цыплята перебежали обратно, и на той стороне, которую теперь рисовал Мирр-Мурр, осталось только три цыпленка. Мирр-Мурр нарисовал их. Наконец рисунок был готов, и он показал его наседке. - А где же остальные цыплята?
– спросила наседка.
– Здесь я вижу только пятерых, а у меня их двадцать! Спроси у кого хочешь! Любой скажет! Мирр-Мурр обескураженно почесал в затылке. Он и сам видел, что цыплят двадцать, но, когда он рисовал, их было только пятеро! Ослик, который стоял рядом, возле крольчатника, подошел к Мирр-Мурру и шепнул: - Скажи, пусть зайдет попозже! А в остальном положись на меня! Мирр-Мурр попросил наседку зайти попозже, добавив, что

хотел бы еще немного доработать рисунок. Наседка ушла вместе со своими цыплятами. Но одного цыпленка ослик потихоньку попросил остаться. - Пойдем, - сказал он ему, - сейчас мы будем рисовать тебя одного. Цыпленок гордо надулся и чванливо вскинул свою пушистую маленькую головку. Ослик шепнул Мирр-Мурру: - Нарисуй его несколько раз, вместо недостающих цыплят. Никто ничего не заметит, они все одинаковые. Так Мирр-Мурр и сделал: нарисовал цыпленка с одной стороны восемь раз, а с другой - семь. Они еще раз посчитали с осликом, все ли двадцать цыплят на месте. Затем Мирр-Мурр аккуратно свернул листов и отправился с ним к наседке. - Эта работа далась мне труднее всех!
– сказал он ослику.
– Спасибо за помощь. Ослик кивнул, но, прежде чем он успел что-либо ответить, Мирр-Мурр вместе с рисунком был уже далеко.

Бобица дает уроки пения поросенку

На дворе стоял прекрасный летний день. Было тихо, ни один листок не колыхался, все обитатели двора дремали в тени. Наседка и ее цыплята - под шелковицей, Крох - в прохладной конуре, петух Кукареку - в лопухах, а ослик и его друзья - в ящике. Одна Бобица не спала. Она сидела возле крольчатника и потихоньку напевала: В черной речке плавает утенок... Вдруг к ней подбежал, семеня короткими ножками, маленький поросенок, сел перед ней и стал слушать. Бобица улыбнулась ему и продолжала петь: Скоро к маме в Польшу полетит. Поросенок ерзал и вертелся, навостряя уши. Стоял прекрасный летний день, ни одна муха не жужжала, и слышен был лишь тихий, серебристый голосок Бобицы.
– Еще раз!
– сказал поросенок.
– Спой еще раз! Кукла-негритянка снова запела: В черной речке плавает утенок... Поросенок слушал ее с благоговением. Бобица спела песню до конца. - А теперь я!
– сказал поросенок. - Хорошо, - согласилась Бобица, - только негромко. Поросенок встал, поднял голову и завизжал ужасным голосом: - У-и, у-и, у-и! Бобица зажала уши и крикнула поросенку: - Тихо! Ты всех разбудишь! Поросенок перестал визжать. - Так дело не пойдет, - сказала Бобица. - Научи меня, - попросил поросенок.
– Я так хочу петь! - Ладно. Только слушай внимательно!
– милостиво согласилась Бобица. - Слушаю! - Самое главное - это дыхание!
– принялась объяснять Бобица.
– Кроме того, надо следить за правильным произношением. Когда мы поем звук "о", губы надо округлять. Ты слушаешь? - Да, - сказал поросенок, - губы надо округлять! - Правильно, - кивнула Бобица.
– Теперь я прочту текст, а потом напою тебе мелодию. Поросенок слушал ее нетерпеливо, то вскакивал, то опять садился, видно было, что он хочет петь сам. В конце концов он перебил Бобицу: - Я все понял! Я все понял! А теперь я! - Хорошо, - согласилась Бобица.
– Делай так, как я тебя учила: глубоко вздохни и не забывай следить за произношением! Поросенок поднял голову, закрыл глаза и завизжал ужасным голосом: - У-и, у-и, у-и, у-и! Бобица испуганно зажала поросенку рот, но тот вырвался и продолжал визжать. Крышка ящика с грохотом взлетела вверх, и из ящика показались головы Янчи Паприки, Мирр-Мурра и Ать-Два. Янчи Паприка гневно воскликнул: - Гром и молния! Это что за концерт? Что за визг? Примчались наседка и Крох. - Что такое? Что такое? Пристыженный, красный как рак поросенок умолк, опустил уши и весь съежился. Бобице стало его жалко. - О, ничего, - сказала она улыбаясь.
– Ничего! Мы пели. - Это не пение!
– рассердился Янчи Паприка.
– Это визг! - Ну почему же, - возразила Бобица.
– Это был первый урок. Правильное произношение. У поросенка неплохой голос, только его надо еще отшлифовать. Поросенок улыбнулся Бобице счастливой улыбкой. - Отшлифовать, отшлифовать!..
– проворчал Янчи Паприка.
– С таким звуком шлифуют только ржавый топор! Тут подбежала мама поросенка и спросила, тяжело дыша: - Что такое? Кто тебя обидел? - Никто, - ответил поросенок.
– Я учусь петь. Бобица сказала, что у меня неплохой голос, только его надо еще отшлифовать. - Это другое дело!
– обрадовалась мама.
– Наша семья всегда славиласьхорошими голосами.

