История семилетней войны
Шрифт:
Этот народ [299] дает лучшие в Европе легкие войска. Песчаная, не особенно плодородная почва, много лесов, населенных дикими животными, цепь гор и суровый климат составляют характерные особенности этой страны; они же являются средствами для физического укрепления и без того уже сильных кроатов, приучая их ко всем невзгодам и к солдатской жизни. Необходимое для их пропитания занятие охотой в столь мало цивилизованной стране принуждает их бороться с опасностями и делает их мужественными. Они выносят голод и жажду, холод и жару, равно как и величайшие телесные страдания, даже под ножом хирурга, с поразительным хладнокровием; даже смерть им не страшна. В любви к своему государю не превзошел их ни один народ, и дезертиров нет между ними. Оружие их, которым они к тому же превосходно владеют, состоит из ружья со штыком и сабли.
299
Имеются в виду хорваты.
800 кроатов в Кюстрине были
В один июньский день, в 5 часов утра, лишь только отперты были ворота казематов, кроаты эти совершили атаку на главный караул; они овладели находившимся здесь оружием, прогнав оттуда караульных солдат, и тогда им стало легко осилить и остальные стражи. В четверть часа крепость была в их руках. Они разделились на три отряда, из которых один занял ворота, второй отправился в пороховой склад за снарядами, третьи занялись пушками, перестреляли на валах все снаряды, опасаясь какого-нибудь нечаянного случая; затем пушки были набиты камнями и сделаны непригодными для быстрого употребления. Но пороховой склад представил для кроатов большое затруднение; он был заперт, ключей нельзя было найти, а здание было слишком массивно, чтобы можно было поспешно взломать его без инструментов. Таким образом бунтовщики теряли много драгоценного времени.
Между тем слабый гарнизон, расположенный в предместьях, стал собираться. Все ворота были заняты кроатами, одна лишь дверь для вылазок была им неизвестна. Она оказалась отпертой. Поручик Чарницкий, командовавший караулом в 30 человек, воспользовался этим счастливым обстоятельством; он взял своих солдат, присоединил к ним еще 20 человек из других небольших караулов и, так подкрепившись, поспешил с 50 пруссаками на валы, не ожидая приказаний, и расположился у другого порохового склада, от занятия которого зависела судьба крепости. Тут произошла кровавая схватка. Если атака была сильна и неотступна, то и оборона не уступала ей. Бой между столь многочисленными воинами и небольшим отрядом был еще более неравен вследствие недостатка оружия и патронов у кроатов; в их распоряжении находилось только то, что они успели захватить у караульных солдат. Им пришлось отказаться от надежды добыть их в большом количестве, так как арсенал находился вне крепости. Комендант был тяжело ранен в самом начале схватки. Чарницкий мог получить лишь незначительное подкрепление, половина его солдат была частью убита, частью ранена, остальные уже изнемогали, а кроаты, из которых уже 50 человек лежали мертвыми, обнаруживали решимость победить или умереть.
В таком положении находилась крепость, когда ее спас гарнизонный священник Бенеке, с помощью своего ума и мужества. При пленных кроатах находились два священника их нации, которые издали смотрели на бой, ожидая его исхода и воссылая молитвы за сражающихся. Гарнизонный священник отыскал их, разгромил и, несмотря на сопротивление, потащил за собой к месту битвы. Он стал между ними, схватил их за руки и бросился туда; при виде священников пальбу прекратили; он же стал энергично уговаривать кроатов, убеждая их, что нельзя было надеяться на счастливый исход, так как вся область уже извещена гонгами и со всех сторон подходят войска. Находящийся поблизости корпус русских, дружных теперь с пруссаками, готовится уже выступить; если же мятежникам и удастся выйти из крепости, то все-таки корпус этот не даст им уйти далеко. К этим частью безосновательным убеждениям присоединил он и обещание помилованья, если они немедленно станут повиноваться. Кроаты, и без того уже обеспокоенные долгим сопротивлением, уступили этим убеждениям, положили оружие и мирно разошлись опять по своим тюрьмам. По приказу Фридриха пять вождей их были казнены, а из остальных кроатов каждый десятый человек по жребию был наказан ста палочными ударами, и все 4100 человек пленников регулярных войск должны были присутствовать в качестве зрителей при экзекуции.
К открытию кампании австрийцы направили все свои силы в Силезию, отправив предварительно значительный корпус имперской армии в Саксонию. В их руках находились Глац, Швейдниц и горы. Но все же они были страшно поражены происшествиями в России; офицеры и рядовые считали уже дело своей государыни потерянным. К тому же обожаемый ими Лаудон должен был передать начальство над армией фельдмаршалу Дауну и поэтому не мог наносить вреда своему личному врагу; в помощь королю пришла даже какая-то болезнь, вроде проказы, наполнившая многими тысячами солдат австрийские полевые госпитали и давшая ему возможность свободно упорядочить свои войска. Он угрожал Моравии и держал наготове один корпус для вторжения в Венгрию, если татары действительно выступят туда.
