История православия
Шрифт:
(Шет 4:15–16). Остальная часть речи Вениамина была в основном посвящена защите остальных обвиняемых. На вопрос председателя, почему он говорит о других и ничего о себе, преподобный ответил: «Что я могу вам сказать о себе еще? Разве лишь одно: я не знаю, что вы мне объявите в приговоре – жизнь или смерть, – но что бы вы в нем ни провозгласили, я с одинаковым благоговением обращу свои очи горе, возложу на себя крестное знамение и скажу: “Слава Тебе, Господи Боже, за все!”» По приговору трибунала часть подсудимых была приговорена к расстрелу, остальные – к длительным срокам заключения. Суд потребовал также привлечь к уголовной ответственности патриарха. Одновременно обновленческое высшее церковное управление (ВЦУ) вынесло свой приговор, беспрецедентный по своей наглости, в котором, в частности, говорилось: «Бывшего петроградского митрополита Вениамина, изобличенного в измене своему архипастырскому долгу, лишить священного сана и монашества».
В том же 1922 г. были арестованы и отправлены в тюрьмы и ссылку около половины всех епископов – все те, кто отказался признать поддерживаемое советским правительством ВЦУ. Следует подробно рассказать об этой и других обновленческих организациях. Чтобы отстранить православную Церковь от политической жизни страны, Троцкий предложил спровоцировать церковный раскол, арестовать патриарха Тихона и содействовать назначению на высшие посты в ВЦУ беспринципных и послушных власти обновленческих деятелей типа Введенского. Незадолго до этого большевистская власть поддержала раскольническую деятельность украинских обновленцев, собравших осенью 1921 г. всеукраинский православный собор в Киеве с тем, чтобы провозгласить автокефалию украинской Церкви. Однако оказалось, что подавляющее большинство делегатов было против отделения от московского патриархата. Тогда сторонники независимости самовольно объявили об учреждении автокефалии. «Митрополитом киевским и всея Украины» был провозглашен лишенный сана бывший протоирей Липковский. Этот беззаконный акт был осужден не только Русской Церковью, но и всем православным миром. Настолько же неэффективной была попытка властей учинить раскол в православной Церкви с помощью обновленческого движения в России. Ловкие
Однако даже обновленцы не были готовы к столь кардинальным преобразованиям, поэтому собор смог принять лишь незначительные изменения, такие как разрешение второбрачия; о реформе календаря, т. е. о переходе на новый стиль летоисчисления; постановил закрыть городские монастыри. Собор также признал автокефалию украинской Церкви и осудил духовную эмиграцию, отлучив от Церкви участников Карловацкого собора, учредивших в 1921 г. Русскую православную Церковь за границей. Ни один из предложенных проектов существенных реформ Церкви не получил соборной поддержки. Собор большинством голосов принял постановление «О православной Церкви, социальной революции, советской власти и патриархе Тихоне». В постановлении была одобрена революция и осужден капитализм как антихристианское состояние общества, была отменена анафема в адрес большевистской власти, исходившая от Тихона, а он сам был изобличен в контрреволюционной деятельности. Однако даже эти минимальные изменения, принятые собором, вызвали отпор со стороны большинства священнослужителей и мирян, усмотревших в них «порчу русского Православия и измену вере отцов». Летом 1923 г. должен был быть объявлен приговор патриарху Тихону, обвиненному в 1922 г. на московском «процессе 54» в отказе помогать голодающим и в сочувствии контрреволюционному движению во время гражданской войны. Одиннадцать обвиняемых на этом процессе были приговорены к расстрелу; такой же приговор ожидал патриарха. 16 июня 1923 г. Тихон обратился в Верховный суд РСФСР со следующим заявлением: «Будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я был настроен враждебно к советской власти, причем враждебность из пассивного состояния временами переходила к активным действиям, как то: обращение по поводу Брестского мира в 1918 г., анафематствование в том же году власти и, наконец, воззвание против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922 г. Признавая правильность решения суда о привлечении меня к ответственности за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в своих поступках против государственного строя и прошу верховный суд изменить мне меру пресечения, т. е. освободить