История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I
Шрифт:
Эти широкие реформы, в случае их осуществления, совершенно меняли Россию, превращали страну, жившую два последних столетия для узкого правящего слоя, в действительно общенациональное государство, в благополучии которого крестьяне, рабочие, инородцы, иноверцы, земская интеллигенция заинтересованы не меньше, чем дворяне, богатые предприниматели и землевладельцы. Россия при этом менялась не революционно, не через разрушение «до основания», но эволюционно, через постепенное, хотя и быстрое перераспределение общественных благ и воспитание народа. «Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!» Эти слова Столыпина, сказанные в Думе 10 мая 1907 г., стали девизом всей его деятельности.
Новая Дума, готовая работать с Правительством, была необходима Столыпину именно для претворения в жизнь намеченных им реформ. Он не считал возможным действовать по старинке, используя только рычаг самодержавной власти. Полагая жизненно необходимым подвести широкий социальный фундамент под здание российской государственности, он само подведение этого фундамента желал осуществлять вместе с обществом, с избранными его представителями в земствах и в Думе. Без такого сотрудничества Правительства с обществом прочное общественное основание России не создать, и любое серьезное потрясение – война ли, которой Столыпин так опасался, или иное что – приведет к обрушению огромного, но не соединенного воедино народной волей государства: «Главное это то, что Россия с каждым годом зреет: у нас складывается и самосознание, и общественное мнение, – пишет Столыпин за месяц до смерти русскому послу в Париже Александру Извольскому. – Нельзя осмеивать наши представительные учреждения. Как они ни плохи, но под влиянием их Россия в пять лет изменилась в корне и, когда придет час, встретит врага сознательно. Россия выдержит и выйдет победительницею только из народной войны» (28.07.1911). Столыпин жаждал иметь впереди двадцать мирных лет. За два десятилетия он надеялся превратить Россию дворянскую, «элитную», в Россию общенародную.
Без парламента сделать это было невозможно. С членами Думы Столыпин общался как с товарищами и коллегами. Он не был поклонником демократии, не верил, что парламент может управлять страной, но рассматривал Думу как важнейшее средство контроля самодержавной власти Царя волей народа. В этом Столыпин был похож на знаменитого германского рейхс-канцлера Отто фон Бисмарка, который заявил в Рейхстаге в 1884 г.: «Я вовсе не поклонник абсолютистского правления. Я считаю парламентское сотрудничество, верно примененное, столь же нужным и полезным, сколь парламентское же правление – вредоносным и невозможным».
Свидетельство очевидца
Известность Столыпина, как чрезвычайно талантливого государственного деятеля и верного Царю патриота России, далеко вышла за границы Империи. Честолюбивый Германский Император Вильгельм II мечтал поближе познакомиться с русским премьером. Случай представился в 1909 г. во время встречи русского и германского императоров в Бьёрке. За завтраком на императорской яхте «Штандарт» Вильгельм сидел между Императрицей Александрой Федоровной и П. А. Столыпиным. Пренебрегая правилами хорошего тона, Германский Император весь завтрак, более часа, просидел вполоборота от Императрицы, беседуя с русским премьером. Александра Федоровна негодовала от такой бестактности, а сам Вильгельм, совершенно потрясенный умом и благородством Петра Аркадиевича, после завтрака сказал генерал-адъютанту Илье Татищеву (позднее погибшему в Екатеринбурге вместе с Императором): «Проговорил со Столыпиным весь завтрак. Вот человек! Был бы у меня такой министр, на какую бы высоту мы подняли Германию». – М. П. Бок. П. А. Столыпин. Воспоминания о моем отце. М., 1992. – С. 307.
