История православия
Шрифт:
В переломные годы конца XIX и начала XX вв. русская интеллигенция расслоилась по своим интересам. Некоторые стали марксистами и последователями Чернышевского, Добролюбова и Писарева, другие организовали ряд религиозно-философских обществ с явной тягой к мистицизму. Как легко понять, это разделение связано с различным отношением к религии. Признанным главой мистических течений в философии стал Вл. Соловьев, о раннем периоде жизни которого говорилось выше. Ближайшими последователями Соловьева были его близкие друзья князья Сергей и Евгений Трубецкие. Со временем ряды религиозных философов пополнились за счет представителей марксистских течений; так, видный экономист Булгаков, на работы которого ссылался Ленин, занялся сперва религиозной философией хозяйства, а затем православным богословием, став, как и его отец, священником. В этот же лагерь из лагеря марксистов перешел Бердяев; свое обращение он описал в книге «Самопознание». Здесь можно упомянуть «русского Леонардо» Флоренского, физика и математика, принявшего сан и написавшего в Троице-Сергиевой лавре замечательный труд «Столп и утверждение Истины», и, наконец, одного из немногих создателей оригинальной русской системы религиозной философии Франка, тоже начавшего с марксизма.
Митра патриарха Иова. 1595 г.
Теперь продолжим рассказ о Вл. Соловьеве, о его жизни и трудах зрелого периода. По словам Булгакова, религиозная философия Соловьева есть «самый полнозвучный аккорд». Действительно, в его системе нашли место
Соловьева основоположником их течения, но он в ответ зло над ними смеялся. В заключение краткого рассказа об этой удивительной личности, оставившей заметный след в культурной жизни России конца XIX в. и начала XX в., приведем одно из характерных его стихотворений: «Бедный друг! истомил тебя путь,/ Темен взор, и венок твой измят,/ Ты войди же ко мне отдохнуть,/ Потускнел, догорая закат./ Где была и откуда идешь,/ Бедный друг не спрошу я любя;/ Только имя мое назовешь —/ Молча к сердцу прижму я тебя./ Смерть и Время царят на земле, – / Ты владыками их не зови,/ Все, кружась, исчезает во мгле,/ Неподвижно лишь солнце любви».
Умер Вл. Соловьев летом 1900 г. под Москвой в имении своего друга и ученика князя С. Трубецкого; похоронен на Новодевичьем кладбище рядом с могилой своего отца-историка. Многочисленные ученики и последователи Вл. Соловьева, члены «Религиозно-философского общества им. Вл. Соловьева» в большинстве своем закончили свои дни за границей, куда их в 1922 г. отправил Ленин на так называемом «философском пароходе»; оставшиеся на родине, как правило, попали в сталинские лагеря.
Здесь уместно сказать несколько слов об оригинальном религиозном мыслителе второй половины XIX в., которого Вл. Соловьев в письме назвал своим «учителем и отцом духовным», и о котором Л. Толстой говорил: «Я горжусь, что живу в одно время с подобным человеком». Речь идет о Федорове – христианском философе, основные идеи которого выходят за пределы христианских принципов. Николай Федоров – незаконнорожденный сын князя Гагарина и пленной турчанки, родился в 1828 г. Учился в Ришельевском лицее в Одессе, затем преподавал историю и географию в уездных училищах. С 1867-го и до смерти в 1903 г. Федоров жил в Москве, где работал в библиотеках – сперва в Чертковской, а с 1874 г. более четверти века – в библиотеке Румянцевского музея (в советское время – имени Ленина). Он составил первый каталог книг Румянцевского музея и организовал международный книгообмен. Федоров вел аскетический образ жизни, хотя аскетом себя не считал. «Не гордись, тряпка, завтра будешь ветошью», – любил повторять он. Свою скромную зарплату он почти целиком раздавал нищим, приходившим к нему за «стипендией». Его энциклопедические познания не заглушали в нем тяги и способности к живому и оригинальному творчеству. При жизни Федоров печатался мало – ему не нравилось, что за плоды его мысли люди вынуждены платить деньги. Его главный труд «Философия общего дела» был опубликован уже после смерти автора. По мнению Федорова, философия как чистое созерцание и умозрение ставит себя в рабское положение по отношению к миру. «Чтобы сделаться знанием конкретным и живым, – писал он, – философия должна стать знанием не только того, что есть, но и того, что должно быть, т. е. она должна из пассивного умозрительного