История с лишайником
Шрифт:
— Разве это так уж плохо, — заметил Френсис. — В конце концов, разве все мы не такие, если говорить честно?
— До определенной степени, — согласилась Зефани. — Но есть люди, которые всегда ведут нечестную игру, любыми способами пытаясь добиться своей цели…
Френсис задержал испытывающий взгляд на дочери.
— Думаю, лучше оставим этот разговор, — сказал он. — Я верю, что мы сделаем все возможное, чтобы сохранить в нашей семье цивилизованные отношения.
— Конечно, — согласилась Зефани, а потом добавила: — Хоть слово «цивилизованные» и есть одним из тех, которые она
С тех пор Зефани, начала медленно отдаляться от своего брата, что ужасно раздражало обе стороны.
«И это, — думал Поль, ещё раз прикидывая, как подойти к жене, — не воспрепятствует тому, что Джейн воспримет эту новость с удовольствием.»
Поль понимал, что утро не самое идеальное время для решения такого важного вопроса.
С другой стороны, нельзя было откладывать этот разговор: в этот вечер они снова куда-то собирались, так что завтра он снова будет в подобной ситуации. Но он также понимал и то, что чем дольше будет откладывать, тем сильнее позиции будут у Джейн. Наконец он отважился и за второй чашкой кофе все ей выложил.
Вряд ли существует традиционный ответ для молодой женщины, муж которой за завтраком вдруг сообщает, что он проживет двести лет.
Джейн Саксовер взглянула на Поля абсолютно равнодушно.
— Что ж, — сказала она спокойно, — жизнь намного удлинилась за последние пятьдесят лет, возможно, жить до ста лет не будет чем-то чрезвычайным уже для следующего поколения.
— Я не сказал сто лет, — подчеркнул Поль. — Я сказал: двести.
Джейн испытывающе посмотрела на мужа:
— Поль, а ты хорошо себя чувствуешь? Я же просила тебя вчера не смешивать напитки. Это всегда на тебя плохо действует…
Обычное хладнокровие покинуло Поля.
— О боже! — воскликнул он. — Разве не я тебя привез домой? Неужели у тебя нет ни капельки воображения, чтобы понять это?
Джейн начала выбираться из-за стола.
— Если ты нарывается на ссору…
— Сядь! — резко проговорил он. И отбрось это стандартное поведение и стандартные фразы. Сядь и слушай. То, что я хочу рассказать, касается и тебя.
Джейн понимала, что, по неписанным законам стратегии и тактики, она должна следовать намеченной линии. Но Поль выглядел по-настоящему взволнованным, не похожим на себя… и она подчинилась.
Когда он снова крикнул «сядь», она села.
— Так вот, — сказал Поль, — если ты будешь внимательно слушать и на минуту удержишься от глупых заявлений, то поймешь, что то, о чем я должен тебе рассказать, имеет большое значение.
Джейн выслушала. А потом сказала:
— Поль, неужели ты ив самом деле надеешься, что я в это поверю? Это фантазия. Твой отец, наверное, пошутил.
Поль стиснул пальцы. Он с тревогой взглянул на нее, но быстро успокоился.
— Очевидно, они были правы, — сказал он утомленно. — Лучше бы я совсем не говорил тебе об этом.
— Кто правы?
— Отец и Зефани, конечно.
— То есть, они сказали тебе не говорить мне ничего?
— Да. Но в чем же дело? Все это шутка. Ты так сказала.
— А по-твоему — нет?
— О боже! Во-первых, ты уже достаточно долго знаешь моего отца, чтобы понять, что он не станет шутить в таких делах; во-вторых, шутка должна вызывать смех. Я хотел бы услышать, что же ты нашла смешного в моем сообщении?
— Но почему же они не хотели, чтобы я знала об этом?
— Это не совсем так. Они хотели, чтобы я не говорил тебе ничего, пока не будет выработан какой-то определенный план действий.
— Несмотря на то, что я твоя жена и член семьи?
— Но ведь отец не сообщал об этом даже мне и Зефани вплоть до вчерашнего дня.
— Но ты должен был сам догадаться. Как долго все это уже продолжается?
— С тех пор, как мне исполнилось семнадцать лет, а Зефани — шестнадцать.
— И ты на протяжении десяти лет так и не догадался?
— Все, что случилось, было…
Он рассказал, как его отец придумал историю про новый способ иммунизации и закончил:
Ранка быстро заживала не оставляя ничего, кроме небольшой шишечки под кожей. С тех пор это повторялось ежегодно. Откуда я мог знать, что это не то, что он сказал.
Во взгляде Джейн появилось сомнение: — Но это должно было как-то проявиться. Ты так ничего и не замечал?
— Нет, — ответил Поль. — Я заметил, что не так часто простужаюсь. У меня лишь дважды за десять лет был легкий грипп. И что порезы и царапины редко когда гноятся. Но все это я замечал лишь потому, что следил за своим здоровьем. Следить за чем-то другим у меня не возникало потребности.
Джейн минуту молчала.
— А почему двести лет? Почему так точно? — спросила она.
— Потому, что такое действие у этого вещества. Я еще не в курсе всех деталей, но из рассказанного нам отцом вытекает, что оно замедляет скорость деления клеток и весь обмен веществ на одну треть от нормального, а это означает, что с тех пор, как мне было введено это вещество, я старею только на один год за каждые три года.
Джейн на миг задумалась.
— Понимаю. Значит, теперь твой фактический возраст двадцать семь лет, а физический — немного больше двадцати. Ты это имеешь в виду?
Поль кивнул:
— Именно так я понимаю.
— А ты никогда не замечал этой разницы?
— Конечно, я замечал, что выгляжу моложе своего возраста, вот почему я отпустил бороду. Однако много людей кажутся моложе, чем есть на самом деле.
Джейн скептически посмотрела на него.
— Чего ты хочешь? — спросил он. — Стремишься убедить себя, будто я скрывал это от тебя? Теперь, когда мы обо всем знаем, конечно, легко найти доказательства. Почему, черт возьми, ты сама никогда не замечала, как редко я бреюсь и сколько нужно времени, чтобы выросла борода. И как редко я обрезаю ногти? Почему же ты не сделала из этого никаких выводов?
— Ну, — сказала Джейн задумчиво, — если ты не догадался, то Зефани, наверное догадывалась…
— Не понимаю, почему она должна быть более догадливой, чем я. У нее даже меньше фактов: ей не нужно бриться, — ответил Поль.
— Дорогой, — въедливо сказала она, — не пытайся хитрить со мной.
— Я не… о, я понял, что ты имеешь в виду, — сказал Поль. — Все равно я не думаю, что она догадывалась, хотя она и более сметливая. Если бы это было так, она каким-нибудь образом выдала бы себя.