История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I
Шрифт:
Ложь из принципиально запретной, так как отцом лжи, по убеждению христиан, является человекоубийца сатана, становится у большевиков не только возможной, но и повседневной нормой. На лжи строится вся большевицкая пропаганда. «Основа, устой, почва, а также главное, беспрерывно действующее оружие большевицкого правления – ложь», – записывает Зинаида Гиппиус в свой «Петербургский дневник» в ноябре 1919 г. Принимая и широко используя ложь, большевики отвергали Правду как безусловную, абсолютную сущность. Бог отвергался ими и потому, что Он – «Царь Правды». На место абсолютной божественной Правды коммунисты ставили относительную человеческую, «классовую», «пролетарскую» правду. А поскольку «умом, честью и совестью» трудящихся являлся их вождь – то, что он считал добром – и было добром для коммунистов, то, что он считал правдой – было правдой, то, что он считал злом – было злом. На языке философии такой подход называется «релятивизацией (превращением в относительное) ценностей». Понятно, что христианская религия
«Законы, мораль, религия – все это для пролетария не более как буржуазные предрассудки… Коммунистическая революция самым решительным образом порывает с идеями, унаследованными от прошлого», – объявляли Маркс и Энгельс в «Коммунистическом манифесте» еще в 1848 году.
Документ
Ленин, которого буквально корчило от всего, что связано с именем Божьим, – «Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье с боженькой есть невыразимейшая мерзость… самая опасная мерзость, самая гнусная зараза» (письмо Горькому, ноябрь 1913 г.), – утверждал в отношении морали тот же принцип, что и «Манифест» 1848 г.: «Всякую нравственность, взятую из внечеловеческого, внеклассового понятия, мы отрицаем… Мы говорим, что наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы…» (речь на III всероссийском съезде комсомола, октябрь 1920).
Если что-то или кто-то мешает борьбе, то помеха должна уничтожаться безжалостно, были убеждены Ленин и его соратники. Главной помехой для раздувателей мирового пожара классовой войны было сообщество искренно и глубоко верующих в Бога людей – христиан, мусульман, иудеев, буддистов. Они предлагали людям иные ценности, прямо противоположные коммунистической морали. «Сообщество святых» – «Communio Sanctorum» – стояло на пути коммунистов. На него и был обрушен удар захвативших власть в России большевиков. Коммунизм попытался поставить под вопрос само существование Церкви, по крайней мере, у нескольких европейских народов. И главному столкновению между Церковью и богоборческим коммунистическим режимом в ХХ в. суждено было на протяжении многих десятилетий происходить именно в России.
Литература
Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927.. М., 1996.
2.2.3. Конфискация всей собственности. Спланированный голод
Большевики, умело захватив власть в октябре 1917 г., доказали всему миру, что они не беспочвенные мечтатели, но очень практичные и деятельные в достижении своих целей люди. Захват власти, однако, еще не сулил успеха. Власть надо было удержать. Власть легко удержать тем, кого поддерживает большинство общества. Большинство общества большевиков отнюдь не поддерживало. Социализация собственности нигде не может пройти мирно. Собственник никогда свою собственность добровольно не отдаст, как не отдаст свою жизнь, свою свободу. В России собственниками были почти все – людей вовсе без собственности было очень немного. Даже рабочие – любимый социальный слой коммунистов, – если они были квалифицированными, приобрели собственность на свою высокую заработную плату, а если были неквалифицированными и низкооплачиваемыми, как правило, имели собственность в деревне, откуда были родом. Крестьяне и рабочие желали не отказаться от собственности в пользу общества, но забрать в свою собственность имущество помещиков и капиталистов. Именно поэтому меньшевики считали невозможным брать власть – в обществе с такой структурой собственности, как российское, они не могли надеяться построить демократический социализм, то есть социализм по воле большинства народа.
Большевикам, в отличие от меньшевиков, демократия была не нужна. Они готовы были построить социализм любой ценой – готовы были силой железного принуждения загнать народ в социализм помимо желания самих трудящихся. Пока люди имеют независимые от политического режима источники дохода и, соответственно, объекты приложения своих усилий – они от этого режима более или менее независимы. Они его будут поддерживать только постольку, поскольку он им нравится. А если они к тому же будут иметь независимые от режима источники информации и нравственных убеждений, то политический режим и вовсе не может управлять обществом помимо его добровольного на то согласия.
