История России с древнейших времен. Том 13. От царствования Феодора Алексеевича до московской смуты 1682 года

Соловьев Сергей Михайлович

Через пять лет по издании этого постановления, в котором высказывался только извечный обычай, началась война и продолжалась до конца царствования Алексея Михайловича и перешла в царствование его преемника; пошли войны и с Польским, и с Немецким (Шведским) государствами, и с черкасами, и с татарами, и с турками, и с Разиным, и с соловецкими бунтовщиками. Легко понять положение тяглых людей.

Приехали в города выборные, бывшие в Москве на соборе, и привезли известие: решено быть войне. В Уложении уже определено, какое непосредственное следствие этого решения: сбор денег. Указ не замедлит прийти – сбирать пятую, или десятую, или двадцатую деньгу; идут тяглые люди и «по святой непорочной евангельской заповеди Христове» говорят правду, что каждому доведется заплатить от животов и промыслов. Утаить нельзя: товарищи торговые люди знают торговлю и промыслы каждого, скажут и положат, что доведется взять. С начала польской войны при царе Алексее собирали сперва двадцатую деньгу, потом десятую в продолжение нескольких лет, а в 1662 и 1663 годах собирали пятую деньгу. Кроме денег брали натурою на корм ратным людям муку ржаную, сухари, крупы, толокно; брали подводы под военные снаряды, брали с 60 дворов по лошади с проводником, телегою и со всею упряжью, со всеми путевыми припасами. Это были платежи чрезвычайные, на случай войны; постоянно тяглые люди платили: дани и оброки; деньги на выкуп пленных (с двора по 8 денег,

с дворов служилых людей по 2 деньги); стрелецкие деньги; ямские деньги; деньги на корм воеводам; в подмогу подьячим, сторожам, палачам, тюремным и губным целовальникам; на строение воеводских дворов, губных изб и тюрем; в приказную избу на свечи, бумагу, чернила и дрова; прорубные деньги – за позволение зимою в прорубях воду черпать, платье мыть и скот поить. Тяглые люди обязаны были строить и чинить крепости в городах; обязаны были строить мосты. В 1658 году, когда война усилилась, начали искать повсюду средств, как бы увеличить доходы, как бы заставить платить тех, которые еще не платили. Пошли грамоты по городам: переписать бобылей, пешков и захребетников, которые служб никаких не служат, податей не платят, живут в белых. Поднялся вопль между бобылями, пошла челобитная: «Разве мы, сироты твои, безданны! С 1624 года каждый год платим в казну окладного оброка с дворов и с пустых мест по 2 рубля по 10 алтын; в смоленскую службу платили мы по 2 рубля с двора да платим по 8 алтын по 2 деньги с двора за хлебные запасы; да с тех же дворов платим по 6 алтын по 4 деньги с ворот; да по 8 денег с двора пленникам на выкуп, да за подводы даточным на год по рублю с двора: да в прошлых же годах платили мы с посадскими людьми в ряд с прожитков своих и животов десятую деньгу».

Для примера, сколько сходило в казну денег с города, возьмем средний по богатству город, именно Устюг Великий: с него в 1670 году «оброку и пошлин, за намесничь корм, за присуд, за пошлинных людей доход, с сох дани, за поминочные черные соболи, ямских и приметных денег, за городовое, засечное и ямчужное (селитряное) дело, за поплужную пошлину, соколья оброку, казначеевых, дьячьих и подьячьих пошлин, за праветчикову поворотную пошлину, с посаду, с 11 сох и с пол-полтрети сохи по окладу 321 рубль 13 алтын 5 денег. Да с лавок и амбаров, с лавочных и амбарных мест, с хлебных полков, с харчевых изб, кузниц, островков, нарей, прксад, полянок, дворовых пустых мест, с Пятницкого сельца, с новораспашных деревень за посопный хлеб оброку 81 рубль 12 алтын 5 денег. Таможенной пошлины 4910 рублей; с бани 44 рубля; с кружечных дворов 4530 рублей».