Я горжусь тобой! И, высоко подняв голову, она ушла вместе с поросенком. Янчи Паприка гневно посмотрел им вслед. А потом передразнил: - "У-и, у-и, у-и! У меня неплохой голос! Только его надо отшлифовать"! Остальные весело рассмеялись, не смеялась одна Бобица. - Не грусти!
– сказал ей Янчи Паприка.
– У тебя еще будут ученики поталантливее - и, главное, поскромнее!

Посещение больного. Остаемся здесь

Облокотившись на край ящика, ослик и его друзья задумчиво смотрели на шелковицу, на крольчатник и на забор, в котором не хватало нескольких досок. - Хорошо здесь!
– тихо вздохнул Мирр-Мурр. Остальные кивнули, соглашаясь с ним. Больше никто ничего не сказал, но каждый чувствовал, что здесь действительно хорошо. Янчи Паприка, Бобица и оловянный солдатик Ать-Два думали об одном и том же: о пыльной кладовке. Давно лежали они там, заброшенные и одинокие. Ослик представлял себе цветочный столик. "Там тоже было неплохо, - думал он, - нельзя быть таким неблагодарным!" Но все же, если говорить откровенно, там он чувствовал себя очень одиноко. Из задумчивости их вывел Крох. Подойдя к ним, он дружелюбно посмотрел на компанию, выглядывавшую из ящика, и сказал: - Мы вас полюбили. Здесь вообще все любят друг друга. Ослик и его друзья смотрели на него улыбаясь. Крох, очевидно, хотел сказать что-то еще. Он кашлянул и в конце концов произнес: - Вы еще не всех знаете. Здесь есть один человек, который нам особенно дорог. - А где он?
– вежливо спросил ослик. - Он болен, - сказал Крох, - и уже целую неделю лежит в постели. Ослик и его друзья погрустнели. Болезнь - это, наверное, что-то очень плохое! - Один, - продолжал Крох, - он лежит совсем один. Глаза Мирр-Мурра заблестели: - Давайте навестим его! Все с удовольствием приняли это предложение, но больше всех радовался Крох. Глаза его засияли от счастья - правда, их закрывала шерсть и взгляда его никто не видел как следует. - Мы будем играть с ним и рассказывать ему разные истории, - сказал Янчи Паприка.
– Мы его развеселим, не беспокойся! - А где он лежит? - В комнате, - сказал Крох.
– Его зовут Яношка. Это мальчик, ему пять лет. Я вас отвезу, садитесь ко мне на спину. Вся компания села Кроху на спину, и он подвез их к веранде. - Подниметесь по лестнице, - сказал пес, - и первая дверь направо. На веранде было прохладно, по натянутой бечевке взбегала вверх виноградная лоза, и ее широкие листья давали обильную тень. Солнечные лучи сочились между листьев тонкими полосками: эти полоски напоминали связку разноцветных стеклянных трубочек. Маленькая компания поднялась по лестнице, нашла нужную дверь, и Мирр-Мурр осторожно открыл ее. Вслед за ним в дверь вошли все остальные. В комнате стоял полумрак, сначала друзья почти ничего не видели, а когда их глаза привыкли, то почувствовали, что кто-то на них смотрит. Приподнявшись на локте в постели, на них блестящим взглядом смотрел Яношка. Первым заговорил Янчи Паприка: - Нас прислал Крох. Он сказал, что ты болеешь. Яношка знаком пригласил их подойти поближе. Друзья подошли к самой кровати. Яношка поднял их с пола и посадил всю маленькую компанию на голубое одеяло. Новые знакомые быстро подружились; ослик и его друзья, перебивая друг друга, рассказали о своих путешествиях и приключениях во дворе. Когда Мирр-Мурр рассказывал историю с цыплятами, Яношка весело рассмеялся. Услышав его смех, пришла мама. - Это ты смеялся, золото мое? - Ты только послушай, мама!
– хохотал Яношка. - Что послушать?
– подошла поближе мама и, увидев ослика и его друзей, спросила: - А они как сюда попали? - Они приехали из Будапешта, - сказал Яношка.
– В ящике из-под яблок. - И он по очереди представил ей всю компанию. Мама Яношки очень удивилась, но больше всего ее обрадовал смех Яношки ведь это верный признак выздоровления. .
– Они здесь останутся, можно? выразил Яношка общее желание ослика и всех его друзей, желание не высказанное, но тем более страстное.
– В Будапеште они все равно никому не нужны, - добавил он. - Хорошо, сынок. Если они сами захотят. Она погладила Яношку по голове, улыбнулась ослику и его друзьям и вышла из комнаты. Хотят ли они остаться? Когда мама Яношки вышла из комнаты, они все вместе стали горячо уверять Яношку в этом - хотят, и еще как хотят! Так ослик и его друзья остались у Яношки, который очень полюбил их и, самое главное, много-много играл с ними.

Csukas Istvan EGY KISCSACSI TORTENETE Mirr-Murr Kalandjaibol. "Mora", 1975.