История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
Шрифт:
Однако в связи с тем, что СССР заключил в 1924 г. с Чжан Цзолинем договор, по которому Москва совместно с Маньчжурским военным правительством управляли железной дорогой, большинство работавших на ней белоэмигрантов были вынуждены оставить работу или принять советское гражданство. Положение русской эмиграции стало весьма затруднительным: испытывая давление со стороны СССР, китайские власти ограничивали ее активность. Многие эмигранты оказались без работы, тысячи женщин и девушек занимались проституцией.
В 1924 г. в Китае обострилась борьба за власть между разными военными группировками, и в этих условиях Чжан Цзолинь и его союзник Чжан Цзучан создали в своей армии («северяне») подразделения из русских эмигрантов во главе с генералом К.П. Нечаевым. Они сыграли большую роль в войне с генералом У Пейфу в конце 1924–начале 1925 г.
К моменту прихода японцев русские контролировали в Северном Китае значительную часть торговли, пищевого производства и легкой промышленности. Молочная отрасль была принесена в Китай именно русскими. Значительная часть продуктов производилась в приграничном с СССР районе Трехречья, где проживали казаки. В 1929 г. во время советско-китайского конфликта этот район подвергался опустошительным рейдам большевицких карательных частей, уничтоживших несколько станиц вместе со всеми их жителями.
Другим центром притяжения для эмигрантов стал Шанхай. Еще в 1924 г. из Кореи сюда прибыла флотилия с казаками генерала Глебова. В начале 1930-х гг., привлеченная высокими заработками, туда устремлялась эмигрантская молодежь. Всего к 1930 г. здесь проживало 9 тыс. русских эмигрантов. Многие из них добились здесь мировой известности, как, например, чайная «королева» Литвинова. Многие эмигранты-мужчины служили в Русском волонтерском полку Международного корпуса Шанхая, а также в английской и французской полиции.
18 февраля 1932 г. в бывшей столице провинции Цзилинь городе Чанчуне, переименованном в Синьцзин («Новая столица»), было провозглашено так называемое Маньчжоу-го («Государство Маньчжурия»), 1 марта 1934 г. переименованное в Маньчжоу да диго («Великая империя маньчжуров»). Императором «Великой империи» с девизом правления «Кандэ» («Спокойствие и добродетель») был провозглашен последний отпрыск цинской династии Пу И.
Русская эмиграция приветствовала приход японцев как освободителей. Во многом это было обусловлено ухудшением отношений китайских властей к русским после проигрыша ими войны с СССР 1929 г. Однако эмигранты быстро разочаровались в японцах. Если при китайской власти случаи откровенно плохого отношения к ним были довольно редки, то при японцах это стало нормой. Японские власти начали политику давления на русских торговцев и промышленников, подняв в несколько раз налоги. В итоге многие русские эмигранты разорялись и оказались без работы на улице. В наиболее трудном положении оказались русские женщины, которых японцы стали усиленно вовлекать в проституцию. Это приобрело настолько откровенные и грязные формы, что дважды положение русских женщин в Маньчжурии становилось предметом разбирательства Лиги Наций. Японцы взяли курс на стравливание китайцев и русских, чтобы таким образом не допустить их объединения против себя.
В 1936 г. Япония примкнула к Антикоминтерновскому пакту (ось Берлин – Рим – Токио), а в июле 1937 г. вторглась собственно в Китай. Изгнанный армией Чан Кайши из провинции Цзянси Мао Цзэдун в 1934–1935 гг. совершил свой «великий поход» (368 дней) на север в провинцию Шэньси. Здесь его войско, растаявшее в походе с 86 тыс. до 5 тыс., находилось на момент японского вторжения. Перед лицом вторжения коммунисты убедили Чан Кайши вступить с ними в союз, который продержался с 1937 по 1945 г. Благодаря участию в борьбе против японцев армия Мао окрепла и расширила свое влияние в Китае.
