История Руси и русского Слова
Шрифт:
Но «перевозник» был, конечно, искусен в управлении ладьей, а эта «профессия», как показано выше, имела первостепенное значение в изначальном бытии Руси. И не исключено, что именно Кий проложил путь «в греки», хотя его торжественный («великая честь») прием у «царя», по всей вероятности, был вымыслом (возможно, его собственной «похвальбой» перед киевлянами после возвращения на родину).
И еще одно сообщение: на обратном пути из Царягорода Кий "приде к Дунаеви, и возлюби место, и сруби градок мал, и хотяше сести с родом своим, и не даша ему ту близь живущии; еже и доныне наречают (называют) дунайци городище Киевець".
Точно известно, что не только в XII, но еще и в XV веке на Дунае существовал этот «градок»394, хотя скептики, возможно, предложат «противоположное» решение вопроса: составитель летописи узнал, мол, о дунайском городке с таким названием и
Но вспомним, что через полтора с лишним века попытку Кия повторил (это полностью достоверно) великий Святослав, поселившись в дунайском же Переяславце (Малом Преславе).
Словом, вглядываясь в лаконичные летописные сведения о Кие, понимаешь, что в них воссоздан воистину выдающийся деятель: Кий (по-видимому, еще в юности) «оседлал» Днепр, затем построил «на горах» над рекой крепость («град» – это именно крепость), обретшую великую судьбу, стал правителем, совершил тысячеверстное путешествие в Константинополь, основал еще один «град» на далеком Дунае (и только сопротивление «близ живущего» населения заставило его удалиться) и вернулся домой, надо полагать, в ореоле громкой славы. Перед нами, в сущности, готовый герой впечатляющей эпической поэмы…
Кстати сказать, выразительно само его имя, или, скорее, прозвище Кий, означавшее в древнерусском языке «молот» (или «тяжелую дубинку»), что явствует из текста знаменитого «Изборника Святослава», составленного в 1073 году.
А наиболее существенно то, что судьба Кия, все его деяния предстают как своего рода зерно, семя всей первоначальной истории, всех основных свершений, плодом которых явилось создание государства Русь. И в связи с этим необходимо напомнить сказанное выше о варягах, скандинавах: судя по деятельности Кия, они не являлись создателями бытия Руси, они только «включились» в уже развивавшееся до их прихода движение истории (ведь никто, кажется, не сомневается, что на рубеже VIII-IX веков в южной Руси варягов еще не было), хотя, несомненно, они сыграли в этом движении очень значительную роль. Кий (а в нем никогда не усматривали варяга) явно предвосхищает деятельность позднейших князей скандинавского происхождения.
Обратимся теперь к Северной Руси. Город Ладога (иначе – Невогород) в устье Волхова, вблизи озера Нево (Ладожского) возник раньше Киева, – вероятно, еще в середине VIII века, но начал играть «государствосозидающую» роль позднее; сначала он являлся узловым пунктом торговли.
Согласно восходящим к древнейшей традиции северным летописям, первым правителем здесь был «старейшина» Гостомысл. Правда, и по сей день широко распространено мнение, что этот человек – плод фантазии составителей поздних летописей, хотя, между прочим, крупнейший исследователь летописания, А. А. Шахматов, основательно доказывает, что Гостомысл упоминается уже в древнейшем «Новгородском своде 1050 года»395. И давно выяснено, что о Гостомысле говорится в целом ряде современных ему западноевропейских хроник, где указана даже дата его кончины – 844 год396.
Его известность на Западе объясняется либо тем, что Гостомысл нередко бывал в торговых городах на южном берегу Балтийского моря, в то время принадлежавших западнославянским племенам, либо (есть и такая версия) тем, что он сам происходил из одного из этих племен, но переселился в Ладогу (в настоящее время ряд историков и археологов полагает, что значительную часть населения Северной Руси составили пришельцы из западнославянских земель397).
Имя или прозвище Гостомысл связано, возможно, со словом «гость» (купец, торгующий с иными странами и городами), и поскольку Ладога была – по крайней мере, в начальный период своей истории – международным торговым городом, выдающийся гость-купец вполне мог оказаться во главе.
В начале IX века Ладога находилась во власти варягов-норманнов, пришедших из Швеции (и, возможно, Норвегии). Согласно убедительно реконструированному А. А. Шахматовым тексту древней северной летописи, "Словене, и Кривичи, и Меря, и Чудь (то есть славянские и финские племена, жившие в ладожском регионе – В. К.) дань даяху Варягам", и "те насилие деяху Словеном и Кривичем и Мери и Чюди. И въсташе Словене и Кривичи и Меря и Чудь на Варягы, и изгнаше я (их) за море, и начаша владети сами собе. Словене свою волость имяху… и посадиша старейшину Гостомысла; а Кривичи свою, а Меря свою, а Чюдь свою. И въсташа сами на ся воевать, и бысть межю ими рать велика и усобица… И реша (сказали) к собе: «поищем собе князя, иже (который)
Далее, согласно поздней (XVII века), но сохранившей, по убеждению многих современных историков, целый ряд древнейших сведений «Иоакимовской летописи», именно Гостомысл возглавил борьбу с варяжскими насильниками, но позднее, уже после смерти Гостомысла (844 год), ладожане опять-таки именно "по повелению или завещанием его (Гостомысла. – В. К.) призвали… князя себе Рюрика"399.
