История православия
Шрифт:
А тем временем поместный собор выбирал патриарха. 30 октября был проведен первый тур тайного голосования, в результате которого подавляющее число голосов получил харьковский архиепископ Антоний. На следующий день был сделан окончательный выбор из первых трех кандидатов; в результате патриархом избрали московского митрополита Тихона. По этому случаю в храмах Москвы весь день звонили колокола. Посреди кровавой междоусобицы и раздора православные христиане праздновали церковное торжество. На соборе было решено, что Священный Синод должен состоять из патриарха как председателя и 12 членов. 9 декабря закончилась первая сессия поместного собора Русской православной Церкви.
Вторая сессия поместного собора открылась 20 января 1918 г. Из-за войны и смуты не все члены собора смогли приехать в Москву к началу заседаний, но открыть сессию решено было вовремя.
В ответ на аресты, пытки и казни служителей Церкви собор своим постановлением решил поминать при богослужениях новых мучеников. Разорение церквей и конфискация церковного имущества шли полным ходом; в январе в Петрограде были конфискованы помещения Святейшего синода. Важной темой второй сессии было устройство епархиального управления; собор принял новый «Приходский устав» – главной своей целью он поставил сплочение прихожан вокруг Церкви в это трудное время. Собор утвердил постановление, касающееся расторжения брака гражданской властью, что тогда стало распространенным явлением: «Брак, освященный Церковью, не может быть расторгнут гражданской властью. Такое
Часть III. Православие в современном мире
Глава V. Русская православная Церковь после октябрьского переворота 1917 г
От октябрьских событий до Великой Отечественной войны
В декабре 1917 г. большевистская власть опубликовала проект декрета об отделении Церкви от государства. Петроградский митрополит Вениамин обратился по этому поводу в Совнарком с заявлением, в котором предупреждал, что «осуществление этого проекта угрожает большим горем и страданиями православному русскому народу… Считаю своим нравственным долгом сказать людям, стоящим в настоящее время у власти, чтобы они не приводили в исполнение предполагаемого проекта об отобрании церковного достояния». В ответ на это в Александро-Невскую лавру прибыл отряд матросов с распоряжением о конфискации церковного имущества. Священников, противящихся выполнению приказа, арестовали вместе с митрополитом Вениамином. Патриарх издал послание, в котором предал анафеме участников кровавых расправ, поднявших руки на служителей Божиих и на церковные святыни. На следующий день был обнародован «Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», который не только разрывал многовековые связи русского государства с Церковью, но знаменовал начало периода юридически оправданного гонения на религию; декрет под угрозой уголовной ответственности запрещал воспитание детей в школах в религиозном духе. В декрете говорилось: «Никакие церкви и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют, разве что по особым постановлениям государственной власти.
Главы собора Двенадцати апостолов.
1653–1656 гг.
Имущество существующих в России церквей и религиозных обществ объявляется народным достоянием». Таким образом, в советской России отделение Церкви от государства отнюдь не означало, что государство собирается занять по отношению к Церкви нейтральное положение. Стоявшие у власти большевики объявили всякой религии непримиримую борьбу. В программе коммунистической партии было четко прописано, что «партия стремится к полному разрушению религиозной пропаганды, содействуя освобождению трудящихся масс от религиозных предрассудков и организуя широкую научно-просветительскую и антирелигиозную пропаганду», а «Красная газета» спрашивала своих читателей: «Можем ли мы остановиться на простом разделении Церкви и государства?» – и отвечала: «Нет, не можем! Наша задача бороться с религией. В школе, в клубе, в обществе – всюду мы обязаны противополагать мистицизму и чертовщине научный материализм. Мы должны ввести в борьбу политический элемент – религия и Церковь связаны для нас с буржуазией, и рабочий класс, восстав против буржуазии, должен энергично бороться с орудиями своего порабощения». В ответ на эту антирелигиозную вакханалию поместный собор выработал особое «Определение о правовом положении Церкви в государстве», несколько основных пунктов которого следует здесь привести:
«1. Православная российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в российском государстве первенствующее среди других исповеданий положение, подобающее ей как величайшей святыне огромного большинства населения и как величайшей исторической силе, созидавшей государство российское.
2. Православная Церковь в России в учении веры и нравственности, богослужении, внутренней церковной дисциплине и сношениях с другими автокефальными Церквами независима от государственной власти.
3. Постановления и указания, издаваемые для себя православной Церковью, равно как и акты церковного управления и суда, признаются государством имеющими юридическую силу и значение, поскольку ими не нарушаются государственные законы.
4. Государственные Законы, касающиеся православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковной властью…
22. Имущество, принадлежащее установлениям православной Церкви, не подлежит конфискации».
В марте депутация собора вручила в Кремле наркому юстиции декларацию собора по поводу злополучного декрета правительства, в которой утверждалось, что «религиозное успокоение 100 миллионов православного русского населения, необходимое для государственного блага, может быть достигнуто не иначе как отменой всех распоряжений, посягающих на жизнь и свободу народной веры». Однако все эти глубоко продуманные церковные определения у власть имущих вызывали одну реакцию – раздражение и злобу. Можно здесь вспомнить пророческие слова Вл. Соловьева, утверждавшего в книге «Россия и Вселенская Церковь», вышедшей в конце XIX в., что в результате революционного переворота «свободный и властный индивид роковым образом окажется рабом и беззащитной жертвой государства или «нации», т. е. шайки темных личностей, вынесенных революционным водоворотом на поверхность общественной жизни и освирепевших от сознания своего внутреннего ничтожества».
