История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I
Шрифт:
Лишь в результате придворных интриг и давления на Николая II, которому секретной полицией был представлен неблагоприятный отзыв о Филиппе, «магнетизер» покинул Россию. Однако мистические настроения Царя и Царицы с его отъездом не исчезли, тем более что Филипп предсказал им появление нового «Друга». Этим новым «Другом» и стал представленный самодержцу в ноябре 1905 г. Распутин.
Распутин остался бы таинственным частным делом узкого семейного круга Царя и Царицы и вопросом их христианской совести, если бы «старец» не стал заниматься политикой. Дело в том, что спаситель сына стал восприниматься Царицей как человек Божий, как благодатный «старец», каждое слово которого является дыханием Святого Духа. Императрица Александра Федоровна весь мир стала делить на две части – на друзей её «Друга» и на его врагов. «Влияние Распутина на царицу было неограниченным. Тут всякое его слово было всесильно» (Шавельский). Враги, кто бы они ни были – Председатели Совета министров, аристократы, генералы, старые друзья Государя, митрополиты, духовник царской семьи, ближайшие родственники Императора, даже мать, дядя, сестра – все изгонялись из дворца с глаз долой и, по возможности, увольнялись со службы. Стать же врагом «старца» было очень просто – достаточно было не принять к действию его безграмотную записочку – ходатайство за какого-нибудь просителя. А если «старца» спускали с лестницы или выталкивали взашей из того или иного приличного дома – репутация его хозяев была навсегда перечеркнута в глазах Царицы и, соответственно, Императора, который чем дальше, тем больше находился под полным влиянием супруги. «Таков был наш Государь: добрый, деликатный, приветливый и смелый – без жены; безличный и безвольный – при жене», – вспоминал протопресвитер Георгий Шавельский.
Честные люди, будь то обер-прокурор Св. Синода Александр Дмитриевич Самарин или митрополит Санкт-Петербургский Владимир, премьер-министр Коковцов или начальник полиции, генерал-майор Владимир Федорович Джунковский, увольнялись и отставлялись, а на их места приходили распутинские ставленники – бесталанные люди и циничные карьеристы. «По-моему, Распутин типичный сибирский варнак, бродяга… По внешности ему недоставало только арестантского армяка и бубнового туза на спине. По замашкам – это человек способный на всё», – характеризовал «Друга» Владимир Коковцов.
Свидетельство очевидца
Убитый в 1918 г. большевиками знаменитый протоиерей Иоанн Восторгов взывал в августе 1915 г. к митрополиту Макарию Московскому: «Вы, Владыко, – инок, Вам некого кроме Бога бояться, Вам нечего терять и достигать. Всё земное Вы уже заслужили, заслужите же подвигом спасения отечества славу небесную, вечную. Ради спасения души своей, ради страха перед Судом Божиим, ради блага царя и родины, которые Вам, более чем кому-либо дали земного благополучия, пронесите по стране свой мужественный, правдивый, святительский глас против Распутина и всех распутинцев, не взирая на лица их, станьте достойным подражателем святителя Филиппа, самоотверженного обличителя опричнины (Ивана Грозного), и Господь Вас благословит, Россия Вам будет вечно благодарна». Но поставленный по ходатайству Распутина митрополит переправил письмо протоиерея Иоанна в полицию.
При той свободе, которая существовала в России после Манифеста 17 октября 1905 г., на заседаниях Думы и в газетах широко обсуждалось влияние «темных сил» на государственные дела страны – так образно принято было именовать Распутина. Поэтому «частное дело» царской семьи достаточно скоро стало восприниматься как государственная проблема: 1910 г. знаменовал собой начало открытой газетной критики «старца». О церковном и политическом влиянии Распутина стала писать не только оппозиционная, но и вполне лояльная существовавшему политическому режиму печать. Чем дальше, тем больше острие антираспутинской кампании поворачивалось против Царя и Царицы, а затем и против всей государственной системы. Распутину приписывались исключительные колдовские способности (его называли сектантом – «хлыстом»), о его умении заговаривать болезнь Цесаревича распространялось множество слухов, о его безобразных любовных приключениях и попойках писали полицейские отчеты и газетные статьи.
Свидетельство очевидца
«В последние годы – о прежних не говорю, ибо раньше я не знал Распутина, – его набожность была своеобразной и примитивной. Распутин посещал церкви, ежедневно молился у себя на дому, при беседах часто взывал к Богу, а в промежутках между молитвами и религиозным беседами творил всевозможные гадости и пакости, им же несть числа. Беспутство его всем известно. Его половая распущенность была ненасытной, вакханалии были его стихией. При этом все гадости он творил не стесняясь, не скрывая их, не стыдясь их безобразия. Более того – он их прикрывал именем Божиим: „Так, мол, Богу угодно“ или „Это необходимо для усмирения плоти“. Подобные Распутину фрукты нередко вырастали на нашей девственной почве», – писал Георгий Шавельский.
