История русского шансона
Шрифт:
Поющий филолог
Статья, посвященная Медянику в комсомольской печати, для второй половины 80-х являлась уже скорее исключением, чем правилом. Люди творческих профессий всегда быстрее остальных чуствуют приближение «оттепели».
Еще в 1986 году в комнатке столичного женского общежития объединения «Мослифт» филолог по образованию и бард по призванию Владимир Павлович Асмолов (Савельев, р.1946 г.) записал дебютный магнитоальбом «Девочки-венерочки». Не знаю, какими путями (ведь кооперативных студий еще не существовало: закон об индивидуальной трудовой деятельности был принят только в мае 1987-го), но альбом быстро разошелся в копиях. Работа здорово отличалась от привычного саунда 70-х и ранних 80-х, ведь Асмолов записал
Владимир Асмолов.
С лета 1987 года во всех городах стали со скоростью травы бамбук расти ларьки, павильоны и студии звукозаписи, где абсолютно в открытую предлагались музыкальные новинки. Первые месяцы рынок ощущал определенный дефицит материала, но это продлилось недолго. В тот же год вышел второй магнитоальбом Асмолова, «Курортный сезон», а в 1988 его имя и песни стали узнаваемы по всему Союзу. Причина тому — третий концерт «Оловянная душа» с хитами: «Катя-Катерина», «Кошечка» и, конечно, «Рэкетмены»:
Мы бывшие спортсмены, А ныне — рэкетмены! Ну, что ж, нам было вены, По-твоему, вскрывать? Когда героев спорта, Ему отдавших годы, Как говорится, мордой Об асфальт!Уже в 1989 году шансонье с легкостью собирал полные залы в Театре эстрады, а вскоре удивил всю музыкальную тусовку парой аншлагов в ГЦКЗ «Россия». Даже фирма «Мелодия» не могла пройти мимо и выпустила тогда три диска-гиганта внезапно открытой «звезды».
Репертуар Асмолова состоял не только из социальных, сатирических или шуточных вещей, большинство композиций были лирическими и даже философскими. Особенно запомнилась песня-диалог с Владимиром Высоцким «42»:
Ты в 42 ушел, я в 42 родился, И нам не довелось друг друга увидать. Но верить и любить я у тебя учился, Ты брат мой по любви, и это не отнять! Подумать только, мы могли бы повстречаться, Но все казалось мне — я к встрече не готов. Теперь не позвонить, теперь не достучаться И не сказать тебе хотя бы пару слов…Асмолов, действительно, вышел на большую сцену только в сорок лет. Может, поэтому авторский материал его оказался на удивление интересен и разнопланов, богат цветом и оттенками вкуса, словно коллекционное вино. Любовная лирика, которую пишет Владимир Павлович, на мой взгляд, на бумаге воспринимается ничуть не хуже, чем в обрамлении аранжировок:
Я к тебе приду, как нежность, Я тебя пойму, конечно. Снова полюбить совсем непросто — Нелегко забыть о прошлом. И когда со мной в вечерней тишине Ты нечаянно забудешь обо мне, Промолчу, и ни о чем не спрошуНижегородский Орфей
Лидерами продаж кооперативных точек звукозаписи стал в 1987 году и магнитоальбом автора-исполнителя из города Горького (теперь — Нижний Новгород) Николая Тюханова (р.1953 г.). Обладатель красного диплома музыкального училища по классу хорового дирижирования, он несколько лет «оттрубил» музыкантом в разных филармониях страны. Тюханов успел попробовать себя и в сферах, далеких от творчества, сменив полдюжины специальностей — от фельдшера до рабочего на стройке. И все же Николай Леонидович прежде всего музыкант. Он профессионально владеет практически всеми инструментами, сам аранжирует свои песни, обладает узнаваемым, очень необычным для жанра, вокалом, звучащем в поднебесье самого высокого регистра. В конце 80-х — начале 90-х Тюханов — один из лидеров «шансона по-русски»: издана книга стихов, записано десяток магнитоальбомов, в Москве выпущена первая официальная кассета. Его песню «Эмигрантское танго» включил в свой репертуар сам маэстро Шуфутинский, который знает толк в хорошем материале.
Когда якоря мы подняли и отошли от причала, Усталые волны стонали, отчаянно чайка кричала, И ветер, ворчливый попутчик, у борта рыдал, завывая, И плакал пехотный поручик, от злости погоны срывая. Как закрою глаза, снова вижу: Пепел, кровь и родного мустанга: И летит, все летит над Парижем Эмигрантское белое танго…Но… Как часто это короткое слово ломает ход повествования, а в реальности — судьбы. В середине 90-х, на взлете, Николай Тюханов по ложному обвинению получает срок. «Раз на тюрьму заплыл один маэстро, он сел один, как говорится, без оркестра», — смешно и горько напишет о себе в лагере Тюханов.
Николай Тюханов.
И хотя, не отбыв и трети наказания, «за отсутствием состава преступления» артист был оправдан и освобожден, жизнь круто поменялась.
Нижегородский Орфей не раскис, продолжил творить, но начать все заново, когда тебе полтинник, — непросто.
В 2008 году при поддержке Александра Фрумина и студии «Ночное такси» увидела свет новая работа мастера — диск «Негрустный».
Рыбак, художник, шансонье
Основным поставщиком новинок стала в перестройку российская глубинка.
В начале 1988 года ресторанный лабух из Перми Анатолий Сергеевич Полотно (р.1954 г.) выстрелил «прямо в сердце» публике концептуальным проектом «Ой, лели-лели…»
В отбивках между песнями исполнитель представал в роли конферансье, болтая с участниками своей группы «Лоцмэн» и плавно подводя слушателя к следующему номеру. В одной из реприз Полотно даже попытался определить жанр, в котором работает и называет его… «провинц-рэп». Т. е. авторы-исполнители интуитивно чувствовали, что разрабатывают какую-то новую, иную тему, нежели просто бардовскую песню или «советский блатняк». Но до определения «русский шансон» тогда еще никто не додумался.
В альбомах «детей перестройки» лагерная тема не звучит совсем, то есть абсолютно. Ее нет. Больше поют о трансформациях окружающей реальности: дефиците, рэкете, путанах, видеомагнитофонах, сухом законе… Не уходят и от вечных тем: любовь, верность, разлука, Одесса-мама… Но про бараки и колючку — уже нет.
Какая жизнь — такие песни. В поздние 80-е головы пьянила свобода. Она была реальна, ее можно было трогать руками, вдыхать полной грудью… Уголовник не стал героем и повелителем мира, так чего о нем было петь?