История первая: Письмо Великого Князя
Шрифт:
— Надо послать связиста, — Аркилов, замкомбата, стоял совсем рядом с Сивкой, и тот невольно поднял голову. — Мало ли.
Заболотин взглянул на Аркилова и невольно остановил взгляд на сидящем рядом с ним пацанёнке. Маленький, шустрый и ужасно везучий — вот каким Заболотин его помнит по всем предыдущим событиям их столь насыщенной последнее время жизни.
— Надо послать, — он отогнал соблазн. Рисковать жизнью ребёнка?
Аркилов тоже поглядел на Сивку, но не сказал ничего. Так, скользнул взглядом — может, и случайно. Сивка тоже поднял голову и уставился на
— Индеец, — неожиданно позвал Заболотин. — Спишь?
— Ага, — скорее по привычке, чем действительно из желания нагрубить ухмыльнулся пацан, старательно растягивая губы в этой привычной своей ухмылке. — Прямо дрыхну. Чего тебе?
Заболотин присел рядом, изредка поглядывая на Аркилова, но тот увлечённо расспрашивал Казанцева и даже не глядел в их сторону. Заболотин помолчал, собираясь с духом, и спросил:
— Можно тебя попросить об одном… Нет, не так. Нам нужен кто-то, кто доберётся туда, — он кивнул в сторону соседнего дома. — Принесёт аккумулятор для рации или хотя бы просто узнает, в чём дело. Я тебя даже не прошу, просто вдруг… ты сможешь?
Сивка сглотнул, глядя в сторону окна. Всполохи и вздымающаяся к небу пыль у соседнего дома более всего напоминала в его представлении ад. Тот самый, из книжек.
Сможет ли он?
— Ты спрашивал, что же делать дальше, — капитан глядел почти так же виновато, как Казанцев. — Что делать после… всех тех смертей. Конечно, потом будет победа. Но сначала — вот такая вот война. В соседнем доме… рота моя, бывшая. Без связи. Нужно узнать, что там. Как они… Мы просто не понимаем, что там на самом деле происходит. А ребята мои погибают… Нет, нет, конечно, — он встряхнул головой, словно сбрасывая наваждение. — Я глупости говорю. Ты натерпелся всего на этой войне. И нечего тебя заставлять лезть туда снова.
— Я ещё не рассчитался с вырями, — зло сощурился Сивка. — И без победы… не хочу знать всякого там мира. Можешь дальше не говорить. Я пойду.
— Сивка…
— Сам же предложил, а теперь отговариваешь!
Заболотин вздохнул и опустил взгляд.
— Да, конечно. Это твоё право. Только… будь осторожен. Пожалуйста. Уцелей.
— А что? — философски усмехнулся Сивка — слишком по-взрослому. — Все когда-нибудь сдохнем, — и силой задавил в себе страх. — Давай, я потопал.
На пороге он обернулся, прижимая автомат, который ему сунул кто-то из бойцов — Сивка даже на запомнил, кто. Заболотин глядел ему вслед и что-то шептал.
… «Будь осторожен, ха», — думал пацан мрачно, прячась за остовом сгоревшей машины. До него мины почти не долетали, но лезть дальше было страшно и почти физически невозможно. Без ПС действительность выглядела совсем не такой… спокойной. И нельзя было плюнуть на свой страх, как прежде, рассмеяться от пьянящего чувства свободы и крутости.
Как же солдаты умудряются не бояться?
А, будь, что будет. Если ангелы, о которых болтали Заболотин и отец Николай, существуют — то пусть спасают, как могут. А он пошёл.
Словно в речку с обрыва. Мама!..
Страшно!
Ничего не слышно, даже взрывы скорее телом чувствуешь, чем ушами. Оглох, наверное. Чего кричит тот солдат? Он к нему обращается?
— Придурок, здесь же простреливается всё! — солдат втащил его в дом и сам привалился к стене. — Я чуть не об… короче, перепугался сильно, когда тебя увидел. Ты хоть соображаешь, где полз?
Сивка задумчиво поковырял в ухе и, услышав, наконец, последний вопрос, ответил хмуро:
— А что, на крылышках ангельских лететь предлагаешь?
Солдат отвернулся и махнул рукой в сторону пробитого взрывом проёма в стене, но слова его заглушил очередной разрыв.
— … направо! Там, типа, штаб! — постарался перекричать грохот солдат, понял, что это почти безуспешно и заорал прямо в ухо: — Прямо! И направо в третью квартиру! Там офицеры!
Сивка кивком показал, что понял, ещё поковырялся в ухе, поправил автомат на плече и отправился в указанном направлении. В третьей квартире действительно сидели офицеры, смутно знакомые Сивке. Изначально он шёл с этой ротой, но имён почти не запомнил. Разве что вон тот, странно, пьяно весёлый — это Кошара. Прапорщик.
— Котомин, харэ ржать, кто там? — нынешний командир роты не оторвал взгляда от карты города, чиркая по ней карандашом. — Где же он засел…
Кошара взглянул на мальчика и удивлённо доложил:
— Кобальта… в смысле, Дядьки, младшего, парень. Ну, мелкий.
— Не мелкий я, — буркнул Сивка себе под нос. Оказывается, раньше позывной Заболотина был «Кобальт», а не «Дядька» — Сивка и не знал этого. Да и откуда знать-то, не до того было.
— А-а, Индеец, — поднял-таки голову от бумаг поручик. — Ты насчёт связи? А рация у нас сдвухсотилась.
— Я аккумулятор принёс.
— Ну… Если Сева сумеет совместить аккумулятор с раздолбанными остатками и заставит их работать — будет здорово, — кивнул поручик и снова склонился над картой, словно сидел у себя в кабинете, а не в доме, который через несколько минут пойдут брать, по всей видимости, штурмом. — Где Сева, Кот?
Кошара выглянул, крикнул кому-то, и через минуту в комнату влетел тот самый солдат, который встретил Сивку.
— Ура, починять будем! — радостно провозгласил он, вертя в руках аккумулятор.
— Кот — ржёт. Василий тоже лыбится. Психдом, — заключил поручик и снова поднял взгляд на мальчишку: — Ну, чего ещё?
— Чего… Дядьке-то передать?
— А что видишь: сидим мы тут, закупоренные, отстреливаемся. А нас закидывают дерь… м-да, минами. А где-то по соседству с нами сидит снайпер и планово уменьшает нашу эту, популяцию. Из шести офицеров в роте остались я, Кот да Гагара. Зоопарк, одним словом.
Совсем рядом грохнул взрыв, так что все присутствующие в комнате вздрогнули. За исключением Василия Севашка, вдохновенно ковыряющегося в рации.