Самым негативным образом события, связанные с Распутиным, отражались на церковной жизни России, которую в те годы часто оценивали, исходя из того, «распутинец» или «антираспутинец» тот или иной православный архиерей. За критику Распутина духовник Царя епископ Феофан (Быстров) был сослан сначала епархиальным архиереем в Симферополь, а затем – в Астрахань. Первоприсутствовавший в Синоде Петроградский митрополит Владимир отправлен в Киев. Заискивавшие же перед Распутиным Томский архиепископ Макарий и Владикавказский – Питирим, выросли в митрополитов Московского и Петербургского, Псковский епископ Алексий стал экзархом Грузии, полуграмотный архимандрит Варнава – архиепископом Тобольским, давший приют Распутину на своей квартире кандидат богословия Петр Даманский занял место товарища обер-прокурора, получил «генеральский» чин тайного советника и был назначен сенатором. Все эти ставленники Распутина принимались Царем и Царицей, с ними советовались, их рекомендациям следовали.
«Это был позор, позор России и царской семьи, и именно как позор переживался всеми любящими Царя и ему преданными. И вместе с тем это роковое влияние никак нельзя было ни защищать, ни оправдывать, ибо все чувствовали здесь руку дьявола» (прот. Сергий Булгаков).
Свидетельство очевидца
За три месяца до смерти, в октябре 1908 г. протоиерей Иоанн Сергиев (Кронштадтский) записывал в дневник: «Земное отечество страдает за грехи Царя и народа, за маловерие и недальновидность Царя, за его потворство неверию и богохульству Льва Толстого и всего так называемого образованного мира министров, чиновников, офицеров, учащегося юношества. Молись Богу с кровавыми слезами о общем безверии и развращении России». – Святой праведный Иоанн Кронштадтский. Предсмертный дневник. М.: Паломник, 2003. – С. 68.
Много раз близкие к Царю люди пытались говорить с ним о гибельном влиянии Распутина или, по крайней мере, о том, что его близость к императорской семье губит репутацию и Государя и всей династии, а в условиях Мировой войны играет только в руку врагу. Но все эти разговоры кончались только вежливым переключением темы, а порой и отставкой смельчаков.
Исторические события
В те же годы, когда «слава» Распутина стала достоянием всей России, в Петербурге подвизался «старец» Алексей Григорьевич Щетинин (1854 – после 1916), получивший известность, прежде всего, в рабочих кругах столицы и названный современниками «пролетарским изданием Распутина». Щетинин проповедовал, что чем больше греха и страданий испытывает человек в своей жизни, тем больше будет и грядущее его счастье, ибо грех – это тот оселок, на котором оттачивается высшая добродетель. Где нет греха, там нет и добра. Логика его рассуждений была исключительно проста и прямолинейна – не согрешишь, не покаешься, не покаешься – не спасешься. Взгляды Щетинина удивительным образом похожи на «теорию» Распутина, считавшего, что, впитывая в себя грязь и порок, человек совершает преображение души, омывая её своими грехами. «Старцы» были знакомы друг с другом. В Петербурге Щетинин появился почти в одно время с Распутиным. Однако «сунуться повыше» ему не удалось, и посему он продолжил деятельность среди рабочих, наладив связи с местными сектантами. В своем учении Щетинин резко критиковал православную иерархию, заявляя, что Христос приносит Царство Небесное духовному, т. е. простому народу. Уникальное соединение «хлыстовских» (как называли их православные миссионеры) идей и идеалов социальной справедливости привело к возникновению в столице религиозной общины рабочих. Весьма примечательно, что ее члены в своем большинстве были бывшими гапоновцами – участниками событий 9 января 1905 г.
После неудачного выступления рабочие эти стали искать более глубокой правды, искренно поверив, что духовный меч сильнее железного. Рабочими, прошедшими 9 января и участвовавшими в революционных событиях 1905 г., Православная Церковь воспринималась как «государственное» ведомство. В этой ситуации перед их глазами и оказался Щетинин – мистик, мудрец и при этом пьяница, развратник и хам. Внешняя его беспутная жизнь не помешала рабочим уверовать, что Бог якобы живет в нем. Щетинин умел толковать Библию и использовать социальную фразеологию. Стремление осязать зло, чтобы бороться с ним, – вот главный принцип щетининцев, религию которых отечественные богоискатели очень точно назвали обратной, сравнив ее с «богостроительными» конструкциями А. В. Луначарского. Исполняя роль «кривого зеркала» для своих последователей, Щетинин вел развратную (во всех смыслах) жизнь – требуя полного подчинения себе. Он заставлял рабочих приводить к нему своих жен, часто отбирал у членов общины заработок и пропивал его, всячески оскорблял и унижал слепо веривших ему людей. В итоге рабочие отвергли своего «Христа», организовав самостоятельную общину, построенную на христианской заповеди любви к ближнему. Сам Щетинин в ноябре 1912 г. попал под арест – за клевету на своих бывших последователей, приведшую к их задержанию. 5 сентября 1915 г., проведя много месяцев в предварительном заключении, Щетинин предстал перед Петроградским окружным судом и был признан виновным по всем пунктам (в том числе и за «непристойную насмешку над предметами верований»). Лишив прав состояния, его сослали на полтора года в арестантские роты. О дальнейшей судьбе Щетинина ничего не известно.
Литература
Митроп. Вениамин Федченков. На рубеже двух эпох. М.: Отчий дом, 1994.
С. Л. Фирсов. Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., 1996.
В. Ф. Шевцова. Православие в России накануне 1917 года. СПб.: Дмитрий Буланин, 2010.
Религиозно-философское общество в Санкт-Петербурге (Петрограде). История в материалах и документах (1907–1917). В 3-х т. М.: Русский путь, 2009.