П. А. Столыпин полагал, что на проведение реформ потребно «двадцать лет покоя». Когда он провозгласил в Думе свой план, ему еще не исполнилось и 45. Столыпин верил в свои силы и в помощь Божию. Все эти двадцать лет он мог бы, как Бисмарк в Германии, находиться у штурвала русского корабля. Но вышло иначе. Через четыре с половиной года он пал от руки полицейского агента Богрова, застрелившего его в упор 1 сентября 1911 г. в Киевском театре на глазах Императора, которого премьер-министр, истекая кровью, еще успел осенить крестом. 5 сентября смертельно раненный Петр Столыпин умер в лечебнице на руках у жены. В завещании он, предчувствуя свою трагическую кончину, просил похоронить его в том городе, где его убьют. Столыпин был предан земле в Киево-Печерской лавре. Вскоре в Киеве был установлен и монументальный памятник Столыпину. В годы советского режима памятник был уничтожен,
Некоторые обстоятельства гибели Столыпина бросали тень на высшие сферы Империи. Относительно Столыпина в царской семье был раскол. Дядья Царя и его мать, вдовствующая Императрица Мария Федоровна, уважали премьер-министра и считали его спасителем России. Они настаивали самым решительным образом, чтобы Государь ни в коем случае не увольнял Столыпина в отставку. С другой стороны, Императрица Александра Федоровна чем дальше, тем больше ненавидела Столыпина. Причиной ненависти было твердое неприятие Столыпиным «друга» царской семьи Григория Распутина, которого премьер считал грязным авантюристом, порочащим имя русского Царя. Распутин, имевший к 1911 г. полное влияние на Императрицу, видел в Столыпине своего злейшего врага. Заместитель министра внутренних дел генерал Курлов, отвечавший за охрану высших чинов Империи, был близок с Распутиным, входил в его круг. Именно его агентом был убийца Богров – несостоявшийся юрист, увлекавшийся анархо-коммунистической и эсеровской литературой, поддерживавший связи с революционерами, которых за деньги выдавал тайной полиции.
Свидетельство очевидца
Жена Столыпина – Ольга Борисовна – не пустила Императора к умирающему мужу. Сам Царь и его семья в Киеве, узнав о смерти премьер-министра, пришли только на панихиду, но не остались на похороны, а уехали в Севастополь. «Тут я отдыхаю хорошо и сплю много, потому что в Киеве сна не хватало: поздно ложился и рано вставал», – сообщает Николай II матери 10 сентября. Императрица Александра, по словам того же письма, восприняла убийство Столыпина «спокойно». «Он умер, потому что Провидение судило, что в этот день его не станет. Не говорите о нём больше никогда…» – сказала она как-то заместившему Столыпина на посту Председателя Совета министров В. Н. Коковцову. А вскоре после убийства объясняла ему: «Мне кажется, что Вы очень чтите его память и придаете слишком много значения его деятельности и его личности. Верьте мне, не надо так жалеть тех, кого не стало… Я уверена, что каждый исполняет свою роль и свое предназначение, и если кого нет среди нас, то это потому, что он уже окончил свою роль и должен стушеваться, так как ему нечего больше исполнять… Я уверена, что Столыпин умер, чтобы уступить Вам место, и что это для блага России». – В. Н. Коковцов. Из моего прошлого (1903–1919). Минск, 2004. – С. 441–442.
Богров был повешен очень поспешно, без проведения исчерпывающих допросов. Начавшееся судебное следствие в отношении Курлова и трех других высокопоставленных чинов Охраны было прекращено по личному повелению Императора, который «хотел каким-нибудь добрым делом ознаменовать» исцеление Распутиным сына – цесаревича Алексея от смертельно опасного приступа гемофилии.
Свидетельство очевидца
Среди бесчисленных отзывов на гибель Столыпина, полных горя и скорби, тревог за будущее России и высокой оценки трудов погибшего премьера, два, о которых мир узнал позже, звучат резким диссонансом:
«Столыпин был человеком с большим темпераментом, человеком храбрым, и пока ум и душа его не помутились властью, он был человеком честным. Но Столыпин погиб… как погибают сотни государственных деятелей, которые употребляют данную им власть не на пользу государства и народа, но в пользу своего личного положения…» – С. Ю. Витте. Воспоминания. Т. 3. – С. 530.
«Умерщвление обер-вешателя Столыпина… очень маловажное само по себе, вновь ставит на очередь вопрос о содержании и значении нашей контрреволюции… Погромщик Столыпин подготовил себя к министерской должности именно так, как только и могли готовиться царские губернаторы: истязанием крестьян, устройством погромов, умением прикрывать эту „азиатскую“ практику – лоском и фразой, позой и жестами, подделанными под „европейские“». – В. И. Ленин. Полн. собр. соч. Т. 20. – С. 324–333.
Реформы, начатые Столыпиным, продолжались и после его смерти, но уже не с той широтой и энергией, что при нём. Отставка верного соратника Столыпина Владимира Николаевича Коковцова с поста премьера в январе 1914 г. и вскоре начавшаяся Мировая война еще более затормозили их. А через шесть лет после убийства Столыпина Россия рухнула в бездну революционной смуты, от которой он всеми силами старался уберечь её.
Литература
П. А. Столыпин. Переписка. М., 2004.