Часть этих доходов истрачивалась тут же на постоянные городские надобности или на какие-нибудь чрезвычайные издержки по приказу из Москвы. В иных городах доходов не ставало на городские нужды. Из Великого Новгорода прислали ведомость: «С Новгорода и новгородских пригородов, с посадов и уезду, данных и оброчных, таможенных и кабацких денег соберется по окладу 11318 рублей, а в расход в В. Новгороде жалованья денежного стрельцам, козакам и иным оброчникам и на неокладные всякие расходы придется дать 7656 рублей да хлебного жалованья стрельцам, козакам и всяким оброчникам по окладу 9526 четвертей ржи, 7224 четверти овса, 306 четвертей ячменя, а деньгами за хлеб против торговой меньшой цены придется дать 4705 рублев; всего на окладные и неокладные расходы и за хлеб придется дать 12362 рубля, кроме прибылых расходов». Надобно было урезать расходы: отняли жалованье у голов и сотников стрелецких и у городового прикащика (потому что все это помещики); у пятидесятников и десятников стрелецких убавлено жалованье; у подьячих убавлено жалованье и убавленное велено давать только тем, у которых нет поместий; пушкарям за денежное и хлебное жалованье велено ходить в съезжих избах в приставах, их же и в уезды посылать, а приставов уничтожить; казенным кузнецам и плотникам денежного и хлебного жалованья не давать, а как будет государево дело, и им тогда давать поденный корм, у сторожей съезжей избы и воротников отнято хлебное жалованье; но и за этою убавкою всех доходов в расход недостало на 1044 рубля. Со Пскова и псковских пригородов собиралось 13329 рублей, а жалованья должно было дать 15387 рублей, недоставало 2058 рублей. Вследствие этого донесения указ: новгородских и ладожских козаков за жалованье можно устроить землями, в Новгородском уезде порожних земель много; уменьшить жалованье подьячему в Ладоге наполовину и т. д.

Составлена смета, что доходов соберется («имеется собрати») столько-то; а если не соберется? Если некоторые посадские люди объявят, что не в состоянии заплатить? Тогда правеж; но иные крепки, перенесут удары и не заплатят; на этот случай у праветчиков наказ: «Если посадские люди на правежу начнут отстаиваться и денежных доходов платить не станут, у таких дворы их, лавки и имение отписать на великого государя».

Но не одни подати и чрезвычайные сборы тяжело лежали на посадских людях; у них были еще службы, которые, кроме того что отнимали время от промыслов, часто также обещали правеж в награду. Самая тяжкая по ответственности служба для посадских людей была служба в верных (присяжных) головах и верных целовальниках при продаже вина от казны. В 1652 году государь по совету с духовенством и думными людьми указал: «Во всех городах, где были прежде кабаки, быть по одному кружечному двору, продавать вино в ведра и кружки, чарку сделать в три чарки и продавать по одной чарке человеку, а больше чарки одному человеку не продавать; питухам на самом кружечном дворе и близ двора сидеть и пить не позволять, ярыжкам, бражникам и зершикам (игрокам в зернь) на кружечных дворах не быть. В Великий пост, Успенский, даже и по воскресеньям вина не продавать, в Рождественский и Петров посты не продавать по средам и пятницам. Духовенство белое и черное не пускать и вина им не продавать. В селах быть кружечным дворам только в больших. Быть кружечным дворам на вере, выбирать на них лучших людей за крестным целованьем». Какую выгоду получала казна от продажи вина, видно из того, что ведро вина в 1674 году казне стоило 20 алтын, а продавалось по рублю; по кружкам ведро вина на кружечном дворе стоило рубль 16 алтын 4 деньги, по чаркам – 2 рубля. Пиво в варенье стоило по семи денег ведро, а продавалось по два алтына ведро. Пуд меду покупали по рублю, выходило из пуда 7 ведер, каждое продавали по 6 алтын по 4 деньги. Винокуры иногда выписывались из Малороссии. Лучшим посадским людям позволялось курить у себя на дому вино в небольшом количестве, ведра по два, по случаю больших праздников и особенных семейных торжеств – свадьбы, родин, крестин, поминок; средним и младшим людям вина курить не позволялось, могли они к торжественным случаям сварить немного пива и меду, давши знать об этом на кружечном дворе, что называлось явкою, и заплатив явочные пошлины.