объяснения сущего стать активным проектом долженствующего быть, проектом всеобщего дела». Какое же дело Федоров считал всеобщим? Грубо говоря, его рассуждения таковы: всякая специализация разделяет людей на группы по специальностям и интересам, часто враждующие между собой. Однако есть проблема, одинаково близкая всем – это воскресение умерших предков, как бы дико, на первый взгляд, подобное дело ни выглядело. Именно его Федоров назвал общим и предложил ряд проектов по его реализации, используя достижения естественных наук. Эти проекты фантастичны, но основная идея глубоко христианская. Федоров считает, что в деле спасения «человечество призвано быть орудием Божиим», а не ждать пассивно Второго Пришествия. По Федорову, после Христа наше спасение целиком зависит от нас самих. Как он пишет: «Если первородный грех осудил нас на знание без действия, обратив древо познания в древо крестное, то древо крестное объединяет всех в стремлении превратить знание в дело». Этим нам всем открывается «возможность и способность сделаться орудием Божественного плана». Зеньковский говорит, что два пронзительных чувства, глубоко проникшие в душу философа, определили его мысли и построения: первое – чувство людской разобщенности и отсутствия истинно братских отношений в человеческом обществе, а второе – невозможность забыть о том, кто уже ушел из жизни. Эти чувства содержат осуждение тех, кто замкнулся в себе самом, кто равнодушен к живым и мертвым. Свои проекты Федоров считает новым шагом к возвещенной в Евангелии победе над смертью. Он с редкой остротой пережил христианские положения о смерти как предельном зле и неправде и о грядущем воскресении как желанной правде и своими слабыми человеческими силами стремился эту правду приблизить.
Заметным событием в жизни общества был выход в 1909 г. сборника «Вехи», где в статьях религиозных философов, правоведов, литературоведов, большинство которых прошло через увлечение марксизмом, была дана жесткая переоценка взглядов на интеллигенцию. Булгаков писал: «Нет интеллигенции более атеистической, чем нынешняя русская… Некоторая образованность, просвещенность есть в глазах нашей интеллигенции синоним религиозного индифферентизма». Богоборчеству этой интеллигенции Булгаков противопоставил смирение русских святых и подвижников. Гершензон отмечал оторванность интеллигенции от народа: «Мы сонмище больных, изолированных в родной стране – вот что такое русская интеллигенция… Каковы мы есть, нам не только нельзя даже мечтать о слиянии с народом – бояться мы его должны, пуще всех казней власти, и благословлять эту власть, которая своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной». Одному из составителей и авторов сборника Струве сочувственное письмо написал архиепископ Антоний Волынский: «Мы не знаем, чем больше восхищаться: научностью ли, разумностью ли ваших доводов или примиренным любящим голосом вашего обращения к инакомыслящим, или вашею верою в силу человеческой совести даже у тех, кто ее отрицает в теории, и на практике, или, наконец, вашей суворовской храбростью, вашим восторженным мужеством, с которым вы, подобно уверовавшему Савлу, обращаетесь к своим собратьям по былому ложному увлечению». Идеи веховцев получили распространение среди учащейся молодежи.
Теперь после короткого отступления в область религиозной философии пора вернуться к делам государства и Церкви в первые годы XX в. Трагическим событием для страны стало убийство в 1911 г. Столыпина эсером и агентом охранки Богровым. Убийство произошло на глазах у Николая II в киевском оперном театре во время спектакля «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»). Найти достойную замену этому замечательному политику и сильной личности уже не удалось. Тем не менее три года после убийства Столыпина прошли сравнительно спокойно, хотя брожения в разных слоях общества продолжались. Эти брожения затронули и Церковь, особенно после издания указа 1905 г. о свободе вероисповеданий и последующего за ним манифеста. Речь, прежде всего, идет о так называемом обновленческом движении, в котором принимали участие как церковнослужители, так и светские люди, близкие к Церкви; они считали, что Русская православная Церковь давно и остро нуждается во внутреннем переустройстве.
О тебе радуемся (деталь). Московская школа.
Мастерская Дионисия. Начало XVI в.