меня из-под стражи. При этом я заявляю верховному суду, что я отныне не враг советской власти». Тем, кто осуждал патриарха, подписавшего подобное заявление, он смиренно отвечал: «Пусть погибнет имя мое в истории, только бы Церкви была польза», и добавлял, что с радостью принял бы мученическую смерть, но судьба остающейся Русской православной Церкви лежит на его ответственности. Жить патриарху Тихону разрешили в Донском монастыре, откуда он обратился с посланием ко всем верующим православным государства, где, в частности, говорил: «Ныне, выйдя из стен заключения и ознакомившись подробно с положением церковных дел, мы снова восприемлем первосвятительские полномочия, временно переданные нами заместителю нашему митрополиту Агафангену, но им, по независящим обязательствам, не использованные, и приступаем к исполнению своих пастырских обязанностей, усердно моля Владыку Церкви, Господа нашего Иисуса Христа, да подаст нам силы и разумение к устроению Церкви Своей и к водворению в ней духа любви, мира и смирения». Вскоре после смерти Ленина, в марте 1924 г., президиум ВЦИК принял постановление о прекращении дела патриарха Тихона и его сподвижников. Патриарх обратился с официальным письмом к Калинину, в котором ходатайствовал о легализации Священного Синода и епархиальных управлений на местах, но ответа на прошение не последовало. Ужасное несчастье обрушилось на патриарха в декабре 1924 г. – во время очередного покушения на жизнь первосвятителя был убит самый близкий ему человек, келейник Полозов. После этого здоровье патриарха, и без того слабое, заметно ухудшилось – он стал подвержен обморокам, участились приступы грудной жабы. Выполнять функции патриарха Тихону власти старались не давать. «Лучше сидеть в тюрьме, – сетовал он по этому поводу, – я ведь только считаюсь на свободе, а делать не могу ничего. Посылаю архиерея на юг, а он попадает на север, посылаю на запад, а его привозят на восток». Эти слова означают, что до своих епархий архиереи часто не добирались – их отправляли в северные и восточные лагеря и ссылки. Патриарх Тихон скончался весной 1925 г. в частной лечебнице Бакуниных, как говорится в медицинском заключении, от приступа грудной жабы. Похороны первосвятителя происходили в Вербное воскресение в Донском монастыре при огромном скоплении народа; объединенные хоры Чеснокова и Астафьева пели «Со святыми упокой», звонили колокола всех московских церквей.
Канонизация патриарха Тихона как священномученика произошла на юбилейном соборе русской православной Церкви в 1989 г. собор был созван в связи с 400-летием учреждения патриаршества в России.
Через неделю после кончины св. Тихона в газете «Известия» было напечатано послание патриарха всем православным верующим страны, которое назвали «предсмертным завещанием Тихона». В послании, в частности, первосвятитель призывает народ подчиниться советской власти: «Пора понять верующим христианскую точку зрения, что судьбы народов от Господа устрояются, и принять все происшедшее как выражение воли Божией. Призываем церковноприходские общины, и особенно их исполнительные органы, не допускать никаких поползновений неблагонамеренных людей в сторону антиправительственной деятельности, не питать надежд на возвращение монархического строя и убедиться в том, что советская власть – действительно народная рабоче-крестьянская власть, а потому прочная и непоколебимая». Споры о подлинности этого «Завещания» ведутся до сих пор.
Одной из главных забот патриарха Тихона было единство Русской православной Церкви, которое после революции оказалось под угрозой. Правда, автокефалия украинской Церкви, провозглашенная против всяких православных канонов, и обновленческое движение в России оказались гораздо менее опасными, чем казалось сперва. Украинские националисты, организовавшие раскол, одновременно были ярыми врагами советской власти, так что вскоре церковная верхушка была арестована и движение сторонников отделения от московского патриархата угасло, тем более что подавляющая масса верующих на Украине была против такого отделения. Обновленческое движение продержалось несколько дольше, но кардинальные реформы, предлагаемые группой экстремистски настроенных обновленцев с подачи властей, были отвергнуты умеренно настроенными живоцерковниками, составляющими большинство в движении; здесь плодотворно сказалась традиционная консервативность Православия.
