История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
Шрифт:
Двухмиллионное русское сообщество за рубежом в массе своей оставалось непримиримым по отношению к большевицкой власти и искало любых возможностей для продолжения борьбы. Глава Русской Православной Церкви Заграницей митрополит Антоний (Храповицкий) в 1930 г., обращаясь к эмигрантам, готовым нелегально отправиться в Россию для продолжения вооруженной борьбы, писал: «Православные христиане! Много уже эта антихристова красная власть терзает родину-мать, великую Россию, стремясь выжечь, словно каленым железом, из русского народа его русскую душу, дабы обратить его в свое покорное стадо. От самого начала коммунистического господства над Россией разбойная шайка не прекращала гонений против веры… Видя это страшное зрелище и слыша об этих еще небывалых гонениях, проснулась религиозная совесть всего мира: во всех странах высшие представители всевозможных религий, начиная с Папы Римского, главы католиков всего света, и кончая даже нехристианскими религиями, возвышают свой голос против красных гонений на веру и призывают свои паствы молиться об избавлении русского народа… Если скованы угрозами и бессилием те, кто в плену, тем паче перед Богом и совестью обязаны действовать те, кто на свободе. Я, смиренный Антоний, митрополит Киевский и Галицкий, старейший из русских архипастырей, находящихся волей Божией на свободе от красного плена, возвышаю свой голос, дабы возвестить русскому народу: Православные христиане! Вставайте все против красного Антихриста, не слушайте ничьих призывов примириться с ним, от кого бы эти призывы ни исходили… Властью, данной мне от Бога, благословляю всякое оружие, против красной сатанинской власти подымаемое, и отпускаю грехи всем, кто в рядах повстанческих дружин и одиноким народным мстителем сложит голову за русское и Христово дело».
Решение генерала Врангеля в 1927 г. о создании самостоятельной службы для действий на родине привело к гибели Главнокомандующего, отравленного (хотя точных доказательств этого нет) в результате спецоперации ОГПУ в 1928 г. Сменивший Врангеля на посту председателя РОВС генерал Кутепов после разоблачения «Треста» перебрасывал в СССР группы добровольцев для организации покушений на представителей партийно-чекистских органов.
Не очень результативные, но достаточно активные действия кутеповских боевиков отвлекли внимание контрразведывательного отдела Секретно-оперативного управления ОГПУ от наиболее важного направления деятельности нового председателя РОВС – упорных попыток завязать контакты в среде военспецов. По крайней мере, в Киеве, Ленинграде и Москве такие контакты были установлены. Кутепов, не в пример большинству эмигрантов, подчёркивал ценность и значение военспецов. Например, генерал неоднократно заявлял о том, что после падения советской власти в России не будет ни Красной, ни Белой армии, а лишь единая Русская. Герой знаменитого 1-го Кубанского («Ледяного») похода 1918 г. во всеуслышание объявил о том, что в возрожденной Русской армии никто не будет носить знаков отличия и наград периода Гражданской войны, чтобы не обострять психологического разделения в офицерской среде.
Чем больше ухудшалась социально-политическая обстановка в СССР в связи с хлебозаготовительными кризисами 1927–1928 гг., тем активней становится Кутепов и его ближайшее окружение. Весной 1929 г. в отделах РОВС в Европе стала известной фраза Кутепова, произнесённая им в речи перед кубанскими и донскими казаками: «Сигнала «Поход!» еще нет, но сигнал «Становись!» уже должен быть принят».
Активная разработка чекистами военспецов особенно усилилась с 1924 г., вероятно, потому, что именно в 1924 г. в доме бывшего генерал-лейтенанта А.Е. Снесарева состоялось собрание Георгиевских кавалеров, о чём узнали органы ОГПУ. Кстати, на этом же вечере были Брусилов, а также бывшие генералы Д.Н. Надёжный, А.В. Новиков, А.А. Свечин, А.Г. Лигнау и др. Едва ли не решающую роль в освещении связей и контактов военспецов играл некогда крупный ученый, теоретик, генерал от инфантерии А.М. Зайончковский (1862–1926), чей двухтомный труд по истории Первой мировой войны до сих пор остается классическим. Увы, с 1921 г. Зайончковский, а затем и его дочь Ольга Андреевна были сексотами органов ВЧК и давали подробные показания о критических настроениях в среде бывших сослуживцев по Русской Императорской армии, в том числе и встречах в доме Снесарева.
