История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
Шрифт:
В феврале в Острогожском округе Воронежской области повстанцы 3 дня вели бой с военными курсантами, в марте отряд из 700 человек попытался взять Кисловодск, в Сальских степях повстанцы объявляют мобилизацию мужского населения станиц, под Армавиром в июле действовал отряд полковника Добровольческой армии Никиты Козлова, 10 лет находившемся на нелегальном положении.
Историческая справка
Народный мститель Блажевский действовал в Киевской губернии в 1920-е гг. и во время коллективизации. Сын священника, он еще во время Гражданской войны создал отряд, который боролся с большевиками. Во время НЭПа Блажевский и его товарищи перешли к мирной жизни, но сохранили связи и оружие. В 1929 г., с началом насильственных конфискаций зерна у крестьян, Блажевский вновь перешел к активным действиям. Его отряд, состоящий из нескольких десятков идейных бойцов, действовал обычно небольшими группами, которые мстили за жестокости при проведении коллективизации. Большевицкую администрацию Блажевский истреблял, их дома и хозяйства уничтожал. Практически все крестьяне поддерживали отряд Блажевского, давали ему и его людям укрытие. Свои осведомители были у Блажевского и в ГПУ, в воинских частях, и партийных органах. Кара Блажевского была неотвратима, а сам он – неуловим. Против отряда высылали батальоны регулярной армии, в оцеплении лесов участвовали целые полки, но все напрасно. От столкновений с крупными отрядами Блажевский уходил, а маленькие уничтожал. Лишь лютой зимой голодомора 1932–1933 г. отряд Блажевского был выслежен усиленным батальоном ГПУ. В жестоком двухдневном бою все члены отряда Блажевского погибли. «Блажевский имел красивое мужественное лицо, голубые глаза. Одет он был в галифе и кожаную тужурку. Через плечи крест-накрест были надеты пулеметные ленты. На нем также была винтовка, револьвер, кинжал и две гранаты. – Я так перепугался, что не в силах был скрыть, кто я, – рассказывал встретивший его случайно в лесу инструктор райкома партии… Видя, как я трясусь, и, очевидно, не имея каких-либо сильно компрометирующих меня в его глазах данных, он положил мне руку на плечо и улыбаясь промолвил – Не бойтесь, я вам ничего плохого не сделаю, но будьте и вы человеком». – Д. Гойченко. Сквозь раскулачивание и голодомор. С. 243–246.
Жители станицы Павловской на Кубани поголовно восстали против коллективизации, начали избивать местных и приезжих коммунистов. Войска ГПУ подвергли станицу артиллерийскому обстрелу, затем выселили все 22 тыс. ее жителей. Их заменили демобилизованными красноармейцами и станицу переименовали в Красноармейскую. Подобным образом в станице Белая Глина казаки избили активистов и заперли их на ночь в амбар, чтобы судить на следующий день. Но поутру явился отряд ГПУ, согнал жителей станицы на церковную площадь и открыл по ним пулеметный огонь. По меньшей мере 9 станиц на Кубани и 4 на Дону были полностью выселены на Север (на Кубани – Полтавская, Медведовская, Уринская, Уманская, Незамаевская, Ладожская, Старо-Деревянковская, Ново-Деревянковская и Старо-Корсунская; на Дону – Мешковская, Старо-Щербинская, Боковская и Платнировская).
До горных районов Дагестана коллективизация дошла в последнюю очередь, и восстание там вспыхнуло в мае 1934 г. В нем участвовали горцы и прятавшиеся у них русские и украинские крестьяне, всего до 25 тыс. человек. Многими отрядами повстанцев командовали русские, грузины, армяне. Был в их рядах и чисто мусульманский отряд. Руководил восстанием знатный аварец Абу-Бекир, сподвижник имама Гоцинского в годы Гражданской войны. Его начальником штаба был русский офицер, бывший «доброволец» из отряда Бичерахова – Александров. В ауле Джильда восставшими руководил грузин Борис Хоталошвили, в ауле Гимры – инженер-механик В. Степанов, в селении Ках – кубанский казак, хорунжий С. Василенко. В Хунзахе видный пост среди восставших занимал армянин из Кубы В. Григорьянц. Близок к штабу восставших был и Анатолий Орлов, русский, поведавший миру о беспримерном подвиге своих товарищей по оружию.
Историческая справка
Восстание, охватившее более 20 горных районов Дагестана, не было ни антирусским, ни антироссийским. «Наша народная вооруженная революционная борьба с бесчеловечным коммунизмом ставит своей целью победу над ним… – провозглашали в своем воззвании вожди восстания. – После свержения большевицкого строя, все народы, населяющие Россию, вправе в свободном волеизъявлении определить свою судьбу… В случае создания Российской Федеративной Демократической республики, на территории Федерации все народы равноправны…». А. Орлов. Дагестанское восстание 1934–1935 годов // Грани. 1957. № 34/35. С. 240–241.
По плану командовавшего восстанием Абу-Бекира, партизаны заманивали отряды НКВД и РККА в ловушку и разбивали их, часто ночью, из засады, добывая себе при этом оружие. Коммунисты до зимы так и не овладели инициативой. Только к лету 1935 г. они стали одолевать повстанцев, осадили их штаб в ауле Гуниб. В сентябре знаменитый аул пал. В октябре 1935 г. остатки восставших ушли через горы в Грузию.
