История одной семьи. Книга вторая
Шрифт:
ГЛАВА 1
ВЗРОСЛЕНИЕ
1.1 Первые огорчения
Итак, я открываю следующую страничку своей жизненной книги. Мне неполных 17 лет. Позади детство и десять школьных лет, где было все предельно ясно и понятно, где жизнь шла по заранее заведенному расписанию. Первое сентября – это начало учебного года, красивый праздничный день, букеты цветов, смех, радость встречи с учителями и одноклассниками. Затем праздничность начала школьного года потихонечку перетекала в школьные будни с домашними заданиями, контрольными работами. Золотая осень сменялась пасмурными дождливыми днями. В ноябре наступала небольшая передышка, каникулы и вторую четверть мы встречали первым снегом. Утеплялись в зимнюю одежду, готовили санки, лыжи. Вторая четверть – самая короткая, и в конце ее один из самых любимых праздников: Новый год, к которому мы готовились заранее; праздничный концерт, нарядное платье, затем каникулы. В середине
Были годы, когда в апреле становилось по-летнему тепло и мы шли в школу в одних форменных платьях. В четвертой четверти учебное напряжение спадало, в основном повторение пройденного материала и подготовка к заключительным контрольным работам и экзаменам. Потом летние каникулы и опять с приходом первого сентября все повторялось, но только одной ступенькой выше.
Увы в жизни нет ничего постоянного, все когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот период в моей жизни. И что теперь дальше?! Такое ощущение, будто я бежала по дороге, добежала до перекрестка и теперь надо выбирать куда бежать дальше.
Еще со школьной скамьи я знала, что хочу учиться дальше, чтобы получить высшее образование. Правда, о том какую именно профессию выбрать, я не имела ни малейшего понятия. В школе мне легко давались все точные науки, в старших классах я увлекалась химией, ходила на занятия химического кружка, и учительница по химии прочила мне «химическое» будущее. О гуманитарной специальности я как-то не думала. Правда в последнее время я полюбила писать сочинения по русской литературе.
– Бабуль, я наверно буду подавать документы в политехнический институт, – начала я свой разговор с бабушкой как бы советуясь.
– Я люблю математику, физику. Не знаю вот только какой факультет выбрать. Все говорят, что сейчас самая модная специальность – это радиотехника.
– Элечка, к сожалению, я ничего не могу тебе посоветовать. Я мало разбираюсь в новых профессиях. Отстала, постарела. Я могу пойти вместе с тобой, когда ты пойдешь сдавать документы. Кстати, когда ты собираешься?
– Я думаю через неделю. Сначала надо будет зайти в школу и взять характеристику-рекомендацию. Затем сфотографироваться.
– Элечка, может ты посоветуешься с дядей Володей, твоим крестным. Он все-таки помоложе и может дать тебе правильный совет.
– Мы что-то давно не были у них, -продолжила разговор бабушка. – Раньше мы часто к ним ходили. Когда не хватало денег, мы занимали у них, и они никогда не отказывали нам. Помнишь, как Юра (ихний старший сын, прим. автора) жил у нас во время зимних каникул, когда вы были еще младшими школьниками.
Не откладывая в долгий ящик, я подготовила нужные документы и одним июльским утром мы с бабушкой поехали в институт. К дяде Володе я так и не собралась съездить. Бабушка осталась сидеть на лавочке в скверике недалеко от института, а я пошла искать приемную комиссию. Я вошла через парадный вход в вестибюль и по мраморной лестнице поднялась на второй этаж. В коридоре было многолюдно. Стояли толпы таких же соискателей как я. Я немного растерялась. Первый раз я решала серьезный вопрос сама без бабушки. Но тут я увидела знакомое лицо. Это была Ольга Криштоф из нашего класса. Она пришла к нам в школу, когда мы уже учились в последнем десятом классе. Она была не одна, рядом с ней стоял ее отец. Он помог нам найти нужную комнату, где принимали документы на радиотехнический факультет. Оля тоже решила поступать на эту специальность. Мы встали в очередь и через какое-то время подошли к столу, где принимали документы. Я попала к женщине средних лет. Она просмотрела мой аттестат зрелости, характеристику, попросила подписать фотографии и все это положила в папочку, на которой написала мое имя. Затем она выписала мне направление на медицинское обследование в институтскую студенческую поликлинику и объяснила, как ее найти. Оля тоже уже сдала документы и ожидала меня на выходе. Олиному отцу надо было возвращаться на работу, и он не мог пойти вместе с нами, но мы в один голос сказали, что мы уже не маленькие и сами сможем найти поликлинику. Мы вышли на улицу, Я нашла бабушку, которая по-прежнему дожидалась меня в скверике.
– Ба, нам с Олей надо идти в поликлинику, чтобы пройти медкомиссию. Ты наверно иди домой и приготовь что-нибудь покушать к нашему возвращению.