Кремль (Митрополичьи палаты).! 670—1683 гг. Ростов Великий
Видя подобную ситуацию, большевики потеряли интерес к обновленчеству и перестали его поддерживать. Однако если автокефалия украинской Церкви и обновленческая возня были событиями кратковременными и не оставили сколько-нибудь заметного следа в истории Русской Церкви, то последствия упомянутого выше Карловацкого собора, созванного в конце 1921 г., и последовавшего за ним основания Русской православной Церкви за рубежом продолжаются до сих пор, хотя в последнее время этот болезненный раскол, к счастью, заметно сгладился. Об этом соборе следует кратко рассказать, поскольку его решения и воззвания принесли много вреда патриарху Тихону и всей Русской Церкви, дав большевистскому правительству серьезные козыри в борьбе с религией. Первое заседание общецерковного заграничного собрания, которое затем было переименовано в Русский всезаграничный церковный собор, состоялось 21 ноября 1921 г. в Сремских Карловцах с благословения сербского патриарха Димитрия. Участниками собора стали оказавшиеся за рубежом русские архиереи и члены поместного собора 1917 г., а также делегаты от приходов, белой армии, монашествующих и лица, лично приглашенные митрополитом Антонием. Среди 163 членов собора было 11 епископов, из них 2 сербских, 22 монаха и представителей белого духовенства, 67 делегатов от армии и прочих мирян; 30 участников были делегатами незадолго до того происходившего съезда монархистов. Председателем собора был избран митрополит Антоний (Храповицкий); характерной чертой собора была его непримиримая монархическая направленность и атмосфера нетерпимости к любому инакомыслию. Поэтому на заседания не был допущен председатель последней Государственной думы и участник поместного собора Родзянко, которого обвинили в пособничестве тем, кто погубил монархию и развалил государство российское. В обращении к Русской Церкви собор допустил провокационные для того времени призывы: «Пусть ныне неусыпно пламенеет молитва наша – да укажет Господь пути спасения и строительства родной земли, да даст защиту вере и Церкви и всей земле Русской и да осенит Он сердце народное; да вернет на всероссийский престол помазанника, сильного любовью народа, законного
Звонница Успенского собора Ростовского кремля
Карловацкий собор основал высшее церковное управление за границей под председательством митрополита Антония, названного заместителем патриарха; по решению собора ВЦУ было составлено из архиерейского синода и высшего церковного совета и претендовало на роль главы всей православной Церкви, находившейся вне пределов России. От имени уже закончившегося собора ВЦУ направило послание Генуэзской конференции, которая была созвана весной 1922 г. для решения ряда экономических и политических вопросов; в ней, наряду с 28 государствами мира, участие приняла также советская Россия. Как и обращение Карловацкого собора к Русской Церкви, послание участникам Генуэзской конференции носило плохо скрытый провокационный характер, а стиль изложения был заметно истеричным: «Народы Европы! Народы мира! Пожалейте наш добрый, открытый, благородный по сердцу народ русский, попавший в руки мировых злодеев! Не поддерживайте их, не укрепляйте их против ваших детей и внуков! Лучше помогайте честным русским гражданам. Дайте им в руки оружие, дайте им своих добровольцев и помогите изгнать большевизм, этот культ убийства и грабежа, из России и всего мира». В сложившейся ситуации подобное послание было крайне опасным для Русской православной Церкви, поэтому в 1922 г. на совместном заседании священного Синода и высшего церковного совета было принято постановление, которое в виде указа патриарха и за его подписью было направлено митрополиту Антонию. В нем в достаточно резкой форме осуждались действия зарубежной Русской Церкви, приводящие к ухудшению и без того тяжелого положения Русской православной Церкви в России: «1. Я считаю Карловацкий собор заграничного духовенства и мирян не имеющим канонического значения и послание его о восстановлении династии Романовых и обращение к Генуэзской конференции не выражающими официального голоса Русской Церкви. 2. Ввиду того, что заграничное русское церковное управление увлекается в область политических выступлений, а с другой стороны, заграничные русские приходы уже поручены попечению проживающего в Германии высокопреосвященнейшего митрополита Евлогия, высшее церковное управление упразднить. 3. Священному Синоду иметь суждение о церковной ответственности некоторых духовных лиц за границей за их политические от имени Церкви выступления».