Летом 1909 г. в Троице-Сергиевой лавре открылся монашеский съезд. Один из главных вопросов съезда касался развития монастырского старчества. В старчестве Церковь видела мощное средство оздоровления и укрепления монастырской жизни, воспитания нового поколения иноков и, что, по-видимому, было основным, поднятия авторитета монастырей и превращения их в религиозные центры Православия в стране. Как было написано в заключительном документе, «забота об этом деле должна быть первейшею заботою как настоятелей, так и старшей братии и самих епископов». Кроме того, съезд принял решение о повсеместном введении в монастырях общежительного строя. В одном из пунктов программы съезда отмечалось, что «больным местом в монастырской жизни является вопрос о том, что делать с теми иноками, которые изменили своим обетам, живут зазорно, монастырской дисциплине подчиняются лишь настолько, чтобы иметь возможность пользоваться кельей и столом бесплатно». По этому поводу Синод предложил способ упрощения процедуры снятия монашеского сана. Для поднятия образовательного уровня монахов было решено увеличить число специальных курсов для послушников.
О тебе радуемся (деталь). Московская школа.
Мастерская Дионисия. Начало XVI в.
В 1910 г. в печати впервые промелькнуло имя «старца» Григория Распутина. Это была воистину дьявольская личность; он сыграл роковую роль в жизни предреволюционной России, обладая огромным влиянием на императорскую семью, особенно на императрицу, поскольку успешно лечил больного гемофилией наследника-цесаревича Алексея.
Распутин назначал и снимал министров, устраивал во дворце оргии с участием высокопоставленных дам двора и всеми своими поступками серьезно компрометировал в глазах общества государственную власть и императорскую семью. Григорий обладал мощной гипнотической способностью влиять на людей, был по нынешней терминологии экстрасенсом самого высокого уровня. Родом Распутин был из крестьян Тобольской губернии, а погиб от пуль заговорщиков в самом конце 1916 г.
Богатым на события оказался 1913 г., последний предвоенный год. Осенью этого года в киевском суде рассматривали дело Бейлиса, всколыхнувшее массы людей в России и за границей. Весной 1911 г. в Киеве было найдено тело двенадцатилетнего мальчика Андрея Ющинского, обезображенное и со множеством ножевых ран. Определенные круги пустили слух, что мальчик убит евреями в ритуальных целях – его кровь якобы использовали для приготовления мацы к еврейской Пасхе. Это был дикий отголосок распространенных в средневековой Европе процессов, связанных с так называемыми «кровавыми наветами». Хотя полицейские указывали на некую воровскую шайку, совершившую это убийство, прокурор судебной палаты старался оправдать версию о ритуальном убийстве, совершенном служащим кирпичного завода Менделем Бейлисом. Правые газеты, такие как «Новое Время», поддерживали прокурора. Несмотря на давление со стороны правых союзов и правой прессы, суд вынес Бейлису оправдательный приговор. Это было торжество русского правосудия, продемонстрировавшего свою независимость и высокий профессионализм.
В начале 1913 г. исполнилось 300 лет дому Романовых; этот юбилей был пышно отпразднован. В высочайшем манифесте говорилось: «Совокупными трудами венценосных предшественников наших на престоле российском и всех верных сынов России создалось и крепло Русское государство. Неоднократно подвергалось наше отечество испытаниям, но народ русский, твердый в вере православной и сильный горячей любовью к родине и самоотверженной преданностью своим государям, преодолевал невзгоды, выходя из них обновленным и окрепшим. Тесные пределы московской Руси раздвинулись, и Российская империя стала ныне в ряду первых держав мира». Действительно, к началу рокового 1914 г. Россия испытала подъем во всех сферах жизни. Небывалого уровня достигло хозяйство, интенсивно развивалась культура, наука, образование; естественный прирост населения составлял три миллиона в год, резко повысился уровень благосостояния народа. Влиятельная французская газета, изучив по поручению своего правительства положение в России, писала: «Если дела европейских наций будут идти дальше так же, как шли до сих пор, то к середине текущего века Россия будет господствовать в Европе как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении». К сожалению, этим прогнозам не суждено было сбыться. В середине 1914 г. в столице Боснии Сараево был убит наследник австрийского престола Франц-Фердинанд, что послужило поводом к началу Первой мировой войны. Со времени вступления в войну России, страна начала стремительно скатываться в бездну, к катастрофе октябрьского переворота 1917 г. Об этом страшном времени и о церковном соборе, который наконец был созван летом 1917 г., будет рассказано в третьем пункте, заключающем настоящую главу.