Проводив бабушку до остановки и посадив ее на трамвай, мы пошли искать поликлинику. По дороге мы оживленно обсуждали предстоящие вступительные экзамены. Навстречу нам шли люди и в какой-то момент я услыхала как кто-то сказал вслед: “смотри уже 44 год поступает в институт!» Боже сколько воды утекло с того времени! Для тех, кто это сказал, мы были еще зеленые воробушки, которые уже собирались вылететь из гнезда. А сейчас будь я на их месте я бы воскликнула: «смотрите уже 92 год собирается лететь в свои дали». Да, время идет вперед и ничто не может остановить и повернуть его вспять. Грустно…
Мы прошли осмотр почти у всех врачей. Остался только глазной кабинет. У меня и у Оли были проблемы со зрением и поэтому посещение этого кабинета мы оставили напоследок. В то время для поступления в технический ВУЗ были большие ограничения по зрению. С боязнью мы вошли в этот кабинет. Естественно, я не смогла прочитать тот ряд букв, что требовалось для прохождения, а очки я забыла дома. Правду сказать, очки мне не очень помогали и поэтому я не носила их постоянно. У меня был врожденный астигматизм и очень слабое зрение в правом глазу, к тому же он немного косил и при напряжении это вызывало дрожание глазного яблока. В левом глазу у меня было хорошее зрение вначале, но ему приходилось брать двойную нагрузку и со временем в нем зрение тоже снизилось, но все-таки было лучше, чем в правом. Я очень завидовала тем, у кого было хорошее зрение. Мне же эта проблема мешала всю жизнь. Врач сказала, что она не может подписать мое медицинское заключение без очков. Я вся сникла. Ольга тоже не смогла прочитать нужный рядок без очков, и врач ей сказала тоже самое, что и мне. Но тут раздался Ольгин торжествующий голос: «А я помню свои диоптрии!» Что–то было в этом возгласе такое, что не понравилось врачу, возможно нотки скрытого злорадства или затаенной радости, что одним конкурентом меньше. Я тогда по наивности не обратила на это внимание. Врач выслушала Олю и сказала, что с таким зрением и даже с очками она не может допустить ее к поступлению в политехнический институт. А затем повернувшись ко мне сказала, что ждет меня завтра с очками в своем кабинете. На следующий день я снова была в ее кабинете и получила ее подпись, хотя я и в очках не дотягивала до нужного лимита. Видно, вчерашний Ольгин поступок изменил ее отношение ко мне. Напоследок она все-таки не вытерпела и сказала, что Оля не может быть хорошим товарищем, есть в ней этакая червоточина внутри. С Олей я после этого не виделась некоторое время, но через знакомых узнала, что она все-таки поступает в политехнический. Родители или кто-то еще надавили на врача, и та подписала справку. Так что закон законом, но есть и другие двери. Закон для таких девочек как я, за которыми не стоят широкие плечи.
К моему горькому сожалению и стыду я не набрала нужных баллов для поступления и не прошла по конкурсу. Я так волновалась на экзаменах, что даже свою любимую математику сдала посредственно. Вступительные экзамены – это как лотерея, если повезет, то вытащишь счастливый билетик, а мне пока не очень-то везло в этой игре. Было очень неприятно стоять в очереди для неудачников за своими документами, а затем возвращаться домой с плохой новостью. Стыдно перед бабушкой, стыдно перед соседями. Мне казалось, что весь мир осуждающе смотрит на меня. Это был позор. Вот тебе и начало взрослой жизни! Сразу щелчок по носу. Бабушка старалась меня успокоить.
– Ну что-ты так расстраиваешься. Ну не прошла по конкурсу, но ведь это не самое страшное, не конец жизни. Поступишь на следующий год.
В этот же вечер пришла к нам Оля. Мне было стыдно признаться, что я не прошла и поэтому я ей сказала, что еще ничего не знаю и утаила от нее, что видела объявление, что всех поступивших приглашают завтра к 9 утра на собрание. Она сдала экзамены лучше меня и полагала, что у нее есть вероятность поступить. В глубине души мне было завидно, и я всей душой желала ей тоже не поступить. Она и вправду не поступила, и обвинила меня в этом, так как я не сообщила ей о собрании, и она вовремя не пришла и поэтому потеряла место. Я не думаю, что причина была в этом, но привычнее всего винить в своих неудачах кого-нибудь, но только не себя. После этого неприятного разговора наши пути разошлись, и я больше никогда не встречала ее. От одноклассников я слыхала, что ее все-таки устроили в институт. Дай Бог ей удачи на ее пути.
Мне было досадно терять целый год, и я подумала может мне попробовать поступить на вечерний факультет. У нас с бабушкой состоялся разговор перед этим.
– Ба, как ты думаешь, может мне попробовать поступить в этом году на вечерний? Но у меня совсем не будет времени помогать тебе по дому. Мне придётся днем работать, вечером учиться, а еще домашние задания…
– Эля не беспокойся за это. Иди и учись.
На следующий день я опять пошла в политехнический институт подавать документы. Я понятия не имела принимают ли еще документы на вечерний и когда будут экзамены. В институте было тихо и пусто. Экзамены закончились, а до начала учебного года еще было время. Я не знала у кого мне узнать, куда идти. Увидела комнату, на которой было написано: «Приемная комиссия». Дверь была полуоткрыта, и я несмело зашла во внутрь. Там была только одна женщина, которая раскладывала папки с документами на полки. Увидев меня, она обернулась и вопросительно посмотрела. Я сказала, что хочу поступать на вечерний факультет. Она не понимающе посмотрела на меня и буркнула, что прием всех документов на этот год закончен. Я так и не поняла, что ее ответ относится только к дневному отделению или вообще ко всем, но мне было стыдно переспрашивать и я ушла. Я не очень огорчилась, потому что где-то в глубине души я все-таки хотела учиться на дневном факультете.