Так как, несомненно, следовало ожидать осады Швейдница, то стали делать необыкновенные приготовления для укрепления города. 8000 крестьян и солдат проработали всю зиму, превратив каждую возвышенность этой крепости в форт. Сами горы представляли цепь укрепленных террас. Эти меры безопасности были так же тщательно соблюдены и по отношению
300
Грибоваль Жан Батист (1715–1789) – французский генерал, инженер, специалист в артиллерии, чьи теоретические труды составили эпоху в истории военной науки. Именно идеи Грибоваля будет развивать Наполеон.
В таком состоянии находился Швейдниц, когда король в соединении с русским корпусом появился в его окрестностях. Соединение это не могло состояться раньше конца июня, что и отсрочило их действия. Теперь же король отправил корпус под начальством генерала Нейвида в Богемию, чтобы принудить австрийцев к защите находящихся в тылу их армии магазинов и этим удалить их от сообщения со Швейдницем. При этом корпусе находились также казаки в числе 2000 человек, которые по своему обыкновению все рыскали кругом и совершали набеги под самые ворота Праги, грабя и опустошая все местечки и деревни, через которые проходили. Императорские войска пришли от этого в такой ужас, что командовавший в Саксонии генерал Сербеллони уже намеревался все оставить и идти на помощь Богемии. Но казаки избавили его от этой крайности, поспешив отвезти свою добычу в безопасное место; затем отряды их постепенно стали возвращаться к армии; некоторые вернулись очень поздно, так как угоняли награбленный скот в Польшу для продажи.
Несмотря на большое различие между австрийской и прусской конницей по внешности, для этих диких воинов она оставалась незаметной. Вследствие этого всей прусской кавалерии в отличие от неприятельской велено было носить на шапках султаны из перьев, которые, хотя были полезны лишь в данном случае, остались в армии как украшение и вскоре были заимствованы всеми европейскими войсками.
Этими маневрами в тылу неприятельской армии Фридрих надеялся выманить Дауна с высот, занимаемых им при Букерсдорфе и Лейтмансдорфе. Но полководец этот остался неподвижен, как ни смутило австрийцев вторжение пруссаков. Генерал Гаддик поспешно ушел в Браунау. Пруссаки вторгались также в Моравию и в австрийскую Силезию, где наложили контрибуции. Король писал к герцогу Бевернскому от 11 июля: «Так как неприятель пришел в совершенное замешательство, то мы должны стараться погубить его в частности». Пруссаки вернулись из Богемии, нагруженные добычей, и тогда сделаны были все приготовления для осады Швейдница. Но ее нельзя было предпринять, пока австрийцы владели сильно укрепленными горами; чтобы выгнать их оттуда силой, надо было совершить весьма опасную попытку, исход которой был сомнителен.
Таково было положение дел, когда в России произошел необыкновенный переворот. Император Петр, только что вступивший на престол Империи, был очень скоро низвергнут [301] . Во время своего непродолжительного правления он вооружил против себя все сословия слишком поспешными мерами, необдуманными законами и недостатком необходимой осторожности. Солдаты и духовенство, столь редко согласные между собой, были теперь заодно. Все ненавидели монарха, который первых лишал привилегий, а последних – права на ношение бороды. Сенат оставлен был им без всякого внимания, а к русскому дворянству и ко всей нации он относился с необыкновенным презрением. Немцы пользовались решительным преимуществом, из них состоял даже отряд его телохранителей. Он мало обращал внимания на основные русские законы и совершенно подчинял их своему желанию. Насколько хороши были его намерения, настолько нецелесообразны были принятые им меры. Народ желал, сам не зная почему, продолжить войну, которая стоила России много денег и людей и удачный исход которой в смысле завоеваний принес бы и без того уже обширному государству лишь незначительную пользу. Император противился этому желанию народа; он также хотел воевать, но не против Пруссии, а заодно с ней против врагов Фридриха и против Дании. Ко всем этим его проектам, образу мыслей и распоряжениям, не нравящимся русским, присоединилось еще его дурное обращение с женой, которая, воспитавшись среди превратностей семейной жизни, закалила в них свою благородную душу, развила высокие дарования и приобрела сильную любовь своего народа. Петр явно обнаружил свое намерение отстранить ее, и уже был выбран монастырь, в котором она должна была печально закончить свое существование, так как он даже сына ее собирался лишить права на престолонаследие. Так усердно работал этот государь, чтобы ускорить собственное падение. При таком положении дел достаточно было лишь заикнуться Екатерине – и тиран ее был лишен престола. Забота о самосохранении принудила ее наконец сделать этот важный шаг, и в несколько часов этот могучий император, приказы которого, подобно божественным изречениям, должны были исполняться на всем протяжении от берегов Балтийского моря до южного океана, был покинут всеми, свергнут с престола без малейшего кровопролития и стал жалким пленником, лишенным всякой надежды. Екатерина была единодушно провозглашена самодержавной государыней всей обширной России; Петр формально отрекся от престола и через 6 дней скончался [302] .
301
Речь идет о дворцовом перевороте 28 июня.
302
Петр III был убит в Ропше 6 июля.