Конечно, откровенные разговоры и корпоративные вечера еще не образовывали состав преступления, но органам и этого хватало для запуска репрессивной машины. В 1929–1932 гг. репрессии затронули несколько десятков групп как военспецов, так и бывших офицеров. Некоторые из этих групп уже принимали характер организаций, а в других просто звучали резко отрицательные высказывания по отношению к власти. То, что и среди военспецов, и среди бывших офицеров, а также воспитанников кадетских корпусов и военных училищ они получили широкое распространение, – не подлежит сомнению. Наиболее резкие отзывы вызвал очередной виток гонений на Церковь и нажим на деревню.
21 октября 1929 г. по постановлению Коллегии ОГПУ были расстреляны пять талантливых военных инженеров – организаторов как дореволюционной, так и послереволюционной оборонной промышленности – бывшие генерал-майоры Императорской армии Вадим Сергеевич Михайлов, Николай Григорьевич Высочанский, Владимир Николаевич Деханов, Николай Васильевич Шульга и полковник Владимир Лаврентьевич Дымман. Все офицеры в разное время окончили Михайловскую артиллерийскую академию, были выдающимися специалистами в своем деле и работали в Главном управлении военной промышленности. 12 мая 1928 г. М.Н. Тухачевским был написан донос в ОГПУ, в котором В.С. Михайлов и его товарищи были обвинены в «предательстве, вредительстве и в создании контрреволюционной группы в Главном управлении военной промышленности». 15 мая последовал арест. 26 марта 1929 г. был арестован Высочанский. Генерал В.С. Михайлов был одним из учеников выдающегося русского химика, академика В.Н. Ипатьева, который, узнав о расстреле своих учеников, не вернулся из-за границы в СССР. 23 декабря 1929 г. в Военной академии РККА был арестован преподаватель кафедры артиллерии бывший полковник М.Г. Попов, обвиненный «в связях с заграницей» и расстрелянный 17 августа 1930 г.
Через две недели после того, как 11 января 1930 г. зампред ОГПУ Генрих Ягода направил группе руководящих чекистов записку, в которой предложил подготовить в считаные дни план мероприятий «в отношении сплошной очистки деревни от кулацкого элемента», в Париже генерал Кутепов предложил поручику М.А. Критскому разработать план десантной операции на Кубань – один из очагов непрекращающегося вооруженного сопротивления в период коллективизации. Кутепов хотел высадить около 4 тыс. офицеров. Десант намечался на раннюю весну 1930 г. Критский собирался сделать доклад Кутепову 27 января, но 26 января председатель РОВС при попытке похищения был убит группой чекистов. В январе 1930 г. власть большевиков над Россией была столь зыбкой, что им требовалось любой ценой убрать отважного генерала, собиравшегося лично принять участие в высадке – четырехтысячный офицерский экспедиционный корпус Кутепова мог стать центром кристаллизации антибольшевицких сил, которые бы покончили с коммунистическим режимом в России. Открытое убийство Кутепова ошеломило эмиграцию. С гибелью второго председателя РОВС оборвались и многие связи, в том числе и среди иностранцев, обещавших морские транспорты. Заступивший на его место генерал-лейтенант Е. К. Миллер от идеи десанта отказался, а может быть, вообще не был в нее посвящен.
27 января в Москве был арестован преподаватель, бывший генерал-лейтенант А.Е. Снесарев, обвиненный в участии в монархической организации Русский Национальный Союз (РНС). Всего по делу РНС аресты затронули 50 человек (в т. ч. 13 организаторов и 26 активистов). С ареста Снесарева началось развитие дела «Весна», названного так потому, что обвиняемым – преподавателям Военной академии РККА, бывшим офицерам Генерального штаба и другим лицам – инкриминировалась подготовка военного переворота, намеченного на весну 1930 г., то есть параллельно с несостоявшимся кутеповским десантом. Аресты по «Весне» затронули Москву, Ленинград, Киев и другие крупные города СССР. Наиболее разветвленные организации были раскрыты в Киеве (343 человека) и в Харькове зимой 1930/31 г. Всего в 1930–1932 гг. по делу «Весна» аресту подверглись 3496 человек, в подавляющем большинстве военспецы. Среди них оказались бывшие генералы В.Л. Барановский, Н.С. Беляев, В.Н. Гатовский, А.Г. Лигнау, Д.Н. Надёжный, В.А. Ольдерогге, С.К. Сегеркранц, А.Е. Снесарев, полковники братья Виктор и Владимир Моторные, А.Д. Тарановский, С.Д. Харламов, подполковник С.Г. Бежанов, капитан С.С. Ивановский и др.