Ныне, в сущности, общепризнанно, что Рюрик (Рорик) – всецело достоверная личность, сын датского (ютландского) конунга, родившийся в начале IX века (как полагают, около 817 года) и имевший яркую, изобилующую всякого рода «поворотами» судьбу, которая запечатлена во многих западноевропейских источниках; см. об этом, например, недавнюю (1994 года) статью филолога и историка С. Н. Азбелева400. Особенное внимание привлекают следующие западные сведения о Рюрике-Рорике: его приглашали в восточную (фрисландскую) часть Нидерландов «управлять, для того чтобы оградить Фрисландию от грабительских наездов других викингов» (указ. соч., с. 364), – и те же задачи он, как полагают, выполнял и на Руси; деятельность Рюрика "в западноевропейских источниках освещается с 826 по 873 год, но известия эти содержат хронологические лакуны (пропуски – В. К.), позволяющие полагать, что по временам Рорик находился на Руси" (там же); последние же годы жизни он, очевидно, провел на Руси, в силу чего «в западных источниках нет известия о смерти Рорика. Но под 882 годом сообщено о наследовании его владений другим лицом, что согласуется с данными русской летописи о смерти Рюрика тремя годами ранее» (там же, с. 364-365), – то есть в 879 году.
Необходимо еще отметить, что Рюрик-Рорик, как и его отец конунг Хальвдан, был в союзнических отношениях с германским императором в 814-840 годах Людовиком I Благочестивым – сыном и наследником власти самого Карла Великого. Людовик в 826 году окрестил Рюрика (правда, позже тот вернулся к язычеству), а впоследствии утвердил его в качестве правителя Фрисландии (ранее этот пост занимал – по воле Карла Великого – отец Рюрика). Однако сын Людовика, Лотарь, ставший императором после смерти отца, дважды «отбирал» Фрисландию у Рюрика – в 843 году – до 850-го, и, окончательно, в 854 году. И не исключено, что именно поэтому Рюрик ответил согласием на приглашение стать правителем в дальней Ладоге.
Могут возразить, что Рюрик, по летописи, прибыл в Ладогу значительно позднее – в 862 году. Однако многие летописные даты IX – первой половины Х века (о чем еще не раз пойдет речь) заведомо не точны – подчас они отличаются от истинных на целое десятилетие.
В упомянутой «Иоакимовской летописи» есть сведения о том, что матерью Рюрика-Рорика была дочь Гостомысла. В принципе это не является невероятным, если учитывать, что, во-первых, Гостомысл был так или иначе, но тесно связан с балтийскими славянами, и, во-вторых, отец Рюрика, ютландский конунг Хальвдан опять-таки состоял в союзе с этими самыми славянами. Однако в этих сведениях естественно усмотреть определенную тенденциозность летописцев – стремление превратить Рорика из германца-скандинава в полуславянина и к тому же представить Гостомысла в качестве родоначальника династии Рюриковичей – пусть и по женской линии. Характерно, что В. Н. Татищев, опираясь на это сообщение Иоакимовской летописи, неоднократно подчеркивал: «Рюрик …как сын дочери Гостомыслова, по наследию в Руси государем учинился»; «Рюрик… от русских прежних государей произошел» и т.п. (с той же целью Татищев утверждал, что Ольга, – супруга позднейшего князя Руси, скандинава Игоря, и мать Святослава – была «рода Гостомыслова»401.
Но в других приведенных выше сообщениях Иоакимовской летописи о Гостомысле подобной тенденциозности нет, и едва ли стоит отрицать историческую реальность этого деятеля, – в особенности потому, что о Гостомысле имеются сведения не только в русских летописях, но и в современных ему западноевропейских хрониках.
Кстати сказать, пренебрежительное отношение к «Иоакимовской летописи» в нынешней историографии во многом преодолено (за исключением явно «тенденциозных» ее элементов). Так, видные современные специалисты по древней истории и археологии Северной Руси А. И. Кирпичников, И. В. Дубов и Г. С. Лебедев пишут в своем совместном исследовании «Русь и варяги» (1986), что Рюрик около 874 года, с целью "закрепить свое положение (на Руси. – В. К.), вступил в брак с представительницей одного из местных знатных родов («Ефанда» в известиях, извлеченных В. Н. Татищевым из Иоакимовской летописи)"402.