Но явят немного, а выкурят или сварят гораздо больше в ущерб казне, даже станут продавать тайком; узнают об этом на кружечном дворе – надобно накрыть врасплох и вынуть запрещенный товар: хлопоты большие, а делать нечего, надобно смотреть зорким глазом, потому что, если к концу года мало сбору,

сейчас грозный запрос: почему против прежних лет мало собрано? Верный голова и целовальники должны отвечать своими деньгами, иначе правеж. Потом нельзя всем отпускать на наличные деньги, у многих часто денег нет, надобно верить в долг, к концу года долги эти нужно собрать, ибо казна ждать не станет. Для сбора долгов, для выимки питья нужно жить в больших ладах с воеводою, не щадить ему подарков в царские дни, что называлось «в почесть для царского величества», не щадить подарков за обеды, которые давал воевода и за которые нужно было приглашенным дарить хозяина; потом отвозить деньги в Москву нельзя с пустыми руками, дьяки и подьячие привяжутся. Один целовальник рассказывал: «Будучи у сбору на кружечном дворе, воеводам в почесть для царского величества, и для высылки с казною к Москве, и для долговой выборки, и за обеды харчем и деньгами носили не по одно время; а как к Москве приехали, дьяку в почесть для царского величества харчем и деньгами носили не по одно время, да подьячему также носили, да молодым подьячим от письма давали же, а у отдачи денежной казны для отписки, для отпуску дьяку да подьячему харчем и деньгами носили же не по одно время, а носили в почесть из своих пожитков, да что брали с товарищей своих целовальников в подмогу, а не из государевых сборных денег, и носили по воле, а не от каких нападков».

Кроме воевод и московских посылок тяжелы были кружечным головам солдаты, которые безнаказанно буйствовали при отсутствии дисциплины, при потачке своих начальных людей, при том состоянии общества, когда всякий сильный, вооруженный мог позволять себе все со слабым, невооруженным. Мы видели, что мог позволять себе в городе какой-нибудь прикащик соседнего села, тем более солдаты. В постные дни, когда запрещено было продавать вино на кружечном дворе, солдаты являлись туда и начинали сами продавать свое вино из фляг в чарки людям, не желающим поститься; на дворах своих, где стояли постоем, продавали всякие пьяные браги; на выимку к ним ходить голова не смел: хвалились убить его до смерти; несмотря на запрещение, собирались на кружечный двор играть в зернь и карты; питухов на кружечный двор не пускали, продавали им вино сами, целовальников били до полусмерти. Подрыв питейному сбору страшный, а за все отвечают голова и целовальники.

Другие службы посадским людям были: в головах и целовальниках при сборе таможенных доходов; при сборе стрелецкого хлеба; в подсудных целовальниках к пошлинным и ко всем денежным сборам в съезжей избе; на конную площадь при сборе денег с пятнания лошадей; в головах банного, перевозного и мостового сбора; в соцких, пятидесяцких и десяцких для полиции и для извета всяких воровских дел. Земский староста сзывает посадских людей в земскую избу: пришел царский указ, велено выбрать голову и целовальников к таможенному сбору; но кого выбрать? Надобно выбрать людей с состоянием, которые могли бы отвечать за недобор; но таких нет, кто был побогаче, те выбраны на кружечный двор. Мир решил – слать челобитную к царю, что выбрать некого, велел бы великий государь прислать голову из Москвы. Но из Москвы прислать некого, здесь свои службы, и в город шлется другой указ: выбрать к таможенному сбору того же голову и целовальников, которые выбраны к кабацкому сбору; таким образом, одни и те же посадские люди должны нести две тяжелые службы.