Хотя митрополит Антоний заявил, что «вне пределов советского государства указ патриарха не имеет значения ни для кого и нигде», состоявшийся в сентябре 1922 г. в Карловцах архиерейский собор постановил выразить патриарху Тихону сыновнее послушание, упразднить ВЦУ и собрать Русский всезаграничный собор Русской православной Церкви. На соборе был образован Синод, который возглавил митрополит Евлогий. Летом 1923 г. в Карловцах собрался очередной архиерейский собор, в постановлениях которого есть слова: «Все находящиеся за пределами России русские православные епископии суть неразрывная часть автокефального московского патриархата». Надо сказать, правда, что это подчинение Москве было, по существу, внешним, формальным. Когда после кончины патриарха Тихона было обнародовано его «Завещание», архиепископ Анастасий, не сомневавшийся в подлинности документа, утверждал, что «отныне начинается для нас новая духовная трагедия. Патриарх ушел от нас, осудив наши взгляды и нашу церковную работу». Карловацкий епископат долго не признавал митрополита Петра, пришедшего после смерти Тихона на должность местоблюстителя патриаршего престола. Глава зарубежной Церкви Антоний заявил: «Согласно канонам и уставам собора 1917 г. избрание митрополита крутицкого Петра как правопреемника патриарха незаконно, тем более что в монашестве он пребывает совсем недолго». И лишь в самом конце 1925 г., когда до зарубежья дошли сведения об активном противодействии местоблюстителя обновленческому движению и о его протестах по поводу новых акций властей, а также стал известен текст завещательного распоряжения патриарха, митрополит Петр был признан главой Русской православной Церкви, и его имя стало возноситься в храмах, подведомственных карловацкому синоду. Но как раз в это время Петр был арестован, а его заместителем назначили митрополита Сергия, давнего друга митрополита Антония, главы зарубежной Церкви. Последнее обстоятельство вызвало удовлетворение в эмигрантской среде и надежду, что отношения между Церквами станут теплее. Так и произошло – в 1926 г. Сергий обратился с доверительным письмом к архипастырям, оказавшимся в изгнании, заявив, что на расстоянии, имея прежде всего в виду «железный занавес», полноценно руководить зарубежной Церковью он не в состоянии. Однако отношения между Сергием и зарубежным синодом значительно охладели после 1927 г., когда на имя митрополита Евлогия пришел из Москвы указ, где от православного духовенства Церкви за рубежом в категорической форме требовалось «не допускать в своей общественной, а в особенности церковной, деятельности ничего такого, что может быть воспринято как выражение нелояльности советскому правительству». Те, кто в определенный срок не подадут соответствующее заявление-обязательство, будут уволены из клира московской патриархии. Большинство священнослужителей, чтобы не обострять отношений, такие заявления подписали, но при условии, что под лояльностью будет пониматься аполитичность эмигрантской Церкви.
Купола Успенского собора. 1658 г. Великий Устюг.
Теперь вернемся в Россию времени кончины патриарха Тихона и избрания на пост местоблюстителя патриаршего престола митрополита Петра. В конце 1925 г. под руководством секретаря ЦК ВКП(б) Минея Губельмана, взявшего себе звучный псевдоним Емельян Ярославский, был организован «Союз воинствующих безбожников», который уже через год насчитывал почти 100 тысяч членов. Большую помощь «Союзу», пусть и непреднамеренную, оказывала смущавшая народ своей непоследовательностью деятельность раскольников-обновленцев. С кончиной Тихона у живоцерковников появилась надежда на победу над истинным Православием в России, однако вскоре выяснилось, что эти надежды иллюзорны. Уже в конце 1925 г. обновленческий собор отверг саму идею модернизации Православия. Прихожанам обновленческих храмов внушалась мысль, что «между старым и новым церковными течениями, в сущности, нет никакой разницы». Однако все эти ухищрения не остановили обратного потока верующих из обновленческих приходов. Попытка торжественно отметить пятилетие обновленческого движения в 1927 г. и созвать собор в 1928 г. провалилась. Обновленчество на глазах хирело и совсем прекратило свое существование со смертью главного идеолога движения Введенского.
