История помнит
Шрифт:
Поселившись в Осло, Троцкий в конце 1935 года направил письмо Радеку, в котором на восьми страницах тонкой английской бумаги излагал ему и руководителям “правотроцкистского блока” содержание своего тайного соглашения с германским и японским правительствами.
Троцкий писал о неминуемой войне и несомненной победе германского фашизма, о вариантах захвата власти: до начала войны и в ходе ее. В основном он склонялся ко второму варианту и указывал на то, чтобы блок готовился в этом направлении. В своем письме Троцкий настаивал на усилении диверсионной
“Германии нужны сырье, продовольствие, рынки сбыта. Мы должны будем допустить ее к участию в эксплуатации руды, марганца, золота, нефти, апатитов и обязаться ... поставлять ей продовольствие и жиры по ценам ниже мировых.
Нам придется уступить Японии сахалинскую нефть и гарантировать ей поставку нефти в случае войны с Америкой. Мы также должны будем допустить ее к эксплуатации золота. Мы должны будем согласиться с требованием Германии не противодействовать ей в захвате придунайских стран и Балкан и не мешать Японии в захвате Китая ... Придется уступить Японии Приамурье, а Германии — Украину.
В новой России, — писал далее Троцкий, — должны произойти серьезные политические, территориальные и экономические перемены. Ни о какой демократии речи быть не может”.
Письмо Троцкого, его прямолинейные директивные указания шокировали даже такого отъявленного оппозиционера, каким был Радек. Он чувствовал, что Троцкий не считается с ними, а они перестали быть хозяевами своей судьбы. Это и заставило его обратиться к Пятакову, который должен был вскоре выехать в заграничную командировку в Европу. Радек посоветовал ему обязательно встретиться с Троцким, а сам известил его заранее об этом письмом.
По прибытии Пятакова в Берлин 10 декабря 1935 года его уже ждал связной Штирнер, под псевдонимом которого скрывался секретарь Троцкого, международный шпион Карл Райх, он же Иогансон. Штирнер сообщил Пятакову, что Троцкий выражает большое желание встретиться с ним и что Пятаков может отправиться в Осло на специальном частном самолете.
Несмотря на то, что такая поездка стоила Пятакову саморазоблачения, жажда встречи со своим кумиром все же взяла верх. Он дал согласие и по нацистскому паспорту на следующий день с темпельгофского аэродрома вылетел в Норвегию. Через полчаса после приземления на посадочную площадку в окрестностях Осло он был уже на вилле Троцкого.
Там и состоялась встреча старых друзей. На Пятакова произвел впечатление удручающий вид его идейного вождя. Троцкий выглядел намного старше своих лет, был весь седой, плечи его согнулись, глаза горели за стеклами пенсне, как у маньяка.
Встреча проходила наедине и длилась более двух часов, в ходе которой Троцкий выступал в роли самого настоящего диктатора. Когда Пятаков рассказывал о положении в СССР, он часто перебивал его, причем в самой резкой форме, ругал его и других сторонников в Союзе за то, что они там много говорят, но ничего не делают.
Троцкий несколько раз высказал свое убеждение о неминуемом крушении “сталинского государства” и что фашизм не потерпит развития советской военной мощи. Поэтому перед его сторонниками стоит вопрос: или стать жертвами Сталина, или свергнуть его режим. В этом случае они должны немедленно согласиться на совместную борьбу с немецким и японским верховным командованием против большевизма.
“Военное столкновение между Советским Союзом и фашистскими державами, — заявил Троцкий, — неизбежно, и вопрос измеряется не пятилетием, а коротким сроком. Речь идет о 1937 годе”.
Троцкий сообщил Пятакову в доверительной форме, что он “вел довольно длительные переговоры с заместителем председателя германской национал-социалистской партии Гессом и совершенно определенно договорился о том, что нацисты готовы помочь троцкистам захватить власть в Советском Союзе”.
Это соглашение состояло из пяти пунктов, включавших в себя обязательства Троцкого:
1. Гарантия общего благоприятного отношения к германскому правительству и необходимое сотрудничество с ним в важнейших вопросам международного характера.
2. Согласие на территориальные уступки.
3. Допуск германских предпринимателей — в форме концессий или других формах, к эксплуатации таких предприятий в СССР, которые являются необходимым экономическим дополнением к хозяйству Германии.
4. Создание в СССР условий, благоприятных для деятельности германских частных предприятий.
5. Развертывание во время войны активной диверсионной работы на военных предприятиях и на фронте по указаниям Троцкого, согласованным с германским Генштабом.
Пятаков понимал, что выполнение этих условий соглашения Троцкого с нацистами ляжет на его плечи и тех, кто нелегально работает с ним в условиях Советского Союза. Он реально представлял себе опасность взрыва со стороны рядовых членов “правотроцкистского блока”, которые могут не согласиться с этой сделкой Троцкого с фашистскими руководителями.
Об этом он открыто заявил Троцкому, на что получил конкретный ответ: “Невозможно и нецелесообразно делать его общим достоянием. Сейчас осведомить о нем можно только очень небольшой, ограниченный круг людей.
Мы располагаем сравнительно коротким сроком, — доказывал Троцкий. — Если мы упустим случай, возникнет двоякая опасность: с одной стороны — опасность полной ликвидации троцкизма в стране, а с другой — та опасность, что сталинское государство будет существовать десятилетия, опираясь на некоторые экономические достижения и, в особенности, на молодые новые кадры ...”.
В конце беседы Троцкий сказал Пятакову: “Было время, когда мы, социал-демократы, вели борьбу против капитализма, взращивая его могильщика. Теперь мы должны стать могильщиками сталинского государства. Вот в чем наша задача”.