История Одной Оптимистки
Шрифт:
— Если ты меня не поцелуешь, я с места не сдвинусь!
Он заметил, как от прикосновения покраснели ее щеки. Эрик мог поспорить и выиграть пари, что ей в очередной раз вспомнился утренний инцидент. Она отстранилась, уперлась руками ему в грудь и снова пустилась в извержение ругани на родном языке. Эрик уже начинал распознавать некоторые особо запомнившиеся слова. Видимо, договорившись о чем-то с собой, она остановилась, внимательно посмотрела на парня, схватила его за руку, и заявив: «Ненавижу тебя!» — потащила прямо по коридору.
— Куда мы идем? — не понял Блайд.
— Ты хочешь, чтобы нас увидели? Тебе, может, это только на пользу пойдет! Имидж великого бабника и все такое! Но мне от этого
Места было мало, и парень с девушкой вместились на крохотном пятачке в темноте. Джули боялась смотреть Эрику в глаза. Потратила немало усилий, чтобы уговорить себя на этот поступок и совершенно четко убедилась, что сошла с ума, если действительно собирается выполнить его требование. Парень стоял молча, не шевелился. Ему и раньше доводилось целовать стоящую перед ним девушку, так что ничего нового музыкант не ожидал. Блайд снимал стресс и поднимал настроение за счет легкого издевательства над Джулией. Она же собралась с силами, стараясь ни о чем не думать, осмелилась поднять глаза. Эрик замер, как парализованный от этого взгляда. Джули приблизилась, встала на носочки, чтобы достать до его губ. Отвлекшись на этот факт, Блайд подло рассмеялся.
— Прекрати! — разозлилась девушка и снова опустилась на стопу. Ей потребовалось время, чтобы снова собраться с мыслями, подняться, положить ладони на плечи парня. Эрик ошеломленно глядел на нее. Она провела пальцем по его подбородку, очертила контур губ, будто проверяя, каковы они наощупь. Ее лицо приблизилось в сумраке. Девушка не отводила взгляда от губ парня. Напряжение в предвкушении придало первому нежному прикосновению необычной жгучей сладости. Эрик даже подумал, что никогда и никто его так еще не целовал, не будоражил в нем странных чувств. Внутри все переворачивалось, вскипало.
Всего на секунду ее губы коснулись в невинном поцелуе, а потом Джулия прервалась. Она повернула голову, прикоснулась еще раз, нежно. Снова и снова. Ее глаза закрылись, руки сжались на плечах парня. Поцелуи стали более страстными, глубокими. Язык едва проникал в его рот, а он, своим, старался касаться также нежно. Это не было вульгарно, со слюнями или глубоко переплетающимися языками — таковыми были прошлые поцелуи, с другими девушками. Сейчас же по коже пробегали мурашки, заставляя от возбуждения прижимать рыжую девчонку к себе все крепче. Приятное щекочущее чувство охватывало и одурманивало.
Джулия продолжала целовать. Их губы двигались в одном ритме.
Эта девушка заставляла Блайда забыть об окружающем мире. И Эрик позволял всему испариться, сгореть синим пламенем — лишь бы ничто не мешало, не отвлекало, не тревожило. Он упивался движениями, теплом, нежностью, страстью, тишиной вокруг…
— Все! — неуверенно и рассеяно прозвучало короткое слово, слетевшее с ее губ в перерыве между поцелуями, и разрушило образовавшуюся невидимую паутинку вокруг них.
Она вернулась к изначальному такту, легкости в поцелуях — прикоснулась и отступила, будто пугаясь собственного желания.
— Все! Хватит! — ее голос дрожал, хрипя, выдавая неуверенность. — Отпусти меня.