Первое, что сделали большевики, как мы помним, это лишили русское общество независимых источников информации и повели, как скоро узнаем, непримиримую борьбу с религией – источником нравственных убеждений. Одновременно они постарались лишить общество и независимых источников дохода и, что еще существенней для подавления свободы людей – независимых источников добывания пищи. Война и революционная разруха облегчали эту задачу, но до начала 1918 г. голода, приводящего к истощению и гибели, как массового явления вовсе не было. Он возник в 1918 г. и только в
Предваряя обобществление собственности, 2 (15) декабря 1917 г. на основе одного из ведомств Временного правительства был создан Высший совет народного хозяйства (ВСНХ). 14 (27) декабря все банки стали государственными. 17 декабря 1917 г. новым декретом большевики объявили о национализации всех банковских вкладов и хранимых в банковских сейфах драгоценностей и ценных бумаг частных лиц. Сейфы взламывались, драгоценности изымались на нужды революции, деньги по вкладам перестали выдаваться. То, что накопили люди в течение многих поколений, было объявлено «общенародной собственностью», то есть собственностью руководства партии большевиков. Деньги, вложенные в банки, пропали. Прекратились выплаты дивидендов по акциям и сделки с ценными бумагами, которые также подлежали конфискации. Состоятельные граждане были взяты на особый учет. Напомним, что почти все люди в России – и крестьяне, и чиновники, и рабочие – держали деньги не в кубышках, а в банках и банковских сберегательных кассах. Декретом 17 декабря обворованными оказались все. Хотя формально конфискация не коснулась сберегательных касс, но обвальная инфляция за один 1918 г. «сожрала» вклады, и к 1919 г. от сбережений в кассах также ничего не осталось. Собственность движимая и недвижимая, отобранная большевиками после захвата власти, не возвращена законным владельцам и их наследникам до сего дня.
1 января 1918 г. вышел декрет СНК об аннулировании государственных займов: новая власть объявила, что не будет платить по долгам прежних правительств России, разорвав тем самым преемство финансовой ответственности. Это вызвало крайне отрицательную реакцию стран-кредиторов. Тогда же Ленин внес в Президиум ВСНХ проект о всеобщей национализации производства. «Да, мы грабим награбленное», – цинично провозгласил он, добавив, что в этом и заключается суть большевизма.
До этого, 14 ноября 1917 г., ВЦИК и Совнарком уже приняли положения о рабочем контроле над производством, то есть о контроле фабрично-заводских комитетов, состоящих из рабочих, над производством, распределением продуктов и финансовой деятельностью предприятий. Это называлось «красногвардейской атакой на капитал». Привела эта «атака» к невиданному доселе разгулу грабежей, сопровождавшихся репрессиями в отношении собственников предприятий, инженеров и техников, а также к расколу рабочего класса и его Красной гвардии, часть которых встала в оппозицию «беспредельщикам». Многие предприятия остановились, резко возросла безработица. Но Ленина это не смутило.
У тех владельцев заводов, которые вмешательства фабзавкомов в свою деятельность не допускали, предприятия конфисковались. Зимой – весной 1918 г. было издано множество декретов о конфискации конкретных предприятий. Вскоре в государственную собственность перешел речной и морской торговый флот, а затем и частные железные дороги. В декабре 1917 г. были запрещены сделки с недвижимостью. В апреле 1918 г. была запрещена купля-продажа предприятий, в мае отменены права наследования, 28 июня объявлена национализация всей крупной промышленности – после чего фабзавкомы были быстро упразднены как помеха государственному управлению промышленностью через ВСНХ. В августе 1918 г. городская недвижимость (то есть дома и квартиры и земля под ними) была объявлена большевиками государственной собственностью. Владельцы домов и квартир превратились в арендаторов у государства. По воле власти аренда легко расторгалась и недвижимость частично или полностью отбиралась.
22 июня 1918 г. был издан декрет, по которому «виновники в сбыте, или в хранении для сбыта в виде промысла продуктов питания, монополизированных республикой, лишаются свободы на срок не менее 10 лет, с принудительной работой и конфискацией всего имущества». 21 ноября 1918 г. вся внутренняя торговля была объявлена государственной монополией, частные торговцы превратились в спекулянтов, которых преследовала ЧК. Рыночные отношения частных лиц замещались административным распределением продуктов и товаров из единого государственного центра по карточкам. В России всю Мировую войну продукты (за исключением сахара) не нормировались и голода не было. Революция в феврале была вызвана случайным сбоем в поставках продовольствия в Петроград, так как на складах муки было достаточно. С начала 1918 г. некоторые продукты выдавались по карточкам, а с ноября 1918 г. все продукты только по карточкам. Карточек печатали существенно больше, чем было жителей. Ими вовсю спекулировали.