История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
Шрифт:
Свидетельство очевидца
Вот как это уничтожение выглядело на практике: «16 октября 1929 г. Георгия (Осоргина) вместе с группой других заключенных вывели из лагеря через бывшие Святые Ворота монастыря (Соловецкого). Один свидетель этого вспоминал, что Георгий шел, распевая «Христос Воскресе!» и читая молитвы. Заключенных поставили к кладбищенской стене рядом с женскими бараками и расстреляли. Командующий расстрелом Дмитрий Успенский был пьян, как, вероятно, и его подчиненные, и с работой они справились паршиво. Многие из приговоренных были еще живы, когда их сбросили в неглубокую могилу, и покрывшая их земля шевелилась на следующее утро. Все еще пьяный Успенский вышел на могилу с пистолетом и начал ходить по ней и стрелять, пока она не замерла. Одна из заключенных женщин – Юлия Николаевна Данзас видела и запомнила все это». С. Шмеман. Эхо родной земли. М.:Рудомино, 2003. С.253.
Убийства и лишение свободы все новых групп людей не прекращается в России в 1930-е гг. ни на один день. В январе 1935 г. за «приверженность царскому режиму» осуждено 140 ведущих инженеров Кировского (Путиловского) завода в Ленинграде, потом расстреляно еще 700 за «троцкизм». В последующие годы убиты были директора и главные инженеры крупнейших предприятий, воздвигнутых в первую пятилетку: Березняковского химкомбината, Горловского комбината «Синтезстрой», Магнитогорского, Макеевского и Челябинского металлургических комбинатов, Сталинградского, Харьковского и Челябинского тракторных заводов, Горьковского автозавода, Уралмаша, Азнефти и других. Убитых директоров старой выучки заменяли молодыми коммунистами, едва окончившими вузы. Важно было показать, что, как любил говорить Сталин, «незаменимых людей у нас нет».
Уничтожение людей было «стилем» сталинского руководства порабощенной Россией. На финансовые трудности 1929 г. он отвечал приказом расстрелять несколько десятков сотрудников финансовых ведомств, включая кассиров; на замедленный рост населения, обнаруженный переписью 1937 г., – расстрелом начальников статистического ведомства, а во время финской войны он грозит «расстрелять всех мерзавцев» на заводе в Коврове, если там в трехдневный срок не наладят производство нового диска для автомата Дегтярева.
Система исправительно-трудовых лагерей в СССР 1923–1960: Справочник / Сост. М.Б. Смирнов; Ред. Н.Г. Охотин, А.Б. Рогинский. М., 1998.
Сталинские стройки ГУЛАГа 1930–1953 / Сост. А.И. Кокурин, Ю.Н. Моруков. М., 2005.
А.Г. Тепляков. Машина террора: ОГПУ – НКВД Сибири в 1929–1941 гг. М.: Новый Хронограф, 2008.
В.С. Мерцалов. Трагедия российского крестьянства: анализ колхозной системы. Лимбург/Лан: Посев, [1948].
Н. Коваль. Крушиловка тридцатого года. М., 2000.
О. Волков. Погружение во тьму. М., 1991.
С.А. Красильников. Серп и Молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е годы. М.: РОССПЭН, 2008.
O. Khlevniuk. The History of the GULAG from Collectivization to the Great Terror. New Haven: Yale University Press, 2004.
3.2.11. Индустриализация
Первоначально в России индустриализация началась в середине 1880-х гг., и во время Думской монархии промышленность быстро росла. Война 1914–1917 гг. и октябрьский переворот оборвали рост на 15 лет. По большинству видов производства показатели 1913 и 1928 г. (в сопоставимых границах) очень близки, тогда как производство в других странах за это время сильно возросло. Как мы видели ранее, в Советской России за пределы 1913 г. при НЭПе вырвалась только электроэнергетика. В числе прочих электростанций, в 1926 г. была открыта Волховская ГЭС и начата крупнейшая в Европе плотина ДнепроГЭСа, давшая ток в конце 1932 г. Ежегодная мощность электростанции предполагалась в 2,7 млрд кВт-часов. Строительство ДнепроГЭСа осуществлялось по проекту и под руководством американского инженера Хью Л. Купера. Этому грандиозному памятнику американо-советского сотрудничества суждено было простоять только десять лет. Плотина была взорвана в 1941 г. при отступлении Красной армии.
