История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I
Шрифт:
Вслед за реставрацией «Троицы» Андрея Рублева, приоткрывшей величайшую красоту мира образов и цвета, заметно активизировалось собирание произведений древнерусского искусства в самых разнообразных проявлениях – от икон, иллюстрированных рукописей и других образцов «высокого» творчества до слюдяных оконниц, замков и печных изразцов. Каждый крупный коллекционер считал не только желательным, но необходимым иметь в собрании «собственного» Рублева. В дальнейшем, при изучении наследия великого мастера, выяснилось, что большинство таких икон датируются XVI и даже XVII в., некоторые являлись просто подделками.
Зимой 1911/12 г. в Петербурге при I Всероссийском съезде художников была открыта серия выставок, включая древнерусское искусство из частных и государственных собраний. Она имела большой резонанс и вслед за религиозными художниками «новой волны» – модерна (М. В. Нестеров и др.) привлекла активное внимание представителей авангардной эстетики (Н. С. Гончарова, А. В. Лентулов и т. д.). Известно также заинтересованное отношение к русской иконе А. Матисса и других французских художников начала XX в. Еще более масштабная выставка состоялась в 1913 г. по случаю 300-летия Дома Романовых. Впечатления от нее были не менее яркими и принципиальными для современной художественной жизни.
Осознание отечественного религиозного наследия в качестве величайшего художественного феномена предопределило создание новых, посвященных ему разделов во многих музеях. В 1912 г. большая экспозиция древнерусского искусства открылась в главном музее Империи – Русском. В 1914 г. сюда по особой просьбе Николая II поступило около 200 древних икон из Покровского монастыря в Суздале.
Новый подход к древнерусскому искусству обусловил активизацию реставрационных работ в области иконописи и монументальной церковной живописи. Появляется множество каталожных изданий церковных коллекций, иллюстрированные журналы и сборники: «Светильник», «София», «Русская икона». Их век был недолог и оборвался в 1914 г., с началом войны, но их значение не утратилось и поныне. Параллельно издается 6-томная «История русского искусства» Игоря Грабаря. Ее последний том содержал обширный очерк П. П. Муратова «Русская живопись до середины XVII века» – лучшее творение дореволюционной эпохи на эту тему.
Явление в общественном сознании древнерусской иконописи во всей первозданной красоте, освобожденной от позднейших наслоений, именно к начальному периоду военных действий Мировой войны получило высокую и пророческую оценку философа князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863–1920): «Среди этих мук открытие иконы явилось вовремя. Нам нужен этот благовест и этот пурпур зари, предвещающий светлый праздник восходящего солнца. Чтобы не унывать и до конца бороться, нам нужно носить перед собою эту хоругвь, где с краскою небес сочетается солнечный лик прославленной святой России. Да будет это унаследованное от дальних наших предков благословение призывом к творчеству и предзнаменованием нового великого периода нашей истории». Написано это было в 1916 г.
К началу Мировой войны Россия располагала серьезной законодательной базой в сфере охраны памятников церковной старины. Характерно, что и после 1914 г. в обстановке трагических событий военных лет законотворческая деятельность не прерывается, что свидетельствует о чувстве ответственности Синода и научных кругов перед будущей, послевоенной Россией.
Литература:
В. В. Зеньковский. История русской философии (Любое издание).
А. В. Иконников. Тысяча лет русской архитектуры. Развитие традиций. М., 1990.
Б. В. Емельянов, А. А. Ермичев. Журнал «Логос» и его редакторы. Екатеринбург, 2002.
Е. Н. Трубецкой. Два мира древнерусской иконописи. М., 1916.
Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина: История создания музея в переписке профессора И. В. Цветаева с архитектором Р. И. Клейном и других документах (1896–1912). Т. 1–2. М.,1977.
Сохранение памятников церковной старины в России XVII – начала XX в.: Сб. документов. М., 1997.
1.3.17 Духовно-религиозное состояние общества
Эпоха рубежа XIX – начала XX столетия была тем временем, когда, по словам поэтессы Зинаиды Гиппиус, «что-то в России ломалось, что-то оставалось позади, что-то, народившись или воскреснув, стремилось вперед… Куда? Это никому не было известно, но уже тогда, на рубеже веков, в воздухе чувствовалась трагедия. О, не всеми. Но очень многими, в очень многих». В дальнейшем подобные настроения (и страхи) не только не утихли, но даже усилились (и не только в среде интеллигенции), став своего рода «психологической подготовкой» к надвигавшейся социальной катастрофе. Священник и профессор экономики Сергей Николаевич Булгаков сказал об этом последнем десятилетии старой жизни: «Россия экономически росла стихийно и стремительно, духовно разлагаясь».
Необыкновенно быстрое общественное, культурное и хозяйственное развитие России было вызовом не только традиционной политической системе, но и традиционным религиям. Освобождающееся от вековой спячки, разбуженное революционными потрясениями, овладевающее грамотой, начинающее открывать книги и газеты большинство русского простонародья стало задавать на новом, более глубоком уровне вопросы о смысле жизни, о сущности христианской веры, о своем месте в обществе. Тем более, что растущее благосостояние предлагало привыкшим жить в бедности людям и новые соблазны – жить для себя, пренебрегая нуждами неимущих (ведь и мне никто не помогал, когда я был беден), наслаждаться «яствами и питиями», которые раньше были совершенно недоступны, и всеми иными телесными удовольствиями, ни в чём не ставя себе преграды.
Как это всегда бывает в моменты слома традиционного уклада, многим казалось, что вместе со старой, тяжелой, полной нужды и лишений жизнью канули в прошлое и абсолютные нравственные принципы. И хотелось жить в свое удовольствие – так, как будто нет уже ни Царя, ни Бога, тем более что Царь на глазах поступался своей властью. Может быть, и Бог поступится? А, может быть, Его и вовсе нет, и священники убеждают мужиков бояться Бога, чтоб те чтили Царя… и только.
По словам современника, «общество не сосредотачивалось на мыслях о неустойчивости режима, не отдавало себе отчета в напряженности международного положения <…> – Общество напропалую веселилось, объедалось, опивалось. Дельцы, промышленники, коммерсанты делали большие дела, легко и быстро наживаясь. Вовсю работали банки. Деньги проживались. Зря сыпались. И от мало до велика, кому только было не лень… и у кого были хотя небольшие средства, все играли на бирже».
Романы и повести христиански зрячих писателей той поры – Ивана Шмелёва и Бориса Зайцева, посвященные жизни предреволюционной русской интеллигенции – «Няня из Москвы», «Голубая звезда», «Золотой узор», полны описаний прожигания жизни, скачек, картежной и бильярдной игры на громадные ставки, супружеской неверности, самого грязного, извращенного разврата даже лучшими, безусловно «положительными» героями и героинями. «Что же делать? Как существовать? Ангел, мне вся я не н’дравлюсь, с головы до пят, все мы развращенные, тяжелые, измученные…» – восклицает Анна Дмитриевна – миллионерша из повести Зайцева «Голубая звезда», написанной в 1918 г. От этой лжи и тлена герои Зайцева и Шмелёва освобождаются только среди страданий и ужасов революционных лет, да и то не все. «Хорошо жили мы в старой России, – вспоминал через четверть века после революции философ Федор Степун, – хорошо, но и грешно».