История советского библиофильства
Шрифт:
В очерке «Букинист» некий Арион писал в газете «Современное слово» в том же 1918 г., как не любят старые книжники таких новообъявившихся «коллекционеров» и какие огромные цены ставят они при продаже книг этим ничего не смыслящим покупателям (6).
И хотя в период нэпа подобные коллекционеры-«мародеры» появились вновь, в истории советского библиофильства они должны упоминаться как уродливое явление прошлого.
До сих пор мы в основном характеризовали историческую обстановку, в которой развивалось русское библиофильство в годы революции и военного коммунизма.
Теперь мы перейдем к рассмотрению собственно библиофильства этого периода. В первую очередь нам придется познакомиться с тем новым явлением, которое
В то время как в Петербурге еще в 1903 г. возник и стал действовать Кружок любителей русских изящных изданий, в Москве, если не считать не собственно библиофильского и к тому же недолговечного Московского общества любителей книжных знаков (1905–1907), никаких организаций книголюбов не было. Здесь в 1889 г. был создан Московский библиографический кружок, с 1900 г. превратившийся в Русское библиографическое общество при Московском университете. Хотя в составе этого общества находились многие видные московские библиофилы, во главе с Д. В. Ульянинским, У. Г. Иваском и Б. С. Боднарским, однако правление Русского библиографического общества строго соблюдало свой библиографический характер и библиофильской тематике не уделяло места в своих занятиях (21).
Перед самой русско-германской войной, в начале 1914 г., в хорошо информированном популярном библиографическом журнале «Известия книжных магазинов товарищества М. О. Вольф» появилась заметка о том, что «в Москве возникает новое Общество изящной книги, которое ставит своей задачей содействовать успехам художественного печатного дела. С этой целью новое общество проектирует открытие в Москве школы и музея художественной печати. Инициаторами Общества являются А. А. Сидоров, А. А. Левенсон и Ф. Н. Котов, во главе с директором Румянцевского музея В. Д. Голицыным» (121). Перечисленные в заметке лица принадлежали к бюрократической и капиталистической верхушке московского книжного мира: А. А. Сидоров (не смешивать с однофамильцем — советским историком искусства и книговедом чл. — корр. АН СССР А. А. Сидоровым) был в то время председателем Московского Цензурного комитета, А. А. Левенсон — владельцем крупнейшей московской типографии; о Ф. Н. Котове сведений у нас нет. Вероятно, начавшаяся через полгода война помешала осуществлению этого замысла.
Следующая попытка создания библиофильской организации в Москве связана с именем крупнейшего русского книговеда дореволюционного периода Н. М. Лисовского (1854–1920), с 1914 г. переехавшего из Петербурга в Москву (20).
Еще в петербургский период своей жизни Н. М. Лисовский, за несколько лет до возникновения Московского библиографического кружка, поместил в издававшемся им журнале «Библиограф» статью «Библиография и библиографическое общество», в которой писал, что «в настоящее время проект библиографического общества разрабатывается» (86). Действительно, он составил тогда черновой проект организации Русского библиографического общества «с клубом библиофилов при нем». Проект этот находится в архиве Н. М. Лисовского, хранящемся в рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР, и никаких подробностей о клубе библиофилов не содержит (88).
Переселившись в 1914 г. в Москву, Н. М. Лисовский принял живое участие в деятельности Русского библиографического общества (он был избран товарищем председателя Общества), но в то же время не оставлял мысли о создании уже не клуба библиофилов при библиографическом обществе, а самостоятельной библиофильской организации. Б. С. Боднарский вспоминает о своих беседах с Н. М. Лисовским в середине 1916 г.: «Он пропагандировал идею внедрения науки о книге во все школы, от низших до высших, считая настоятельно необходимым воспитывать в юношестве благородную страсть библиофилии, построенную на базе истинного книгознания. Он подготовлял почву для объединения русских библиофилов…» (20)
Несколько далее Б. С. Боднарский писал: «Два предреволюционных месяца — январь и февраль 1917 года — Н. М. был особенно занят осуществлением своего плана, возникшего у него чуть ли не с первых дней по приезде в Москву: об учреждении в Москве новой и специальной книжной ассоциации — Общества библиофилов. 17 февраля он делал соответственный доклад».
Это выступление не было напечатано, и текст его в архиве Н. М. Лисовского, — в части, хранящейся в Институте русской литературы (Пушкинском Доме), — нами не обнаружен. Тем большее значение приобретает изложение этого доклада, находящееся в цитированной статье Б. С. Боднарского:
«Библиофильство, — говорил Н.М., — культивировалось во все времена и у всех народов. В нашем отечестве особое место занимает Москва, где уже с давних времен сосредоточен, можно сказать, цвет русских библиофилов. Но, по словам докладчика, Москва в то же время и значительно отстала в отношении организации библиофильских сил не только от крупных центров Западной Европы, но даже и от нашего Петрограда».
«Действительно, — продолжает Б. С. Боднарский излагать доклад Н. М Лисовского, — в то время, как в Париже, Лондоне, Брюсселе и других городах процветают многочисленные библиофильские организации, в то время, как в Петрограде уже с 1903 г. существует Кружок любителей изящных изданий, который, как видно из его наименования, хотя и в суженном объеме культивирует благородную страсть библиофильства, — в Москве нет учреждения, которое могло бы объединить библиофилов и тем способствовать удовлетворению их душевных запросов. Устранить этот крупный пробел в жизни культурной Москвы могло бы учреждение самостоятельного Русского библиофильского об-ва. И Н. М. звал московских библиофилов к организации Об-ва».
Б. С. Боднарский приводит далее аргументацию Н. М. Лисовского: «Он звал старых библиофилов, указывая им, что, методически собираясь, они получат возможность постоянного обмена мнениями, а путем выставок и аукционов они получат возможность пополнять свои коллекции, равно как и освобождаться от лишних для них дублетов. Молодому поколению библиофилов он доказывал, что они найдут в Библиофильском об-ве опытных руководителей в их благородном, приятном, но трудном деле.
Новое Общество — заканчивал Н. М. — станет своего рода школой библиофильства, развивая истинный вкус к книге, и таким образом станет одним из могучих рычагов книжного просвещения» (20).
Заслушав доклад Н. М. Лисовского, общее собрание Русского библиографического общества признало весьма желательным организацию в Москве библиофильского очага и постановило образовать под руководством докладчика специальную комиссию для выработки устава Общества. Из присутствовавших пожелали быть включенными в комиссию и были избраны Б. С. Боднарский, Л. Э. Бухгейм, Н. Н. Виноградов, И. Г. Вишневский, И. К. Голубев, Н. П. Киселев, В. В. Пашуканис, Н. М. Сомов. Присутствовавший на заседании Ф. Е. Пономарев был кооптирован в состав комиссии (142).
Б. С. Боднарский вспоминает: «Н. М. энергично взялся за дело организации. В его квартире происходили заседания по организации Об-ва, там же и был выработан устав… В помещении, предоставленном Библиофильскому об-ву его ревностным членом Л. Э. Бухгеймом, началась жизнь созданного Н. М. Об-ва, которое на первом своем (учредительном) собрании избрало Н. М. председателем и пожизненным членом» (20).
На заседании Комитета Русского библиографического общества 15 сентября 1917 г. был прочитан и принят к сведению устав, выработанный организационной комиссией. Вскоре он был напечатан.