СССР помогал и Мао, и Чан Кайши. Летом 1937 г. Москва заключила с правительством Гоминьдана договор о ненападении, содержавший секретные обязательства о том, что СССР не будет заключать договора о ненападении с Японией до урегулирования японо-китайских отношений, а Китай, в свою очередь, воздержится от присоединения к Антикоминтерновскому пакту. Секретность вызывалась стремлением Кремля избежать лобового столкновения с Японией; по той же причине СССР не пошел на заключение полномасштабного союза с Китаем, хотя оказывал ему большую военную и финансовую помощь. С ноября 1937 по конец 1941 г. в Китай было отправлено 1,3 тыс. самолетов, 1,6 тыс. орудий, 14 тыс. пулеметов и прочее снаряжение, а также более 5 тыс. советников. Сталин пытался силами китайцев нейтрализовать Японию на Дальнем Востоке и, одновременно, постепенно «коммунизировать» сам Китай. Чтобы смягчить отношения с Японией, Сталин в 1935 г. продал Маньчжоу-го по сходной цене русскую долю в Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД).
Готовясь к военному конфликту с Японией, Сталин приказал ликвидировать автономные образования корейцев и китайцев на советском Дальнем Востоке. В 1937–1938 гг. десятки тысяч живших в Приморском и Хабаровском краях китайцев и корейцев были насильственно переселены в Казахстан и Киргизию из опасения, что они могут, в случае приграничной войны, изменить и поддержать Японию. Большевики не верили в преданность их режиму граждан СССР и, чтобы обезопасить свою власть, не смягчали репрессии, но поступали все более бесчеловечно, отправляя в ссылку целые народы, не разделяя их на правого и виноватого.
В свою очередь Япония вынашивала планы создания на русском Дальнем Востоке марионеточного Белого государства, наподобие Маньчжоу-го. На это японцев толкали и советники из пребывавшего в Харбине русского «правительства в изгнании», состоявшего из видных деятелей эмиграции (бывший министр финансов правительства Колчака И.А. Михайлов, Грассе, Дубинин, Я.Я. Смирнов и др.). Они убеждали японцев, что «население России исстрадалось под властью коммунистов, и оно с радостью встретит любого освободителя, а Красная армия сражаться не будет».
Но постоянное унижение достоинства привело к тому, что большая часть эмигрантов готова была поменять японскую власть на любую другую, и среди них резко усилились симпатии к коммунистам. Чтобы обезопасить себя от возможных выступлений со стороны русских, японцы пронизали их шпионской сетью. После перехода на японскую сторону генерала НКВД Люшкова, раскрывшего осведомительную сеть среди эмигрантов, оказалось, что немало русских в Маньчжурии действительно пошли на сотрудничество с советскими спецслужбами. Японцы схватили несколько десятков советских агентов, самыми влиятельными из которых были бывшие генералы китайской армии В.С. Семенов и Клерже. В 1937–1938 гг. японцы организовали несколько крупных дел над эмигрантами по обвинению в связях с советской разведкой. Самым крупным было Мулинское дело, более 100 участников которого обвинялись в подготовке взрыва мулинских шахт.
В 1930-е гг. коммунистический режим в СССР старался как можно теснее привязать к себе Монголию и исключить какую-либо возможность ее переориентации на Японию. В 1931 г. в Монголии по большевицким образцам началась всеобщая коллективизация. Это вызвало весной 1932 г. обширное восстание монголов, подавленное РККА и спецчастями армии Монголии с применением танков и авиации. Монгольское направление большевицкой политики определялось специальной дальневосточной комиссией политбюро ЦК ВКП(б). Но контроль Москвы над политикой Улан-Батора до середины 1930-х гг. еще не был всецелым. В 1937–1939 гг. советские советники непосредственно стали принимать участие в проведении жестоких политических репрессий в МНР подобных тем, что в это время развертывались в СССР. В этот же период было окончательно разгромлено буддистское сообщество Монголии, а тысячи лам истреблены. При странных обстоятельствах на территории СССР по дороге в Москву в один день умерли два высших руководителя Монголии – председатель совета министров Гендун и министр обороны Демид.