Эрик открыл глаза, заметив, как задрожали руки девушки. Она стала казаться ему такой хрупкой, словно стоит чуть крепче обнять — и рассыплется. Ее рассеянный взгляд задержался на ладонях, все еще покоящихся на его груди. Шагнула назад. Блайд чувствовал себя потерянным, не желающим расставаться с тем сладким мигом, который так и норовил ускользнуть. Джули сама вырвалась на свободу и выпорхнула прочь из душной кладовой. Только в коридоре, собрав остатки отваги, она попыталась вернуть себе привычную маску отчужденности и сарказма. Эрик стоял рядом. В его глазах блестели и переливались дрожащие блики, выдающие истинные эмоции, о которых он никому и никогда не расскажет. Джули, обернулась, посмотрела на него внимательно и спокойно. Достала из сумки платок, подошла к парню и неуверенно коснулась уголком ткани его губ, вытирая следы маленького секрета. Эрик следил за ее движениями и удерживал себя от желания схватить и вернуться обратно в ту темноту.
— Ты закрыла глаза, — сказал он.
Этого Джули и боялась — обсуждения подобных деталей! Она-то надеялась забыть о произошедшем. Девушка прикусила губу. Нервозность вернулась, принеся с собой и остальные эмоции, заодно прогнав из сердца тишину, трепет и тепло, после случая в каморке…
— Нет! — попыталась отмахнуться она, резко развернулась.
— Да! — не отставал Эрик, догоняя ее. — Ты закрыла глаза! О ком ты думала? О своем Ромео?
Предположение окончательно взбесило девушку. Хотя скорее само упоминание ненавистного имени вывело из себя. Но еще больше возмутило осознание того, что она ни о чем не думала, просто чувствовала теплые, мягкие, нежные губы музыканта и все. Девушка покраснела. Эрик был доволен!
— Нет! — повторила ответ она.
— Тогда — обо мне? — решил он, и поспорить с ним не удалось — вмешалась все та же знакомая — помощница.
Музыкант вернулся к продолжению съемок, удивив ведущую прекрасным настроением, безукоризненным поведением, яркой улыбкой. В общем, ему удалось ее очаровать. Джулия же сидела на своем стуле в углу и усиленно пыталась сосредоточиться на написании песни. Но стоило подобрать какое-нибудь слово, активизирующее ассоциативный ряд, как Джули краснела от возникавших перед глазами картинок: губы, глаза, плечи, подбородок, тяжелый вздох, мягкие прикосновения, освежающий аромат его духов, крепкие объятия…
— Я схожу с ума! — заключила вслух девушка и, чтобы избавиться от наваждения, обратилась к самому действенному антистрессовому способу — достала фотографию Ромы. Бросив на нее беглый взгляд, жутко разозлилась, вышла из состояния одурманенности и разорвала в клочья картонку. Блайд изредка поглядывал на нее, совершенно точно отгадывая причины буйного настроения.
Покидая студию, она старалась идти немного позади, чтобы избежать столкновений с парнем. Музыкант не переставал улыбаться. Подхваченный внезапный прилив сил вдохновил его на работу в звукозаписывающей студии. Ребята из группы были удивлены такому рвению, но слетелись, вызванные звонком Джулии. Больше всех радовался, конечно, Броуди и с порога отпустил пару непристойных комплиментов девушке. Она тихо наградила его десятком изысканнейших синонимов слова «урод», успокоилась и села на диван, позади Шона. Несколько часов все было действительно замечательно. Но действие волшебства оказалось кратковременным. Запись пришлось прервать на середине. Блайду ничего не нравилось, его обуривала злость. Внутри образовалась пустота, крепко обосновались расстройство и ожесточенность. Он заметил, что его менеджер увлечено записывает что-то в блокноте. Конечно, гнев пал именно на нее. А кто еще виноват?
Блайд объявил перерыв! Броуди первым делом плюхнулся рядом с Джулией на диване, положил руку ей на плечо. Она медленно перевела на него взгляд. Эрик наблюдал за ее реакцией, прислонившись к микшерному пульту. Девушка была готова если не плюнуть в лицо нахала, то хотя бы оттяпать ему руку по самую шею.
— Может, уделишь потом и мне внимание, после записи? — принялся за свое ударник.
— Хоть прямо сейчас. Вот только, боюсь, тебе это внимание не понравится! — огрызнулась Джулия, но лицо ее не выражало особых эмоций. Зато глаза! Хищно осматривали возложенную на нее конечность, уже делая пометку для топора.