Историческая справка
Не все отряды повстанцев были разгромлены или ушли за границу. Наиболее ярким является пример казачьего отряда Николая Назаренко, партизанившего в горах Кавказа, вплоть до начала войны в 1941 г. Казак станицы Старочеркасской Области войска Донского, Назаренко, будучи юношей, попал в Румынию вместе с остатками армии генерала Врангеля. В Румынии он окончил военный лицей и кавалерийское училище и стал офицером армии приютившей его страны, был дважды награжден и произведен в чин сотника. В 1933 г. Николай пытается перейти границу с СССР для ведения борьбы против большевизма на Дону, однако попадает в руки ОГПУ. После пыток в застенках он осужден на 10 лет лагерей, но бежит с этапа и поднимает восстание в родной станице, после подавления которого опять получает 10 лет, вновь бежит, но теперь уже на Кавказ. Там он формирует отряд из терских и кубанских казаков, с которым партизанит вплоть до сентября 1941 г. В сентябре он выводит отряд на Дон, начав действия на коммуникациях отступавших частей Красной армии, а в октябре присоединяется к наступающим войскам Вермахта. До конца войны Николай Назаренко сражается с большевиками в рядах 15-го казачьего кавалерийского корпуса генерала Паннвица. После войны он возглавил союз ветеранов 15-го казачьего корпуса.
За весну 1930 г. по официальным данным 2,7 тыс. повстанцев было убито в боях и 7,3 тыс. захвачено в плен. Из Казахстана тысячи кочевников ушли через границу в Китай, с Украины 745 человек пробились в Румынию.
Мнение историка:
«Великая драма в двух актах – 1918–1922 гг. и 1928–1933 гг. – конфликт новорожденного советского государства с подавляющим большинством его собственного населения (в 1926 г. крестьяне и скотоводы-кочевники разных национальностей все еще составляли 82 процента жителей страны)… стал наиважнейшим фактором довоенной советской истории. Это была действительно величайшая европейская крестьянская война… современной эпохи, может быть даже, величайшая крестьянская война в европейской истории». – А. Грациози. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917–1933. М.: РОССПЭН, 2005. С. 5–6.
«Вторая гражданская война» была не только протестом против введения колхозов, но и политическим движением против большевицкой власти. С октября 1931 по март 1932 г. чекисты, по частичным сведениям из 16 областей, фиксируют 616 выступлений с участием 55 тыс. человек. Зарегистрировано 3,3 тыс. террористических актов, распространение антисоветских и антисталинских листовок. В июле 1931 г. произошло восстание спецпоселенцев из Кузбасса и Алтая в Парбитской комендатуре на реке Чая в Томской области. В 1932 г. следует новое восстание на Кубани, к которому присоединяются красноармейцы.
Состояние Красной армии во время коллективизации было очень ненадежным, и ГПУ непрерывно проводило чистки и аресты командного и рядового состава. В одном из полков 12-й стрелковой дивизии в Белоруссии в мае 1931 г. была сделана попытка прорваться через границу в Польшу.
Одной из важных страниц в истории необъявленной войны большевицкой власти и народа России стали массовые репрессии против бывших офицеров в Красной армии в связи с так называемым делом «Весна». К осени 1917 г. русский офицерский корпус насчитывал почти 276 тыс. человек. Из них более 50 тыс. офицеров были истреблены большевиками по профессиональному признаку в ходе «Красного террора» в 1917–1920 гг. Из примерно 170 тыс. офицеров, участвовавших в Белом движении, около 55 тыс. погибли, около 60 тыс. оказались в эмиграции, и около 55 тыс. остались по разным причинам в России. Из них примерно 5 тыс. офицеров служили в армиях некоммунистических государств, возникших на территории Российской Империи. Около 50 тыс. офицеров большевики мобилизовали в РККА в 1918–1920 гг. в качестве военспецов. В 1920–1922 гг. к военспецам была добавлена часть бывших белых, попавших в плен (более 14 тыс.) и взятых на службу в РККА.
Партийно-чекистская номенклатура всегда адекватно оценивала уровень потенциальной опасности, исходившей от кадровых военных Императорской армии, независимо от того, служили ли они в РККА или жили на положении частных лиц. Офицер, даже в личине красного командира (краскома), оставался в большевицком государстве инородным телом, и его судьба всегда висела на волоске. Так, в 1927 г. в Ленинграде чекисты арестовали группу бывших офицеров лейб-гвардии Финляндского полка во главе с полковником В.В. де Жерве – финляндцы слишком часто вместе общались, это вызвало подозрение. 10 июня 1927 г. органы ОГПУ арестовали бывшего полковника, профессора Военной академии РККА А.Н. Вегекера, расстрелянного по обвинению в контрреволюционной деятельности 2 сентября.
Физическое уничтожение во время коллективизации миллионов крестьян, то есть того самого народа, которому вроде как бы служила Красная армия, нормально мыслящему человеку очень трудно было выдать за крайне необходимое первоусловие построения общества социальной справедливости. Никуда не исчезли у многих бывших офицеров воспоминания о былой корпоративности – любви к родному полку и полковому знамени, тяге к однополчанам, верности традициям и полковым реликвиям. И по верному замечанию одного из чекистов, если эта «среда оставалась в определенный момент пассивной», это совершенно «не исключало возможности возникновения в ней активного сопротивления» в случае серьезных социальных потрясений, каковым, без сомнения, должна была стать коллективизация.