Мартиролог по мученикам за веру, погибшим только в первые годы большевистской власти, составляет не одну книгу, поэтому здесь будут названы лишь несколько имен. Список высших иерархов Церкви, входящих в этот мартиролог, открывает киевский митрополит Владимир. Церковные события на Украине начала 1918 г. были очень тревожными. Сепаратистские настроения, всегда сильные в киевской митрополии, грозили стать реальностью; на всеукраинском церковном соборе, открывшемся в Киеве 7 января 1918 г., большая группа священников из националистской церковной рады требовала полной автокефалии, что означало раскол
Патриарх Московский и всея Руси Никон (1605–1681). Избран в 1652 г.
4 июля 1918 г. в подвале дома Ипатьевых в Екатеринбурге был убит Николай II вместе со всей семьей; в течение ближайших месяцев большевики расстреляли всех членов императорской фамилии, которые не пожелали или не успели покинуть Россию. Как ни старался патриарх Тихон избегать столкновений с безбожной властью, чтобы своей смертью не обезглавить и без того слабеющую Церковь, оставаться равнодушным к кровавым событиям и святотатству он не мог. В конце 1918 г. патриарх направил в Совет народных комиссаров послание, в котором с нескрываемой болью писал: «Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью и вместо мира искусственно разожгли классовую вражду. И не видно конца порожденной вами войне, т. к. вы стремитесь руками русских рабочих и крестьян доставить торжество призраку мировой революции… Никто не чувствует себя в безопасности, все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела… Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем не повинных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопределенной контрреволюционности. Бесчеловечная казнь отягчается для православных лишением последнего предсмертного утешения – напутствия Святыми Тайнами, а тела убитых не выдаются родственникам для христианского погребения. Вы наложили свою руку на церковное достояние, собранное поколениями верующих людей, и не задумались нарушить их предсмертную волю. Вы заградили доступ в московский Кремль – это священное достояние всего верующего народа… Ныне же к вам простираем мы наше слово увещания: отпразднуйте годовщину вашего пребывания у власти освобождением заключенных, прекращением кровопролития, насилия, разорения, стеснения веры; обратитесь не к разрушению, а к устроению порядка и законности, дайте народу желанный и заслуженный им отдых от междоусобной брани. А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая, и от меча погибнете сами вы, взявшие меч». Это послание не предназначалось для обнародования, но тем не менее вскоре патриарх был подвергнут домашнему аресту без объяснения причин. В начале 1919 г. серьезным потрясением в жизни Церкви стало кощунственное и повсеместное вскрытие мощей святых угодников. Многотысячная толпа верующих собралась у ворот Троице-Сергиевой лавры, когда власти вскрывали мощи преподобного Сергия Радонежского, небесного покровителя России. Затем по требованиям богомольцев их впустили в лавру и позволили приложиться к святым останкам; в течение нескольких дней круглые сутки двигался поток верующих к раке. Оберегая главные святыни Церкви, патриарх обратился в Совнарком с соответствующим протестом, который остался без ответа, если не считать распоряжение наркомата юстиции передать все нетленные мощи в музеи. Одним из главных центров такого рода стал Казанский собор в Петрограде, переименованный в музей атеизма и религий. (Именно здесь уже в начале XXI в. были обретены мощи преподобного Серафима Саровского.)
Летом 1921 г. в Поволжье, Приуралье и на Украине разразилась жесточайшая засуха, в результате чего к весне 1922 г. голодало более 20 миллионов человек, из которых многие скончались. Чтобы привлечь Церковь к кампании помощи голодающим, к патриарху был направлен Горький, после чего под председательством святителя Тихона был организован так называемый Помгол – «Всероссийский комитет помощи голодающим». Тихон обратился к своей пастве, к другим патриархам, к римскому папе с посланиями, где призывал помочь России в ее горе. Вскоре власти декретом ВЦИК распустили Помгол, а собранные средства конфисковали. Затем началось неслыханное святотатство – разграбление церквей и монастырей, а священников, отстаивающих освященное церковное имущество, необходимое для проведения литургий, беспощадно расстреливали; замена церковных драгоценностей продуктами не допускалась. Патриарх издал воззвание к православному священству с призывом жертвовать для голодающих церковные драгоценности, если они не употребляются при богослужениях, но это не останавливало грабителей – забирали все подчистую. При этом до голодающих доходила лишь небольшая часть этого богатства, большинство драгоценностей оседало в гохранах или было за валюту продано по дешевке зарубежным антикварам. В закрытом письме членам Политбюро весной 1922 г. Ленин с дьявольским цинизмом писал: «Изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, не останавливаясь ни перед чем и в самый короткий срок. Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше».
Весной 1922 г. в Петрограде начался процесс над большой группой священнослужителей и близких к Церкви мирян. Главным обвиняемым был митрополит петроградский и гдовский Вениамин – второе лицо в иерархии Русской православной Церкви; патриарх Тихон предполагал сделать Вениамина своим заместителем в случае своего ареста. Огромная толпа верующих, собравшаяся возле дома Дворянского собрания, где проходил суд, требовала немедленного освобождения любимого пастыря и забросала камнями обвинителя Введенского, главу раскольничьей обновленческой церкви. Формулировка обвинения впоследствии многократно использовалась на советских судебных процессах и звучала так: подсудимые «состояли в сговоре со всемирной буржуазией и контрреволюционной русской эмиграцией», кроме того, они обвинялись в подстрекательстве верующих против властей и распространении опубликованного в газетах обращения митрополита Вениамина в Помгол. В своем последнем слове владыка Вениамин сказал: «Я старался по мере сил быть только пастырем душ человеческих. И теперь, стоя перед судом, я спокойно дожидаюсь его приговора, каков бы он ни был, помня слова апостола: “Берегитесь, чтобы вам не пострадать как злодеям, а если кто из вас пострадает как христианин, то благодарите за это Бога”».