В 1927 г. открыто несколько новых государственных заводов, начато сооружение Сталинградского тракторного, московского «Шарикоподшипника № 1». Уже в 1923 г. на линии Москва – Нижний Новгород начались полеты Аэрофлота. Но этого явно было мало.
Заимствовав название у задуманного в царское время пятилетнего плана развития железных дорог на 1917–1922 гг., Госплан СССР несколько лет разрабатывал пятилетний план развития народного хозяйства страны. За его подготовку отвечали председатель Госплана Г.М. Кржижановский, председатель ВСНХ В.В. Куйбышев и председатель Совнаркома А.И. Рыков. Из двух представленных ими вариантов Сталин выбрал более интенсивный. Его и приняла XVI партконференция в апреле 1929 г. и утвердил V съезд Советов СССР в мае. Хотя уже первый год показал, что ни одно плановое задание не может быть выполнено в срок, Сталин потребовал задания повысить. «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут!»
Историческая справка
В основу пятилетнего плана было положено блестящее исследование выдающегося русского инженера Василия Гриневецкого, издавшего в 1919 г. книгу «Послевоенные перспективы российской промышленности». Он предлагал строить новые промышленные предприятия в богатых полезными ископаемыми районах страны, чтобы они были расположены рядом с основными источниками сырья. Одновременно это позволило бы избежать излишних проблем, связанных с его транспортировкой. Гриневецкий предлагал ускоренное развитие двух районов России – Урала и Западной Сибири. Помимо чисто экономических, проект Гриневецкого имел и огромное стратегическое значение, создавая промышленные центры в практически недоступных для любого врага районах.
Очевидно, что нагнать полвека за 10 лет было невозможно, реально речь могла идти лишь о том, чтобы нагнать отставание, вызванное октябрьским переворотом и его последствиями. Но даже это требовало предельной мобилизации сил. Страна была к ней готова, в создании современной промышленности люди видели общенациональное дело, конструктивное начало, в противовес долгим годам разрушения. Молодежь, техническая интеллигенция проявляли неподдельный энтузиазм и готовность на жертвы. Например, плотина Магнитогорского комбината на реке Урал – изящное инженерное сооружение первой пятилетки.
Но Сталин устроил «плановую вакханалию», которая дело крайне затруднила. Планы постоянно повышались и менялись, Сталин требовал невозможного, а за невыполнение расстреливал «вредителей». Люди шли на ненужный риск, лили в 30-градусный мороз бетон плотины, надеясь, что весенние паводки ее не снесут, вели монтаж высоковольтного оборудования под током. С другой стороны, единственным выходом часто были липовые отчеты, приписки, очковтирательство. Это вело к хаосу в управлении, сбоям в поставках, к простою незавершенного строительства. Сталин полагал, что требуя невозможного, он получит максимум возможного, но на самом деле он получил меньше, чем было возможно, и во второй пятилетке намного снизил задания.
А о первой пятилетке В.М. Молотов свидетельствовал, что объем промышленной продукции в 1932 г. поднялся на 8,5 %, вместо 36 % по плану. К 1933 г. тракторов было выпущено 53 тыс. вместо 170 тыс. по плану; автомобилей 24 тыс. вместо 200 тыс. по плану; железных дорог проложено 5500 км вместо 16 000 по плану. Тем не менее, в декабре 1932 г. пятилетка была объявлена выполненной: «пять в четыре!» В действительности 1933 год был кризисным, и второй пятилетний план смогли составить лишь год спустя, к XVII съезду ВКП(б). В руках сталинских пропагандистов «план» сделался фикцией. Говорить надо не о нем, а о том, что реально было сделано.
Было построено 5500 км железных дорог. Это ровно столько, сколько в среднем за 4 г. строилось в России в 1907–1913 гг. Ключевыми отраслями пятилетки были угольная промышленность как источник энергии и черная металлургия как основа машиностроения и военной промышленности. Рост черной металлургии опирался на несколько гигантов, прежде всего на связанные между собой Магнитогорский и Кузнецкий комбинаты. Они строились практически на пустом месте, первый у источника руды на Урале, второй – угля в Сибири. Но по производству угля и стали первая пятилетка еле вышла за дореволюционный уровень. Заложенные шахты и строящиеся домны не могли еще дать продукции. Только во второй пятилетке произошел существенный рост. А в 1940 г. стали в СССР выплавлялось 18,3 млн тонн, что уже приблизилось к 20,0 млн тонн в Германии.