Как уже упоминалось, в декабре 1925 г. был арестован по обвинению в антисоветской деятельности местоблюститель патриаршего престола митрополит Петр; его судили и отправили по решению суда в ссылку в Пермь. Заместитель Петра митрополит Сергий (Страгородский) приступить к своим обязанностям не смог, поскольку он находился под следствием в Нижнем Новгороде, дав подписку о невыезде. Время междупатриаршества использовали противники патриаршей формы правления и местоблюстительства. Собравшись в Донском монастыре, группа иерархов создала новый орган церковного управления – временный высший церковный совет (ВВЦС) с архиепископом екатеринбургским Григорием во главе. Обещая властям «совершенную законопослушность», они добились признания ВВЦС со стороны государства. Вернувшийся в Москву митрополит Сергий повел решительную борьбу со сторонниками Григория, которых он обвинил в церковном расколе и в желании захватить власть в Церкви. Эта борьба закончилась в 1927 г. победой Сергия, созвавшего в мае совещание иерархов, на котором был сформирован временный патриарший Священный синод при исполняющем должность местоблюстителя патриаршего престола. Этот орган был сразу же признан советской властью, и официально ставший главой Русской православной Церкви митрополит Сергий разослал архиереям-тихоновцам предписание об учреждении временных епархиальных советов и о порядке их регистрации в местных органах власти. В июле 1927 г. Сергий совместно с Синодом составил обращение к духовенству, подписанное местоблюстителем и еще восьмью иерархами. Это обращение, известное как «Декларация митрополита Сергия», было опубликовано в «Известиях ВЦИК» в августе. «Декларация» призвала священнослужителей и всех православных «пересмотреть свое отношение к советской действительности»: «Мы, церковные деятели, не с врагами нашего советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и нашим правительством… Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, общественное бедствие или просто убийство из-за угла сознается нами как удар, направленный на нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза “не только из страха, но и по совести”, как учил апостол». Тем из священнослужителей, которые, несмотря на прошедшие десять лет, по-прежнему считают утверждение советской власти лишь «недоразумением, случайным и потому недолговечным», «Декларация» предлагала временно устраниться от пастырских дел, пока они не изменят свое отношение к власти. Реакция на «Декларацию» со стороны священнослужителей была неоднозначной. ВВЦС во главе с архиепископом Григорием созвал в конце 1927 г. свой съезд, на котором митрополит Сергий и его приверженцы и руководители обновленческого движения были обвинены в нарушении церковной соборности. Однако заметного влияния на церковную жизнь «григорьевщина» не имела; в 30-е годы движение пошло на спад, и в 1943 г. ВВЦС самораспустился. В 20-е годы сепаратистская деятельность продолжалась в православных Церквах союзных республик. Украинская автокефальная православная Церковь вернулась под власть местоблюстителя патриаршего престола после съезда 1930 г. Автономия Белорусской православной Церкви была объявлена в 1924 г. и просуществовала до 1934 г., когда по требованию духовенства и верующих она была отменена. Прежняя автокефалия Грузинской православной Церкви, образованная еще в V в., была восстановлена в 1917 г., однако соответствующий акт не был одобрен московским патриархатом. Только в 1943 г. Синод Русской православной Церкви под председательством Сергия, избранного в этом году патриархом, официально признал автокефалию Грузинской Церкви. Не преуспев в своей борьбе с Церковью с помощью раскольнической деятельности, большевистская власть прибегла к более ухищренным способам. В новой антирелигиозной политике властей во второй половине 20-х годов начал просматриваться дьявольский почерк бравшего к тому времени всю полноту власти в свои руки Сталина, Сосо Джугашвили, учившегося в свое время в духовной семинарии грузинского городка Гори.