Историческая справка
Совершенно разная судьба постигла репрессированных. Например, Бежанов, Ивановский, Ольдерогге, Владимир Моторный были расстреляны в 1931 г. Барановский, получив 10 лет, погиб в лагере. Лигнау освободили в 1933 г., но расстреляли в 1938 г. Тарановский, получив 3 года, исчез в Котласе. Исчез в лагере и Беляев. Надёжного выпустили в 1932 г., он дослужился до генерал-лейтенанта Красной армии и умер в 1945 г. Вышел в 1932 г. из заключения и Снесарев, скончавшийся в Москве в 1937 г. Харламова выпустили в 1931 г., он мирно окончил свои дни в Москве в 1965 г. Сегеркранц вышел из лагеря в 1934 г. тяжело больным инвалидом. Виктор Моторный отсидел полных 10 лет и умер в ссылке в 1949 г.
Параллельно с делом «Весна» вскрывались группы бывших офицеров, упорно хранивших знамена, регалии и реликвии своих воинских частей. Так, например, у бывшего командира 148-го пехотного Каспийского полка при обыске чекисты нашли полковое знамя. В Ленинграде к 7 февраля 1931 г. по «Весне» арестовали 373 человека, из которых подавляющее большинство расстреляли 2–3 мая. В Киеве расстрелы репрессированных по «Весне» состоялись в конце мая 1931 г.
4 декабря 1930 г. в Житомире в Украинском военном округе (УВО) был арестован командир 44-й стрелковой дивизии Я.А. Штромбах. (Бывший генерал-майор Ольдерогге, обвиненный в руководстве повстанческой организацией в УВО, был арестован тремя сутками позже сотрудниками окружного Особого отдела.) 18 марта 1931 г. Штромбах дал следующие показания: «Приняв в 1926 г. 44-ю дивизию, я стал интересоваться, кто из начальствующего состава мог бы принять участие в нашей контрреволюционной организации. Сменив трех начальников штабов [разных дивизий], я нашел Трухина, так как он по своему социальному положению и по своим антисоветским настроениям мог быть вполне приемлем, как член организации… Я сообщил Трухину, что в РККА есть военная контрреволюционная организация с целью свержения советской власти вооруженным путем и установления буржуазной республики. Трухин дал согласие принять участие в военной контрреволюционной организации». И Штромбаха, и Ольдерогге расстреляли в Харькове в два часа ночи 27 мая 1931 г. Но Трухина, успешно продолжившего делать карьеру в РККА, репрессии по делу «Весна» не коснулись. Вновь органы НКВД получили компрометирующие показания на полковника Ф.И. Трухина в июле 1937 г., но чистка вновь минула будущего власовского генерала. К этой загадочной истории добавим, что в период пребывания в немецком плену в 1941–1942 гг. и в бытность одним из ближайших соратников генерал-лейтенанта А.А. Власова в 1943–1945 гг. генерал Трухин практически никогда и ни с кем не делился воспоминаниями о собственной службе в Красной армии. Будущий генерал-майор Красной армии и один из руководителей Власовского движения Ф.И. Трухин был начштаба 7-й стрелковой дивизии в 1926–1931 гг.
Брожение затронуло и части РККА. В 1932 г. общее число отрицательных политических высказываний бойцов и командиров, зафиксированных Особыми отделами органов ГПУ в частях РККА, превысило 300 тыс., а в 1933-м – достигло почти 350 тыс., в том числе угрозы повстанческой деятельности составили более 4 тыс. случаев. За 1933 г. в антисоветских высказываниях были уличены 230 тыс. красноармейцев и более 100 тыс. командиров и начальников. В 1932–1933 гг. из рядов РККА по причине неблагонадежности были уволены 26 тыс. красноармейцев, командиров и политработников.