Мы видели, что посадские и уездные люди дают деньги на кормление воевод и подьячих. Земский староста расходует этими мирскими деньгами, каждый день вносит в книгу, что издержано. 1 сентября несено воеводе: пирог в пять алтын, налимов на 26 алтын; подьячему пирог в 4 алтына 2 деньги, другому подьячему пирог в 3 алтына 4 деньги, третьему пирог в 3 алтына 2 деньги. Воевода для Нового года позвал обедать, за эту честь надобно заплатить, и староста несет ему в бумажке 4 алтына, боярыне его 3 алтына 2 деньги, сыну его 8 денег, боярским боярыням 8 денег, жильцам верховым 6 денег. На другой день, 2 сентября, опять староста идет к воеводе, несет четверть говяжью в 12 алтын 4 деньги да щуку в 6 алтын. Подьячему четверть говяжью в 9 алтын 4 деньги. 3 сентября староста несет воеводе щук на 19 алтын да на воеводский двор купил лопату в 2 деньги, 100 свеч сальных – дал 8 алтын 2 деньги, купил в съезжую избу бумаги 5 дестей, заплатил 11 алтын 4 деньги. 5 сентября воеводе четверть говяжью на 12 алтын 4 деньги; подьячему четверть говяжью в 9 алтын 4 деньги; другому подьячему то же. 6 сентября воеводе четверть говяжью. 7 сентября староста и мирские посыльщики ходили обедать к подьячему, отнесли в бумажке 16 алтын 4 деньги, жене его 8 алтын 2 деньги, матери его 3 алтына 2 деньги. 8 сентября воеводе отнесено щук по 12 алтын. 9 – воеводе четверть говяжья и подьячему столько же. 10 – воеводе щуки. И – опять обед у подьячего: отнесено ему в бумажке 13 алтын 2 деньги, жене 6 алтын, матери 3 алтына, дочери 10 денег; на другой день, 12 числа, ходили к нему на похмелье, отнесли в бумажке 20 алтын. 12 числа воеводе четверть говяжья. 14 – воеводе репы четверик на 3 алтына 4 деньги. 16 – воеводе рыбы, щук и налимов на 11 алтын; подьячему рыбы на 3 алтына да поставили почесть подьячим съезжей избы – вина и пива на 6 алтын 4 деньги. 17-на именины царевны Софии воеводе пирог в 5 алтын и подьячим пироги; да воеводе и подьячему рыба. 19 – воеводе четверть говяжья и т. д.

Мы видели расходные книги земского старосты; теперь заглянем в росписи, что издерживали мирские посыльщики, присылаемые в город из волостей для платежа денег. «Ходил к воеводе, нес хлеба и калачей на 2 алтына, в бумажке денег три алтына, людям его дал две деньги. Ходил к воеводе, нес хлеб, да калач в 2 алтына, да мяса задь говяжью 26 алтын 4 деньги, да свиную тушу в рубль, да баранью тушу 13 алтын; деньгами 3 рубля; племяннику его рубль, другому племяннику 10 алтын, боярыне рубль, дворецкому 21 алтын, людям на весь двор 21 алтын, ключнику 10 денег, малым ребятам 2 алтына, денщику 2 алтына, подклетным 3 алтына. Подьячему хлеб да калач, деньгами 2 рубля с полтиною, жене его 16 алтын, двоим племянникам рубль, людям на весь двор 10 алтын, ключнику 3 алтына, денщику 2 алтына, приворотнику алтын, малым ребятам 8 денег, блаженному 4 деньги. Приставам дал всем в братью 6 денег да, стояв на правеже, дал приставу 2 деньги, да когда платил деньги, дал сторожу в мешок 2 деньги, да что писал книгу целовальник взял 2 деньги, да староста взял за сено, что миром сулено воеводе, 4 гривны».

Эти мирские расходы на воеводу и подьячих были делом обыкновенным, не возбуждали ропота и жалоб; но иной воевода хотел кормиться уже слишком сытно; в земской избе слышались громкие жалобы, и, наконец, подьячий земской избы садился писать челобитную, бил челом посадский и всеуездный земский старостишка во всех посадских и уездных людей место: «Приехал воевода и взял с нас по приезде 120 рублей денег, брал с нас всякий месяц на хлеб по 12 рублей да хлеба по четверти ржи, по четверти овса, по четверти ячменя с сошки, итого по 99 четвертей на год да по пяти и по шести пив, а всякое пиво становится по три четверти хлеба; к Рождеству Христову и к Великому дни по полти мяса, итого по 126 полтей на год, да к Петрову дни по барану с сошки, да по 2000 яиц, да на всякий день мелкими припасами, мясом, рыбою и калачами, с ямщиков по 30 рублей на год, да на всякие сутки сальных свеч по полуполтине, да лошадям сена по 50 рублей на год; а земских старост к мирским сборам и целовальников и приставов и иных ружников нам, мирским людям, выбирать не давал, выбирал сам собою тех, кто ему больше даст».